Ознакомительная версия.
Автобус стоял на набережной. Белого цвета, запыленный, на борту – силуэт воющего волка. Передняя дверь открыта настежь из-за жары. Оно и понятно – днем в Кабуле находиться долгое время в автобусе без кондиционера невозможно. Набережная перекрыта с двух сторон полицейскими машинами, отчего на набережной пробки. Некоторые окна в автобусе тоже открыты, лениво трепыхаются выпущенные в окно белые занавески. И все очень и очень плохо. До боли плохо. До волчьего воя плохо. До комариного звона в ушах, от которого никак не избавиться, плохо. Все очень плохо, как и почти всегда…
– Всем цветным, это Калина, доложить по ситуации… – пробурчала рация.
Цветные – это они. Для удобства управления такой сложной формой антитеррористической операции, как освобождение заложников, все пространство вокруг автобуса разделено на четыре зоны, и каждая имеет свой цвет. Их цвет – красный.
– Красный – один… – Зураб отвлекся от винтовки, он только страхует, – у нас зеро. Движения нет.
На цевье каждой винтовки установлен специальный приборчик, очень простой. Положишь на него палец – и в штабе на специальном мониторе, на который, не отрываясь, час за часом смотрит офицер-координатор, загорается лампочка. Лампочку полагается зажечь, когда у тебя в прицеле террорист и ты считаешь, что можешь его поразить. Так в штабе знают, сколько снайперов готовы стрелять, сколько целей в прицеле каждую секунду. Если зеленых лампочек будет пять, на крайний случай даже четыре – прозвучит команда «залп», после чего начнется штурм [44]. Но эти твари – опытные, где-то готовились. Они видели всего двоих, да и то не одновременно. Часть заложников постоянно стоит, занавески – мало того что опущены, еще и шевелятся под ветром. Один или два террориста – наверное, сидят в проходе между сиденьями, снайперам их не достать. Остается только ждать.
Все очень плохо…
– Господин полковник…
Полковник жандармерии Стасюк, бывший товарищ полицеймейстера Киева, оторвался от экрана своего ноутбука, на котором он набирал срочное сообщение для Санкт-Петербурга. Этим делом должны были занимать афганцы, но опыта у них ни хрена не было, и он, как старший советник в Царандое, принял на себя командование. Царандоевцы обосновались чуть дальше, в дукане – и место для штаба выбрали совсем не случайно.
Пока не пнешь – не почешутся.
– Результаты термографического сканирования, господин полковник, – доложил помощник, тоже русский.
Беспилотник ВВС, обычно использующийся для рейдов в приграничной зоне, выявления обитаемых пещер и других, непонятно откуда взявшихся странных источников тепла в ущелье, несколько минут назад прошел над центром Кабула, врубив всю свою аппаратуру. Распечатку передали по электронной почте.
– Докладывайте…
– Есть. С вероятностью в пятьдесят девять процентов установлено четыре источника тепла. Один в задней части автобуса, по центру, трое впереди, у двери.
– Пятьдесят девять процентов? – переспросил полковник. – Они что, ох…и?
Кризис с захватом заложников начался два с небольшим часа назад – а он уже вымотал все нервы. Одни переговоры с начальником дорожной полиции Кабула, заплывшим жиром Зияутдином отняли здоровенный кусок терпения. А его и так мало.
– Крыша автобуса успела раскалиться на солнце, – извиняющимся тоном сказал полковник, – они обработали информацию как смогли.
Да. Как смогли. Все мы делаем, что можем. Нас несет течением в море дерьма – а мы выгребаем…
Это, кстати, тоже вилами на воде писано. Четверо – эта цифра получилась просто: подсчитали, как смогли, все отдельные источники тепла, которые определил в автобусе термосканер – и вычли из этого количества количество паломников по билетам, которое там должно было быть, которое сообщила фирма, занимавшаяся организацией хаджа и религиозных путешествий для мусульман по другим известным местам ислама. Афганистан – известное прибежище мистиков и суфиев, на Кавказе суфизм широко распространен. Вот, поехали. А теперь считай по головам…
– Сообщи информацию всем подразделениям. Террористов – четверо. Проведите перекличку снайперов.
– Есть.
– Еще что-то?
– Звонили из Арка. Присутствие господина генерал-губернатора расценено как нежелательное…
Понятное дело. Странный этот захват какой-то. Отмороженный. Это же придумать надо – у одной из самых известных мечетей страны, после намаза, четверо террористов вдруг выхватили оружие и заскочили в автобус с иностранными номерами. Полковник хоть и не был мусульманином, но понимал: все это вызовет крайнее возмущение среди мусульман, многие отвернутся от террористов, сочтут, что они вышли из ислама. Мусульмане напали на мусульман же, более того – на гостей, в мечети! Немыслимое дело!
