И Кинби отправил группу сержанта Сантора.
Из четверых вернулся один — причем командир группы. Это, само по себе, казалось ненормальным — как правило, старшие группы оставались с основными силами до последнего, посылая с донесением самого юркого и обладающего абсолютной памятью.
Кинби попытался представить, с чем же столкнулись парни и его замутило.
К солдатам-марионеткам все давно привыкли, сталкивались и с Белыми Молчунами и с фанатичными младшими жрецами, в знак преданности своему богу пропускавшими через раны в руках, ногах и щеках толстую леску, свободные концы которой особым образом заплетались вокруг шеи. С этими группа могла справиться.
Значит, было что-то еще — что начисто погасило разум многоопытного сержанта и расправилось с бойцами команды.
Со стороны палатки, где лежал сержант, донеслись голоса. Говорили на повышенных тонах, Кинби ясно различил далеко разносившийся в предутренней тишине голос дока Венгерова. Ему кто-то отвечал лениво, с барской ленцой. Док явно заводился, второй голос становился все более хамски тягучим.
Кинби поспешил к палатке. Загораживая вход, скрестив руки на груди, стоял Венгеров. А напротив, выстроившись полукольцом, шестеро тяжелых штурмовиков нервно прощупывали дулами ручных пулеметов окрестности. В середине полукольца стоял полноватый человек в штатском. Средних лет, с залысинами, в мятом сером костюме, совершенно неприметный.
Кинби быстро вклинился между раскалившимся доком и человеком в штатском. Пулеметные дула немедленно повернулись в его сторону.
— Ай, да прекратите вы, — с досадой сказал Кинби и, уже обращаясь к человеку в штатском, — Извольте представиться.
— Старший аналитик отдела изучения ересей и культов Артур Реннингтон, — процедил человек и протянул Кинби капсулу со штабной печатью. — А теперь дайте дорогу, мне нужно просканировать этот овощ, что лежит у вас вон в той палатке.
Кинби медленно повторил: — Овощ? — и почувствовал, что сейчас убьет этого мелкого слякотного человечка.
— Да прекратите вы изображать героя. Откройте, наконец, капсулу, — брезгливо произнес Реннингтон.
Разломив капсулу, Кинби извлек голокристал, заряженный техножрецами Лантоя. Автоматически сжал его пальцами. Кристал засветился розовым, в воздухе возникло изображение кабинета начальника армейской разведки, генерала Малеуса. Сам генерал сидел за столом. Мигавшие в углу изображения иероглифы горели ровным розовым светом, подтверждая корректность записи.
— Кинби, — поднял голову генерал, — вы обязаны оказывать любое содействие предъявителю этого кристалла Артуру Реннингтону. С момента просмотра записи вы обязаны выполнять любые его распоряжения. Малейшее неповиновение вас или ваших людей рассматривается, как прямая измена. Сопровождающие Реннингтона лица имеют право открывать, в этом случае, огонь на поражение, без предупреждения и объяснения причин.
— Вот так, все просто, — улыбнулся Реннингтон, отодвигая в сторону Кинби и Венгерова.
Входя в палатку, он обернулся, кивнул штурмовикам.
— Окружить палатку, никого не впускать, пока я не закончу.
Почти сразу внутри палатки разлился мертвенный зеленоватый свет. Венгеров рванулся ко входу:
— Да что же этот мерзавец делает, это же некромания в чистом виде! Он же Лукаса насухо выкачает!
Кинби ухватил дока за воротник, дернул к себе:
— Стоять, док. Придите в себя, шагом марш к группе Мак-Марта, чтоб завтра все были бодры и веселы!
— Но! Кинби, это же убийство. Он же умрет после такого!
— Марш выполнять приказ! — шепотом рявкнул Кинби в белое лицо.
Венгеров вздрогнул, отшатнулся и побрел в сторону палаток, где металась в кошмарах вернувшаяся группа.
А Кинби стоял и смотрел, как пульсирует зеленоватый свет и слушал страшные тонкие крики сержанта первого класса Лукаса Сантора.
Венгеров больше не подходил, зато пришлось скручивать Дэмьена — мант-один отряда, рвался к палатке что-то злобно бормоча себе под нос.
В какой-то момент Кинби всерьез испугался — Дэмьен обладал редкими мант-способностями и мог походя изувечить штабную дрянь.
Пришлось коротко ткнуть его кулаком в солнечное сплетение а, когда мант согнулся, зажать его голову под мышкой и держать, пока бедолага не начал задыхаясь, хрипеть.
Через час свет погас, крики смолкли. Реннингтон деловитым шагом вышел из палатки, кивнул штурмовикам. Те молниеносно окружили его, и группа, ощетинившись стволами, двинулась к краю поляны.
Широко шагая к ним шел от палаток док Венгеров.
— Мразь! Ты же убил его, мразь! — Венгеров орал, показывая рукой в сторону палатки с небрежно отброшенным пологом.
— Ты понимаешь, что убил своего, подонок? — Док был уже рядом с группой.
Один из штурмовиков небрежно мазнул его прикладом по лицу и док, отлетев, неподвижно растянулся на мокрой траве.
Реннингтон стремительно развернулся к подлетевшему Кинби, наставил короткий толстый палец:
— Ты. Быстро убрал отсюда этого истерика и убрался сам. Приказ ты видел. Информацию я получил. Все. Остальное никого не волнует. Теперь — вон.
Он выплевывал слова с холодным презрением и Кинби понял — этого надо убивать. Но не сейчас.
Сейчас нельзя.
Когда они с Венгеровым вошли в палатку, Лукас уже не дышал. На лице мертвого сержанта застыло выражение невыносимого ужаса.
***
— Зачем я тебе понадобился, Реннингтон? — устало спросил Кинби.
Шеф Девятой комнаты вернулся за стол, плюхнулся в кресло и с удовольствием запыхтел трубкой, заполняя тяжелым ароматным дымом небольшую комнату.
— Мне нужна приманка. И ищейка. А еще — болван, которого я подставлю и который будет везде маячить, задавать идиотские вопросы, а также бить морды, изображая праведное негодование.
— Достойно, — кивнул Кинби. — Позволь угадать. Все эти роли отводятся мне?
— Конечно, тебе, — улыбнулся Реннингтон.
— А почему мне попросту не вырвать тебе горло? — задумчиво сказал Кинби.
Реннингтон жестко ухмыльнулся и почти прошептал, перегнувшись через стол:
— А потому, что тебя-то убьют быстро. А вот Марту и Юринэ я буду убивать очень и очень медленно. Понимаешь?
