Ознакомительная версия.
Ника… Калмыш…
– Ника, – сказала Лена, подходя ближе. – Ведь в ней все дело, да? Про Калмыша ты не вспоминаешь. А ведь ты с ней даже не спал… А вот со мной – да.
– Не в этом дело, – буркнул Малярийкин, отводя руки девушки от своего лица. – Просто… просто я должен это сделать, пойми. Шапронов недосягаем. Главари чехов – тем более. Но Веник, он здесь! Как простой танкист… Пойми, мы с Калмышевым и с Никой… столько лет… Это вся жизнь почти! Все, что я помню. Все, что у меня было… Пойми!!!
Лена послушно отошла, села на диван. Сырой сибас на остывшей сковородке уже даже не скворчал.
– Выходит, у тебя претензии не только к Шапронову, но и к чехам.
– Выходит, что так. Во всяком случае, к некоторым конкретным чехам. К тем самым, что делали предложение Калмышеву об убийстве Юнги. И тем, кто Калмыша с Никой потом убивал.
Лена промолчала. На этот раз.
* * *
Настоящая боевая подруга – не та, с которой трахаешься и тебе клево. Настоящая боевая подруга – это та, с которой тебе хорошо вместе сдохнуть. В последнее время у Маляра с Леной было много различных эпизодов в отношениях, много событий, как эротического содержания, так и романтического, как деловых отношений касательно танков, так и свободного досуга вроде совместных домашних посиделок с фильмами у нее на тайной квартире. Но только сейчас Малярийкин понял, что они с Эленой Прекрасной близки по-настоящему. Что это не просто секс, не просто развлечение богатой теледивы с косорожим карликом-автомастером и по совместительству танкистом, но нечто более сильное, светлое и… немного жутковатое. По фатальности результата.
После спора Лена не стала его переубеждать. Она сказала, что отправится с ним.
«Тут ведь главное что? – поясняла она Малярийкину. – Главное – соблюсти инкогнито. Узнают – нам обоим хана. Не узнают – прокатит. Еще поживем. Во всяком случае, до Шапронова!»
Адрес Веника был ей известен. Коллективная резиденция чехов находилась прямо в «сити» Скайбокса, в районе, где проживал Шапронов, где имела коттедж сама Элена. В районе, недоступном для простых смертных. В районе, совершить в котором покушение на любого из обитателей было невозможно. Однако начинающие игроки, вне зависимости от клановой принадлежности, могли снимать собственное жилье. Это правило было повсеместным и считалось обязательным даже для бандерлогов.
Веник снимал большой дом недалеко от полигона Ливан – того самого, в котором начинал Малярийкин. Адрес Елена знала.
Обсудив план, Маляр и его подельница собрали необходимые им предметы, переоделись, сели в машину и отправились в сторону Ливана. Машину, разумеется, взяли Маляра, чтобы Эленину не светить. Место достаточно глухое, видеокамер не ожидалось, но все же.
Малярийкин, как уже говорилось, был облачен в легкую танковую броню, спортивный костюм с глубоким капюшоном и солнцезащитные очки (а на дворе, между прочим, стояла ночь). Элена была одета аналогично – тоже в широкий и почти бесформенный спортивный костюм. Лицо скрывала балаклава. Под мастеркой талию девушки стягивал пояс с многочисленными карманами и обвесами. Надо сказать, что такая широкая (явно не по размеру) и дешевая спортивная одежда Элену очень портила. Узнать в ней светскую львицу в столь отвратительном наряде было невозможно.
Ровно в два ночи они остановились у особняка.
Особняком строение можно было назвать лишь с натяжкой. Веник проживал в большом доме, в два этажа, второй этаж мансардный. Вокруг домика, как водится, небо подпирал забор. Высокий, метра три минимум. «Ну, прекрасно, для нашего мерзенького дела даже лучше», – решил Маляр.
Судя по возне за забором, там обитали собаки. Выручила Элена. Вообще она взяла с собой «на дело» несколько больших сумок. А также рюкзак. Постепенно Малярийкин знакомился с их содержимым. Вначале из одной сумки появилась балаклава и бесформенный спортивный костюм. Потом из другой – пояс с причиндалами, а также множество инструментов. В этот раз Елена Батьковна извлекла из недр одной из сумок пластиковый пакет. В пакете было мясо. Сырое. Несколько кусков. Пройдя вдоль забора и выбирая наиболее глухие места (там, где над забором торчали ветки густых высоких деревьев), Лена закидывала куски мяса за забор. Очень скоро собаки начали тихо подвывать.
– И чего это? – поинтересовался Маляр.
– Швейцарский шоколад.
– Я серьезно.
– Да я тем более. Не парься, это лекарство.
– И что за лекарство?
– Поспят немного псинки.
– А, ну добро. Подожди, а ты где лекарство взяла? Вроде животных у тебя дома нету, и никуда мы не заезжали.
Элена тихонько выругалась.
– Мышьяк!
Малярийкин остановился. Собак он любил. И чтобы травить…
– Грех на душу, Лена. Нехорошо.
– Ты сбрендил совсем, я смотрю. Мы же с тобой людей пришли мочить. А ты о псинках заботишься.
Малярийкин покачал головой.
– Разные вещи. Да ладно.
Выждав еще минут тридцать, пока собаки перестали скулить, Лена достала из рюкзака огромные кусачки. Они срезали навесной замок на дальней нерабочей калитке и прошли внутрь.
Яд, спрятанный в кусках говядины, был явно не мышьяком, так как, насколько знал Малярийкин, от такой примитивной отравы крупная собака умирала долго – сутки и даже более. Здесь же огромные кавказские овчарки слегли за тридцать минут. Причем почти беззвучно. Может, действительно снотворное? А впрочем, Лена была права в одном: пришел мочить сапиенсов, не ной по четвероногим.
Они проникли во двор. Было тихо. Вопреки мнению о ночном разгуле бандитов, данные конкретные бандерлоги мирно спали в два часа ночи, как полагается законопослушным гражданам матушки Сибири. Почти колхозники, ё-моё. С рассветом побудка, с закатом отбой. Петухи! Как ни странно, Малярийкин сжимал в руках не арматуру и не ножик, а макет пистолета. Это был пугач. Газовый пистолет был почти неотличим от настоящего, и выдавал его только диаметр дульного среза. Однако, как справедливо полагал Малярийкин, по ночи никто не станет обращать внимание на такие мелочи.
Войдя внутрь и убедившись, что никто не стоит на карауле, Малярийкин передал пугач Лене, а сам достал арматуру. Обмотал ее заранее припасенным полотенцем. Арматура была зачетной, в два пальца Ленкиных толщиной. Куда там бейсбольной бите!
То, что на посту бандитского логова не было дежурных, объяснялось легко – собственно, Маляр и Лена на это и рассчитывали. Бандиты, особенно такие засвеченные и понтовитые, как чехи, никого не боялись. В принципе. И часовых не выставляли. От этого налет менее опасным не становился – ведь у каждого из спящих в этом доме мужчин имелся ствол. Причем настоящий, в отличие от экспоната Маляра.
Ознакомительная версия.
