— Согласен, давай готовиться. Местных будем брать?
— А то! Надо же будет кому-то ослам хвосты крутить. Придержим их, пока дело делать будем, а под конец и высвистим, чтобы скотину собрали. А так по-прежнему работаем в ввосьмером, чего зазря выдумывать, пиндосов наверняка не меньше придёт.
— Ладно, пойду, сообщу Раулю хорошие новости.
— Добро. Только скажи ещё, что людей я сам отберу. Его родственнички мне в группе не нужны.
— Я постараюсь, батя, постараюсь. Но ты же знаешь, что без балласта ни как не выйдет, мы тут только гости.
— Ты его уломаешь, не даром он тебя уважает и, по моему, слегка побаивается. Не знаешь, почему?
— Без понятия, командир. Но думаю, что это из-за старого Родриго. Местный шаман, до сих пор меня привечает за тот случай с радикулитом. Хотя я просто защемление снял, магии там ноль. У меня дед всю жизнь маялся, вот и пришлось выучить пару фокусов.
— Ладно. — Серебрянников хлопнул меня по плечу, чтобы избежать развития темы прострелов и защемлений. — Постарайся только свести к минимуму тот вред, который он нам может причинить. Сам видишь, шутки кончились, амеры оскалились и в нашу сторону, зубки показали, мать их начисто. — Тут батя выматерился от души и сплюнул коричневый харчок на землю, растерев его носком берца. — И не этому ряженому попугаю их подпиливать. Задача ясна?
— Так точно. Есть, постараться свести к минимуму.
— Ты ещё под козырёк возьми, шут гороховый, рысью к Раулю. А то поди опять кого пристрелит с досады.
Батя не зря волновался: команданте Рауль имел массу непутёвых родственников, которых он старался пропихнуть в структуры организации на всякие хлебные должности. Но для того, чтобы стать резидентом или того выше — казначеем в каком-либо отделении организации, нужно было проявить себя вроде как бесстрашным бойцом. Система хорошая и в большинстве случаев на ключевых постах оказывались действительно эффективные кандидаты. Но иногда проскакивали на тёплое местечко разное ворьё и просто чьи-то родственники ни разу не державшие в руках оружие, да и просто не имевшие к организации прямого отношения. Но бывали случаи и гораздо хуже: в боевую группу могли навязать вот такого левого человека, чтобы тот мог с чистой совестью сказать: был «на боевых». Этот балласт часто портил всю игру и в двух случаях из пяти, операция летела ко всем чертям. Поэтому спецом для Рауля, «батя» придумал некий аттракцион, когда мы неделю таскали такого родственничка по сельве, давали пару раз пострелять по кустам. В ведомость команданте Рауль записывал, что проведена боевая операция и якобы имевшие место потери среди многочисленного и жутко специального противника. А записывались они на нашу группу, но конкретно на новичка, который вроде как не растерялся и так сказать проявил себя с лучшей стороны. У нас была негласная договорённость — команданте не портит нам реальную боевую статистику, а мы иногда таскаем его родню по лесу и всем хорошо.
Я вышел из-под навеса, душная жара сильнее обволокла, давая ещё один повод матюгнуть про себя местный климат. Несколько раз я здоровался с бойцами, большинство из которых знали, что наша гоп-компания это советские военспецы, присланные им в помощь. Некоторых наш третий товарищ, которого тут звали Ставо, научил русским матерным частушкам про новгородского купца Садко, чем очень гордился. Слава Белых, скрывавшийся под псевдонимом Ставо, был нашим подрывником и обучал местных обращению с амеровскими и нашими ВУ. Этот белобрысый, загорелый дочерна коренастый крепыш мог смастерить бомбу из чего угодно и прилепить её куда прикажут. Сейчас Славка что-то вдохновенно втолковывал на корявой смеси русского мата и жутчайшего по выговору испанского языков, шестерым аборигенам из сапёрного взвода, чьим неформальным командиром он сам и являлся. Я кивнул другу и почти уже прошёл дальше, как Славка окликнув меня, рысцой пробежав десяток метров уже очутился рядом.