И странное. Почему бы им не захватить обычный пассажирский автобус? Почему потребовали для переговоров лично генерал-губернатора?
Так что господин генерал-губернатор не зря опасается сюда ехать – всякое может быть. Это понятно. И все-таки… осадок от такой вот откровенной трусости остается. До нынешнего… был Наместник Его Величества, адмирал Воронцов. Он лично участвовал в переговорах в приграничной зоне с самыми отмороженными племенами. Наверное, и сюда бы приехал…
Плохо все.
– Идите. Доложите по перекличке через десять минут.
– Есть…
Полковник отхлебнул горячего чая – в жару он намного лучше, чем холодный, нажал на кнопку, отправляя письмо, и тяжело задумался.
Ситуация – хуже некуда. Очевидцы рассказывали, что у террористов осколочные гранаты и какая-то большая сумка. Автобус стоит на набережной, не подступишься. С одной стороны – здание, причем длинный, глухой фасад, с другой – набережная. Обычная тактика штурма – грузовые машины, кузов которых на одном уровне с окнами, трапы – не пойдет. И с той и с другой стороны улица запечатана блокпостами, а затем и пробками. Он думал о том, чтобы попытаться подобраться по руслу реки, воспользовавшись тем, что набережная мощеная и можно незаметно подобраться прямо к автобусу, – но затея авантюрная. Сначала потребуются лестницы, чтобы выбраться на набережную, а потом чтобы штурмовать сам автобус. Десять раз успеют взорвать. Может быть, что-то получится ночью, но чутье подсказывало полковнику – ночи они ждать не будут.
Террориста видели только одного. Отморозок конченый. Лет двадцать с небольшим. К каждой фразе в конце прибавляет «Иншалла» – «если так будет угодно Аллаху». Продемонстрировал автомат системы «Скорпион», сказал, что у них в автобусе несколько килограммов взрывчатки и что все они – смертники. Никаких требований не выдвинул, потребовал прибытия генерал-губернатора, сказал, что больше ни с кем не станет разговаривать. Еду и воду взять отказался. Сказал: отключите сотовую связь – взрыв.
Значит – в толпе наверняка сообщники.
У автобуса, в котором располагался штаб, послышалась какая-то возня. Потом полковник услышал четкий звук удара.
Это еще что…
Выглянув в окно, он увидел несколько человек с оружием. Главный среди них был невысокий бородач в черной, несмотря на жару, форме. На погоне – помимо положенных знаков различия – серебряные череп и кости. Спецбатальон.
– Кто вы такие? Что происходит?
– Я генерал Мадаев, – ответил человек, – а это мои люди. И там тоже, – он показал в сторону захваченного автобуса, – тоже мои люди…
Генерал русской армии Алишер Салимович Мадаев прибыл в Кабул сегодня утром вместе с небольшим отрядом лично преданных ему мюридов. Он прибыл сюда по вызову из Арка, вызов направил новый генерал-губернатор, и оба они знали, в чем причина такого вызова. Все, точка. Сегодня его вежливо попросят уйти в отставку, а его отряды, дающие едва ли не треть всех боевых результатов, притом что на часть боевых результатов претендуют и парашютисты, и морпехи, и спецназ – так вот, его отряды расформируют и отправят домой. И может быть, так будет и лучше.
Все на самом деле просто. Армия должна побеждать – иначе она начинает проигрывать. И хуже того – разлагаться. Если не забиваешь ты – забивают тебе. Как-то забыли про это генералы великой армии, за сто лет не потерпевшей ни одного поражения.
Сложилась система. Жизненный уклад, связанный с присутствием русской армии на земле афганских племен. Такой уклад, что от этого хочется выть волком, задрав голову к небу. Но он есть – и, просто меняя кадры, его не сломаешь.
Все очень просто. В каждой провинции есть русская гражданская власть и русская военная власть. Гражданская – это губернатор провинции и управляющий местным корпусом гражданской реконструкции. Военная – это начальник сектора, обычно это полковник. Отсюда – из двойственности власти проистекает все остальное.
Афганцы не дураки, дурак тот, кто считает их дураками. Они темные, необразованные, жестокие – но они не дураки. На самом деле они умны, умны умом зверя, который привык выживать в опасной среде и знает все, что для этого нужно. Когда в провинцию прибывает новый начальник гарнизона – первым делом к нему идет делегация старейшин с первыми подарками. Пока еще символическими – барашка, саблю. Не принять – значит оскорбить местных, принимает. А старейшины люди, давно жившие на свете, повидавшие всякое. И на этих смотринах – они тоже решают, как с этим человеком работать. Подкупить? Договориться? Или его нужно дискредитировать.
Ознакомительная версия.
