молча вышел из отведённой им для проживания лаборатории. Впрочем, с таким же успехом это помещение можно было бы назвать и прозекторской. Большое квадратное помещение, отделанное белым кафелем от пола до самого потолка. Стоявшие в один ряд узкие койки, на которых и лежали привязанные к ним бойцы. У каждой койки металлическая этажерка с приборами контроля состояния пациента.
Только одна стена лаборатории имела большое окно с пуленепробиваемым стеклом и дверь, ведущую в коридор, запиравшуюся на электронный замок. Все остальные стены были глухими. Даже нужду бойцы вынуждены были справлять, не вставая с коек. После нападения на санитаров их жёстко зафиксировали, использовав металлические ошейники и такие же пояса с короткими цепями, крепившимися к койкам. Если из наручников и мягких ремней бойцы умели выпутываться, то из ошейника вырваться уже никому не удастся.
Добравшись до границы поселения, Никита очнулся от воспоминаний и, замерев в густом кустарнике, всмотрелся в территорию, окружённую колючей проволокой. Несмотря на свою малочисленность, отчаянные сорвиголовы смогли заставить оккупантов уважать себя. Каждое поселение было обнесено забором из колючей проволоки и минными полями, на которых сотнями высевали с вертолётов противопехотные мины.
Презрительно фыркнув, Никита старательно принюхался и решительно скользнул вдоль забора, ближе к выходу из города. Несмотря на все ухищрения противника, проникнуть в любое поселение для него не составляло труда. Дороги, на которых стояли обычные вооружённые посты, канализация, реки, всё это сложно было контролировать и невозможно закрыть полностью.
Но сегодня лезть под землю ему совсем не хотелось. Подобравшись к блокпосту, Никита присел за поваленным деревом и принялся высматривать очередную жертву. Ему было всё равно, кто это будет. Солдат, гражданский, мужчина, женщина, все они были врагами, пришедшими на его землю, и все они должны были уйти или умереть.
Два прожектора ярко освещали площадку перед воротами в город. Трое караульных стояли на улице, сжимая в руках автоматические винтовки и настороженно всматриваясь в ночную тьму. Принюхавшись, Никита услышал запах ещё четверых, тихо сидевших в крошечной караулке за воротами. Сейчас он был больше зверем, чем человеком, но это не мешало ему правильно оценивать свои силы и использовать весь свой боевой опыт.
Подобрав тяжёлый булыжник, Никита как следует размахнулся и запустил его по высокой дуге за спину противнику. Стук упавшего камня прозвучал в ночной тишине, словно гром. Дружно вздрогнув, караульные оглянулись, тихо окрикивая того, кто, по их мнению, решился нарушить режим комендантского часа. Услышав окрик, из караулки выскочили остальные.
Чуть слышно фыркнув, Никита поздравил себя с правильностью своей догадки. Их действительно оказалось четверо. Семь солдат против одного элитного бойца, не самый плохой расклад. Бывало и хуже. Подобрав ещё один камень, он запустил его через забор, стараясь забросить в сторону от того места, где раздался грохот в первый раз.
И без того напуганные солдаты дружно защёлкали затворами, разом забыв про внешнюю опасность и сосредоточившись на том, что угрожает им со стороны города. Именно этого Никита и добивался. Стремительно метнувшись через освещённую площадку, он одним прыжком взлетел на помост, где стояли трое солдат, и с ходу пустил в дело когти.
В прошлой жизни, да и в нынешней тоже, Никита никогда не видел живого барса, так что повадки этих животных знал только по курсу спецподготовки, что читали им во время обучения. Но за прошедшие годы, освоившись с новыми способностями своего тела, он научился действовать как настоящий хищник. Стремительный взмах когтистой лапы, и растерянный солдат с хрипом осел на дощатый помост. Удар другой лапой с разворотом – и второй караульный перелетел через забор на освещённую площадку.
Резко оттолкнувшись, Никита всем весом ударил третьего противника ногами в живот, одновременно запуская когти рук в жилистую шею. Для этого ему пришлось сложиться почти пополам, но трансформированное тело легко справлялось с такими нагрузками. Не останавливаясь, Никита прямо с помоста прыгнул на стоявших за воротами солдат.
Сосредоточившись на поиске источника звука, они даже не успели понять, что их сослуживцы уже мертвы. Никита двигался стремительно и бесшумно. Удар обеих ног сломал шеи сразу двум караульным, а резкий взмах обеих рук разорвал глотки двум оставшимся. Отступив в сторону, чтобы не испачкаться в хлещущей из разорванных артерий крови, он быстро собрал всё оружие и боеприпасы, после чего, снова перемахнув через ворота, подхватил тело сброшенного на землю солдата.
Это был его трофей, пища, ради которой он сюда и пришёл. Оттащив тело на сотню шагов, он сбросил всё добытое оружие и приступил к трапезе. Разрывая ещё теплое мясо клыками, он словно наяву увидел то, что было с ним после гибели группы. Эти воспоминания преследовали его чаще всего, словно кара за то, что он выжил. Придя в себя после ранения и контузии, он с огромным трудом добрался до ближайшей воинской части и, связавшись с командованием, доложил о гибели группы. Но как оказалось, все его старания были напрасны. Проект уже закрыли, а их группа была списана как погибшая.
С ним даже не стали разговаривать, просто бросив трубку, перед этим велев сидеть на месте и ждать дальнейших указаний. Но как вскоре выяснилось, сидеть ему тоже было негде. Часть, из которой он связался с начальством, в срочном порядке переводили в другое место, и командир части, седой полковник, недолго думая, предложил ему отправиться в военкомат, довольно откровенно намекнув, что ему будет лучше не воскресать.
Этого Никита не ожидал. Привыкший работать в команде, где худо-бедно всегда было понятно, что делать и куда бежать, он вдруг особенно остро ощутил своё одиночество. Словно в тумане выбравшись за КП, он замер посреди улицы, безвольно уронив руки и невидящим взглядом уставившись на асфальт. Его, боевого офицера, прошедшего не один десяток боевых операций, о которых знали только особо посвящённые, просто отбросили, как ненужную тряпку.
А самое неприятное, что никто даже не удосужился рассказать ему, что с его телом будет дальше. С этого мгновения он должен был заботиться о себе самостоятельно. И всё бы ничего, если бы не острая потребность в сыром свежем мясе. Раз в месяц эта потребность превращалась в болезненную тягу, преодолеть которую он мог только одним способом – отправившись на охоту.
И вот теперь, жадно глотая едва пережёванные куски, Никита мечтал поскорее добраться в своё логово, чтобы снова вернуть себе прежний облик и, упав на собственноручно сколоченный топчан, забыться спасительным сном.
Наевшись, он собрал оружие и, даже не пытаясь спрятать труп, отправился к ручью. Нужно было срочно смыть с себя кровь, а заодно запутать следы. Уже несколько раз его пытались найти, пустив по следу собак.
Только навыки опытного бойца помогали ему
