— Не поклянусь, — покачал головой Зак. — Это не в моих силах, я не бог, чтобы сразу исправить всю несправедливость под солнцем. Я могу лишь чуть-чуть повернуть путь бытия в нужную сторону, но не более. И только если ты мне поможешь.
— Ты приехал сюда специально, чтобы меня завербовать, — сказал Рон. Он не спрашивал, он утверждал. Зак принял это утверждение как должное.
— А если я тебя сдам Смиту? — спросил Рон.
— Не сдашь, — сказал Зак. — Будешь долго колебаться, но не сдашь. Джерри Смит сдал бы, а ты не сдашь. Потому что ты не такая прожженная дрянь, у тебя еще сохранилось немного совести. Жаль, что ее сохранилось меньше, чем я полагал.
— Ну как ты не понимаешь! — воскликнул Рон. — Я не боюсь нагадить Смиту и Адамсу, мне на них плюнуть и растереть. Но чем Тринити лучше Адамса?
— Сейчас объясню, — сказал Зак. — Только мне придется раскрыть некоторые тайны. Я не стану брать с тебя подписку или, там, угрожать, но ты сам должен понимать…
Через полчаса Рон согласился сотрудничать с Заком. А через десять дней Рон и Зак двигались к столице в сопровождении двух рыцарей и полутора десятков орков. В двух седельных сумках ехали толстые пачки документов, которые должны были переродиться в смертный приговор для сэра Джеральда Смита.
Зак не врал, он действительно верил в добро, справедливость и права человека. Более того, он верил в права орков. Рон был потрясен, когда орк-воин по имени Тяжелый Танцор подошел к Заку со спины, хлопнул его по плечу и запросто сказал:
— Приколись, Зак, какой огромный мухомор я нашел, когда отливать ходил! Зак ничуть не обиделся, обернулся спокойно и сказал:
— Фигасе мухомор! Только не жри его до вечера, я тебя к седлу привязывать не собираюсь.
— Да что я, без понятия, что ли? — возмутился Тяжелый Танцор и пошел хвастаться мухомором дальше.
— Он назвал тебя кратким именем, — потрясенно произнес Рон.
— Да, конечно, — конечно Зак. — Видишь ли, у нас в команде особые отношения. Он однажды спас мою жизнь, а его жизнь я спасал дважды, так что нам с ним глупо придавать значение условностям.
— Но он орк! — воскликнул Рон.
— Не орк, полукровка, — уточнил Зак.
— Тем более!
— А чего тем более? — деланно удивился Зак. — Тяжелый Танцор — отличный боец, хороший друг, умный, надежный, порядочный, какое мне дело до того, какая у него татуировка на морде? Мы же с тобой говорили о правах и свободах…
— Мы говорили о правах человека! — заявил Рон. — А он орк!
— Не орк, полукровка, — уточнил Зак. — Да пусть даже орк. А чему ты удивляешься? Мы с тобой много говорили о правах и справедливости, ты со мной соглашался. А теперь выясняется, тут у тебя права, а тут не права… Понимаешь, Рон, нельзя отрицать особые права рыцарей и чиновников перед остальными людьми, и признавать особые права людей перед орками. Лицемерие получится.
— А так получается… — Рон не сразу смог подобрать слово. — Анархия какая-то получается…
— Никакой анархии, — возразил Зак. — Посмотри вокруг, какая тут анархия? Любой орк в команде отдаст жизнь за меня, потому что знает, что я тоже отдам жизнь за него, если будет нужно. Боевое братство не нуждается в табели чинов.
— Но не все человекообразные входят в боевое братство, — заметил Рон.
— Теперь ты понял, — улыбнулся Зак.
— Не уверен, что я понял, — сказал Рон. — Мне надо обдумать твои слова.
Рон обдумал эти слова. И когда они прибыли в Барнард-Сити и разместились в отеле, и Зак отправил рыцаря Энтони проводить Рона на базар купить наложницу, Рон купил полукровку в мясном ряду.
— Непросто будет ее зарегистрировать, — заметил Тони.
— Попроси Зака, он что-нибудь придумает, — посоветовал ему Рон.
Зак что-то придумал, и на следующий день Рон получил ветпаспорт и свидетельство о регистрации на рабыню Дверь В Полдень, которую Рон переименовал в Дору. Оба документа выглядели подлинными.
Покупая Дору, Рон хотел понять, что чувствует Зак, когда запросто общается с теми, кто ниже его, отказываясь от традиционных правил общественной иерархии. Зак говорил, что ему нет дела до расовой принадлежности других человекообразных, что он оценивает их не по татуировкам, а по характерам, что он достаточно силен и умен, чтобы самому решать, когда подчиняться общепринятым правилам, а когда устанавливать свои. Рон тоже хотел почувствовать себя Заком. Однажды Рон уже нарушил неразумное правило, но только потому что Зак его убедил, а теперь надо нарушить какое-нибудь правило по собственной инициативе. Чтобы доказать самому себе, что он способен делать решительные шаги не только под чужим давлением. Кроме того, интересно посмотреть, насколько реален порядок вещей, когда человекообразных оценивают не по татуировкам, а по внутренней сути. В боевом братстве Зака это работает, но сработает ли оно, скажем, с наложницей?
Эксперимент пошел странно. Дверь В Полдень быстро приучилась отзываться на имя Дора и называть хозяина просто Рон. Но это не отразились на ее поведении, она даже не пыталась пользоваться той небольшой долей свободы, которую Рон предоставил ей. Ей это не нужно. Для нее все высокие устремления Рона — не более чем идиотская блажь хозяина, в целом хорошего, но явно больного на голову. Ей не нужна свобода, даже в виде иллюзии, она умеет быть только рабыней, и рабская жизнь ее вполне устраивает. А Рона устраивает, что ее устраивает рабская жизнь, им вдвоем хорошо, комфортно, но если задуматься, чего Рон хотел, и что получилось, становится немного противно. Но к этому можно притерпеться.
А Алиса совсем другая. У нее есть внутренняя свобода, и ей не мешают орочьи печати на челе и ланитах. Для Доры иллюзия свободы — это слишком много, а для Алисы — слишком мало, ей нужна не иллюзия, а настоящая свобода. Но настоящей свободы ей не видать, она это понимает, и Рон понимает, что она понимает, и это ужасно. А особенно ужасно то, что Рон, кажется, уже влюбился в нее, не как в пригожую орчанку, а как в нормальную человеческую женщину, но между ними не может быть нормальной любви, потому что он человек, а она — орк. Если бы можно было увезти ее куда-нибудь далеко-далеко, где нет никого, кроме них двоих, и не от кого прятать собственное чувство, которое любому нормальному человеку кажется постыдным извращением… Впрочем, разве можно называть таких людей нормальными? Может, нормален как раз Рон, Зак да еще рыцарь Джон Росс, кем бы он ни был под своей солдафонской маской? А Алиса реально любит сэра Джона… А Рон любит Алису, а она его не любит, а неразделенная любовь человека к орчанке — не просто постыдное извращение, а что-то вообще запредельное. Можно сколько угодно убеждать себя, что тебе нет дела до того, что говорят другие люди, но это может стаить правдой только если ты сам станешь таким, как Зак Харрисон или, возможно, Джон Росс, но что делать, если ты понимаешь, что никогда не станешь таким? Покурить, что ли…
