вместо тихого, семейного ужина, Пережогин закатил натуральный бал. Куча гостей, шведский стол, танцы, вино… На фоне разрушенного мира всё это выглядело вопиющим расточительством. Но князь всем своим видом показывал: насколько просто ему далось данное мероприятие. И поначалу я не понял, ради чего он пускал пыль в глаза, пока мы не отошли с ним в сторонку.
— Так и живём, — вальяжно развалился в кресле он и указал рукой на соседнее, стоящее напротив.
— Ты ведь знаешь, что я сюда не развлекаться приехал? — впрочем, совершенно спокойно спросил я.
— Дела подождут, — небрежно отмахнулся Казанский князь. — Расслабься, Глеб, отдохни.
— У меня посевные стоят, мне нужно топливо, — проигнорировал я его просьбу.
— Так в чём проблема? У тебя есть деньги, у меня топливо. Покупай.
— Ты удвоил цену.
— Ну извини, всё дорожает. Это рынок.
— На Минск этот рынок, похоже, не распространяется.
— Странный ты человек, Глеб Николаевич, — ухмыльнулся князь и плеснул себе ещё немного вишнёвого вина, — Жора, как-никак, мне роднёй приходится.
— Да, да, он женат на твоей сестре. Но и мы не посторонние люди — соседи по границам. Или ты забыл, как я осенью пришёл к тебе на помощь?
— Вот только не надо давить на больное, — поморщился тот. — Ты действовал и в своих интересах тоже. Если бы я проиграл, твои земли могли легко стать следующими.
— Скажи честно, это хизмеи повлияли на твоё решение?
— Глеб…
— Ладно, можешь не говорить, я всё понял. Только следующий раз не рассчитывай на бесплатную поддержку с моей стороны.
— Вот чё ты сразу начинаешь, а?
— А что? — пожал плечами я. — Армию нужно кормить, а дело это затратное. Извини, но при таких расценках на топляк, к осени я попросту вылечу из рынка. Минские без напряга задавят меня низкими ценами.
— Мы можем договориться, — князь изобразил невинную улыбку. — Породнись со мной.
— Что? — я даже опешил от такой постановки вопроса. — Ты как себе это представляешь?
— Очень просто: у меня сын, у тебя дочь. Сыграем свадьбу…
— Нет! Ты в своём уме? Ей всего семь!
— А моему балбесу восемь и что? Да ты только подумай, Глеб, наша коалиция станет нерушимой. Ваш урожай, моё топливо, да мы сможем легко прогнуть весь рынок под свои условия.
— Костя, нет! — с нажимом повторил я. — Это даже не обсуждается. Она не вещь.
— А кто спорит? Я предлагаю тебе союз.
— Ты гонишь полнейшую чушь. Они ещё дети, какая к чёрту свадьба⁈
— Насколько мне известно, ещё в начале прошлого века это никого не останавливало. Никто не заставляет их сразу трахаться, им даже необязательно жить вместе. Зато лучшей гарантии для союза не придумать.
— По-моему, ты заигрался, Кость, — я внимательно посмотрел в его захмелевшие глаза. — И весь этот балаган, что ты устроил, лишнее тому доказательство.
— А знаешь что? Пошёл-ка ты на хуй, Глеб. Не хочешь по-хорошему, будешь брать топливо по тройной стоимости.
— Дурак ты, Костик, — я поднялся из кресла и выбрался в общую залу, где всё так же толпился народ, и играла живая музыка.
Быстро отыскал взглядом жену и прямой наводкой отправился к ней. Возле Вики вился какой-то тип и со слащавой улыбкой отвешивал бесконечные комплименты. Однако на лице моей девочки читалась явная неприязнь. Она сдерживалась только из-за приличия. Но ухажёр этого даже не замечал. Хотя он был настолько пьян, что дальше собственного носа не видел.
— Нам пора, — я взял супругу под локоток.
— Господи, наконец-то, — вымученно улыбнулась она.
— Ей, командир, — внезапно пьяный тип схватил меня за рукав. — А ничего, что мы с дамой общались?
Народ вокруг загомонил, предвкушая развлечение. Краем глаза я заметил, как в нашу сторону дёрнулись охранники, но Пережогин их остановил. Видимо, таким глупым способом он решил выказать мне своё недовольство. Ну что ж, ладно, сами напросились.
Я не стал применять силу, посчитал этого наглеца недостойным того, чтобы тратить на него энергию. Моя охрана тоже двинулась с места, но я их опередил. Повернулся к подпитому идиоту и с кривой ухмылкой зарядил ему лбом в переносицу. Народ ахнул, а ухажёр сложился на полу, заливая его кровавыми соплями.