— Эй, амиго Мигель! Как оно в целом?
— Нормально всё. Ты, завязывай с наставничеством, вечером выходим. Я иду с Раулем ругаться, чтобы опять свою родню нам не навязал. Собери всё по минимуму — груз нужен вместе со скотом вьючным, там почти четверть тонны всякого добра.
— А тебя Анютка просила в медчасть зайти. — Славка состроил весёлую, по его мнению, рожу, от чего его коричневая кожа на лице стала напоминать ягоду чернослива. — Очень так настоятельно просила: пусть, говорит, команданте Мигель, обязательно зайдёт до вечера.
— Не зубоскаль, знаешь же, что она не простая медичка. Да и женат я…
— Так не узнает же никто.
— Я буду знать. Этого вполне достаточно. Да и зачем мне эти заморочки, Слава. Девка она симпатичная, но Наташа — моя любимая жена. Про такое понятие как «однолюб» слышать приходилось?
— Не. То зверь редкий в красную книгу занесённый, не попадается в естественных условиях. Выловили поди всех, да окольцевали. — Потом, словно ему в голову пришла светлая мысль, Славка замер на месте и с наивным видом глянул на меня. — Знаешь чего сделай? Гарем заведи, вот и будешь всех любить как одну, но по очереди… — И тут же отскочил, зная, что я такие шутки пресекаю только одним способом: прописывая ему бросок через бедро.
— Славка! Не жужжи, поймаю — накажу.
— Не догонишь. Зараза ты, амиго: единственная на всё местное население красивая девчонка попалась, а ты всё нос воротишь. Вот верно люди говорят: фартит тому, кто не играет…
— Прибью!
Тут я притворно подался корпусом в сторону похотливого подрывника, но Славка снова отбежал, разорвав дистанцию и состроив уморительную рожу ускорился. Весёлый детонатор, как он сам себя называл, убежал, только махнув на прощание рукой. День для «команданте Ставо» был прожит не зря — план по приколам был выполнен процентов на сто пятьдесят.
Девушку, о которой говорил «весёлый детонатор», на самом деле звали Анита. Это была стройная, высокая смуглянка с коротко стриженными под пацана, чёрными волосами, которые были того оттенка чёрного, что отливает на солнце синевой. Миндалевидные и огромные бархатно-чёрные же глазищи, прямой, аккуратный с тонкими крыльями ноздрей носик. И ещё были очаровательные ямочки на щеках высокоскулого, овального лица… Было в девушке природное изящество, которое дополнялось чуть низковатым контральто и некоей картавости, ничуть не портящей её. Не характерное для местных дам сложение: те всё больше коренастые, крепко сбитые, коротконогие, с визгливыми как на подбор высокими голосами. В Аните чувствовался некий аристократизм и изрядная доля испанской крови.
Мы познакомились месяца три назад, когда я руководил группой герильерос, которую натаскивал на диверсионные акции. Группу нужно было обмять в боевых условиях и случай быстро подвернулся, тогда мы эвакуировали подпольщиков, среди которых была и Анита. Девушка уже была ранена, но девятимиллиметровая пистолетная пуля прошла сквозь мягкие ткани икроножной мышцы левой ноги, навылет, и кровь быстро удалось остановить. Вояки высадили десант прошедший обучение у амеровских советников у нас в тылу, отрезав путь к отходу. По местным меркам это была элита: вооружённые и обученные на манер амеровских рейнджеров, ребята могли доставить нам массу неприятностей. Но я предусмотрительно взял в группу пару местных метисов. Они отлично знали местность и провели группу под носом у местной десантуры, без единого выстрела. Я даже видел вражеского пулемётчика притаившегося возле тропы. По ней мы бы непременно пошли, не предупреди нас о десанте и не будь в группе хорошего проводника. Это как раз тот случай, когда меры предосторожности оправдали себя на все сто процентов.
