Коул разъяснял очень подробно, объясняя, что для грандов начиная с
правителя (6) — и иногда с
землевладельца (5) — подобная формулировка была совершенно неприемлема. Если гранд не может защитить свой разум, то нет никакого смысла иметь с ним дела. Виктория предупреждала, что «мать может наплевать на это», но все равно это был наш лучший шанс.
Несколько секунд Жозефина не реагировала, а потом…
— Птицкер Групп разберется в случившемся.
Фух. Не так уж и плохо.
— В этом нет нужды, — вступил я. — Госпожа Виктория наняла мою фирму для расследования похищения, а так же для обеспечения ее безопасности в будущем. Поиск и Защита разберется со всем.
Жозефина смерила дочь долгим взглядом.
— К сожалению, — произнесла женщина после, — госпожа Виктория не может заключать договора от лица Птицкер Групп.
— Это соглашение лично с ней.
Я вытащил из рюкзака стопку с листами и не спеша двинул к женщине. Протянул бумаги ей… но она в ответ даже не пошевелилась. Коул предупреждал, что так может получится, потому я продолжил:
— Аванс Викторией уже внесен. Сам договор зарегистрирован в Центральном Банке Нового Гонконга. Так как я на данный момент всего лишь житель, то поручителем в соблюдении договора выступит мой знакомый землевладелец. К сожалению, у него есть причины скрывать свое имя, потому его имя записано в секретном приложении к договору, которое будет обнародовано только в случае, если договор не будет исполнен за оговоренный срок. То есть, за один год.
Уж не знаю, чего Коулу это стоило, но за очень короткий срок он умудрился предусмотреть сразу множество деталей. Даже такие мелочи, что двадцать тысяч колоннисов аванса Виктория сняла не со своего личного счета, а заняла у Поиска и Защиты. Мол, так Птицкеры не смогут отозвать платеж.
Само наличие транзакции ставило меня и Викторию на одну доску, что должно было помешать разорвать соглашение по причине «неравенства сторон». Финт с «землевладельцем», в качестве которого был вписан Алекс Фэнс, служил подстраховкой для этого же.
В общем, черт ногу сломит, а сделай чуть по-другому, и уже можно подкопаться.
Реакция Жозефины последовала спустя несколько мгновений. Она сделала шаг ко мне и… вырвала договор. Секунда — и он покрылся коркой льда. Вторая — бумаги упали на землю и «разбились», рассыпавшись в снежное крошево.
— Договор зарегистрирован в Банке Нового Гонконга, — спокойно напомнил я. — Оригиналы с подписями — в надежном месте.
— Понятно, — ответила она. Потом отвернулась от меня и посмотрела на Викторию, которая не стала подходить к матери, оставшись стоять метрах в десяти. — Зря ты со мной не посоветовалась.
После этих слов Жозефина зашагала в сторону ворот. Я же просто поверить не мог, что все закончилось так легко. Книга тут почти ничего не могла подсказать. Во-первых, Бомби был слишком близко, во-вторых, само присутствие такой могущественной влияющей, как Жозефина Птицкер чрезвычайно увеличивало число вероятностей.
Но по всему выходило, что на данный момент… она решила оставить их в покое?..
— Еще одно, — донеслось от Жозефины, когда она поравнялась с Викторией.
— Да? — насторожился я.
— Ведя расследование, Птицкер Групп обнаружили, что рядом с фирмой Поиск и Защита действует под прикрытием агент похитителей.
Чего?!
— Так как результат расследования очень важен для моей дочери, я помогу избежать утечки, — сказала она.
И сделала взмах рукой.
Всплеск кода оказался очень коротким, но просто чудовищно концентрированным. Я даже не успел увидеть, что именно вырвалось из ее руки…
А когда обернулся…
…ощутил, что одна из нитей лопнула.
Ах ты…
— СУКА!
Почти совершенно не соображая, я бросился к Птицкер. Техники, пистолет, фиксатор… ни про что из этого я даже не вспомнил. Я просто нащупал в пространство собственную нить Жозефины и схватился за нее рукой.
Любой другой на ее месте наверняка хоть что-то бы почувствовал, но эта ледяная сука оставалась совершенно невозмутима. Код опутал ее плотным коконом, «комбинезоны» вокруг снова приготовились к бою…
Но им бы это, конечно, не помогло. Всего одно движение и… плевать какой будет плата…
«Софи умирает…»
Я резко замер, увидев возможное будущее.
Ну уж нет! Эта сука поплатится!
Я тут же чуть перестроил план…
«Оливер умирает. Грубер умирает. Леви Александер умирает…»
Да вашу мать!
А если…
«Грубер умирает. Оливия Харпер умирает. Анастасия Фэнс умирает…»
Нет!
Не может такого быть, чтобы не было хотя бы одного варианта…
«Софи умирает…»
Дрожащей рукой я отпустил нить…
…и только тогда будущее замолчало. Вновь став широким и многовероятным, а не свернутым в узкий тоннель из смертей.
Около десяти секунд мы просто стояли друг напротив друга.
Молчание нарушила женщина.
— Ждем результатов расследования, господин Духов.
Потом Жозефина просто цапнула дочь за плечо и потащила ту за собой словно пьяную. Лицо у девушки было серое, едва живое, в мою сторону она не смотрела. Вскоре вслед за ними ушли и остальные Птицкеры.
Я же, постояв еще какое-то время так, развернулся и двинул к цеху. Около него в окружении остальных на земле лежал… Каспер. Его молодое чуть удивленное лицо замерло лишенное цвета… и жизни. Грубер стоял на коленях рядом. Когда я подошел, он бросил на меня взгляд…
…но я только дернул подбородком в ответ.
В отличие от случая с самим полицейским — тут просто нечего было ловить. Воскрешать из мертвых я не умел.
* * *
На какое-то время в моей голове все заслонила одна единственная мысль:
«Я убью эту суку».
Я едва мог себя контролировать.
Самое чудовищное было в том, что я понимал: она выбрала кого убить наугад. Без какого-либо расчета.
Ей было все равно.
Она просто захотела меня наказать — и сделала это. На месте Каспера мог оказаться кто угодно другой. И Грубер… и Оливер… и Софи… И это просто повергало меня в бешенство.
Пока успокаивал Софи, пока раздавал указания остальным — прежде всего Груберу, его нужно было нагрузить работой — пока разговаривал с землевладельцами (5), я продолжал перебирать в голове варианты.
И тех, что не несли бы с собой уничтожение и меня самого, не было.
Ни одного.
Жозефина Птицкер была вписана в Книгу Перемен огромными несмываемыми буквами. Любое действие, направленное на нее, затрагивало такое количество страниц, что они становились для меня просто неподъемными.
Никто не знает, каких мне это стоило усилий, но все же решил… отложить и эту месть. От ощущения собственной слабости меня едва не затошнило. И лишь напоминание о том, сколько еще людей от меня зависело, и сколько обещаний еще не было выполнено — в том числе данных