— Ещё у кого-нибудь есть вопросы? — спросил я в наступившей тишине. — Ну вот и славно. Всего хорошего, дамы и господа, веселитесь.
Закончив монолог, я подхватил Вику под руку и потянул на выход.
— Что случилось? — спросила она, как только мы покинули шумное помещение и оказались на улице.
— Ничего хорошего, — поморщился я. — Кажется, мы остались без топлива перед самой посевной.
— Не смог договориться?
— Он хотел выдать нашу дочь за своего сына! — в сердцах выпалил я. — А когда я ему отказал, взвинтил цены втрое! Чёртов придурок!
— Тихо, родной, мы что-нибудь придумаем…
— Ах ты сука! — вдруг раздался гневный крик от входа.
Конфликт, который я резонно посчитал исчерпанным, лишь усугубился. Пьяный дурак выскочил на улицу и направил в нашу сторону пистолет. И это действие уже не могло остаться незамеченным для моей охраны. Очередь из «Калашникова» разорвала вечернюю тишину, а несостоявшийся убийца, словно подкошенный, рухнул лицом в пороги. Послышался женский визг, поднялся гомон, в общем, всё то, что следует ожидать в подобных ситуациях.
— Зачем? — процедил я сквозь зубы.
— Простите, Ваша Светлость, но он угрожал вашей безопасности, — повинился охранник Михаил.
— Я бы справился.
— Отлично, Глеб! Просто великолепно! — прокричал от крыльца Казанский князь. — Ты только что своими руками подписал смертный приговор.
— Он сам напросился, люди это видели!
— Мне насрать, Глеб, объясняться тебе придётся с Никоновым. Ты только что убил его сына, придурок.
— Твою мать… — в сердцах простонал я. — Только этого мне не хватало.
— Простите, Ваша Светлость, я не знал, — ещё раз повинился охранник.
— Ничего, Миш, ты просто делал свою работу, — процедил я. — Поехали. Кажется, нам нужно срочно готовиться к войне. Блядь! Как же всё, сука, не вовремя…
Война, как средство от скуки
УАЗ мерно тарахтел дизельным двигателем и мчал нас домой, нещадно растрясая праздничный ужин. Вместо дороги, засохшая колея на бесконечной глиняной равнине, что успела порасти чахлыми деревьями. Да, за прошедшие десять лет природа постепенно восстанавливалась. Где-то при помощи рук человека, в иных местах самостоятельно. Однако до было́й мощи и красоты ей ещё далеко.
А ведь совсем недавно человечество летало в космос, перевозило огромные количества товаров через бескрайние океаны. Казалось, ничто в мире не способно остановить прогресс. Цифровые технологии вышли на такой уровень, что их с трудом удавалось отличить от магии. Мы научились расщеплять атом, овладели энергией солнца и считали, что в мире нет сил, способных нам помешать.
Ещё каких-то десять лет назад я воротил нос от изысканной кухни в ресторанах и придирчиво осматривал строчку на брюках. Мог в течение суток переместиться в любую точку планеты, просто поднявшись в самолёт. А сейчас… Да, к такому жизнь меня точно не готовила. Скажи мне кто об этом тогда, я бы расхохотался ему в лицо. «Я? Князь? Правитель крохотного государства на руинах мира?» Видел бы меня сейчас отец. Ведь только благодаря ему я всё ещё жив, это его характер и амбиции позволили мне выкарабкаться, занять высокий пост. Ну и чуточку юношеского максимализма, когда карабкаешься к вершине, несмотря ни на что.
— Вот он, пытливый русский ум, — с ухмылкой произнёс Михаил, провожая взглядом странную упряжь.
Мимо нас, со скрипом переваливаясь на ухабах, прополз старенький «Жигуль», который тянула уставшего вида кобыла. Подобное зрелище давно перестало казаться диковинкой, однако улыбку всё ещё вызывало. Редкий человек сейчас мог использовать машину по прямому назначению. В первую очередь потому, что стоимость топлива стала недостижимой для простолюдина. А во-вторых, ещё нужно умудриться отыскать, а затем откопать живой транспорт. Ну и в-третьих, полностью разобрать, помыть и собрать таким образом, чтобы всё это смогло работать.
— Что теперь будет? — испуганно спросила Вика, возвращая меня к мрачным мыслям о грядущих неприятностях.
— Ничего хорошего, — честно ответил я, — но готовиться мы будем к самому худшему варианту.
— Думаешь, он решится на открытый конфликт?
— Он уже давно искал повод, — кивнул я. — Это был лишь вопрос времени.
— Простите, Глеб Николаевич, — уже в который раз повинился Михаил, — это моя вина. Я должен был…
— Ты сделал то, за что я тебе плачу́, — перебил его., — И хватит уже. Это случилось
