7
Когда сэр Джон впервые вошел в свою новую квартиру и обнаружил внутри Длинного Шеста, рыцарь, похоже, ничуть не удивился.
— Живой, — констатировал он.
Его голос прозвучал так, как если бы он произнес что-то вроде «дождя, пожалуй, сегодня не будет» или «что-то у меня нос чешется».
— Живой, — подтвердил Длинный Шест. — Я с Эльм-Стрит вещи привез, часть сюда сложил, и еще часть вот сюда…
— Хорошо, я разберусь, — кивнул сэр Джон. — Если что будет непонятно — спрошу.
Рыцарь прошел в умывальню и стал расставлять на полке зубную пасту, бритвенные принадлежности и все такое прочее. Длинный Шест некоторое время наблюдал за хозяином, затем сказал:
— Сэр Джон, я виноват.
— Угу, — отозвался сэр Джон.
Некоторое время они молчали. Сэр Джон закончил с туалетными принадлежностями и теперь раскладывал по полкам одежного шкафа трусы и носки, а Длинный Шест стоял по стойке смирно и ждал хоть какой-то реакции хозяина на свое возвращение. Наконец, Длинный Шест прервал затянувшееся молчание:
— Сэр Джон, я бы хотел доложить… Ну, насчет того, что произошло, когда я… гм…
— Обкурился как грязная свинья и чуть не попал к палачам по собственной дурости, — подсказал сэр Джон.
— Не чуть не попал, а реально попал, — уточнил Длинный Шест. — Только это был не от районной стражи палач, а другой, он на сэра Германа работает. Я когда с базара выбежал, увидел Звонкого Диска, побежал за ним, он зашел в какой-то переулок, я за ним, тут мне как дали по башке… Сэр Джон, я рассказал сэру Герману все, что знаю о вас. На лице рыцаря впервые отобразилось нечто похожее на удивление.
— Тебя лично Герман допрашивал? — спросил он.
— Да, лично он, — подтвердил Длинный Шест. — Я виноват, сэр Джон. Они меня даже не пытали, а я все рассказал. Я очень виноват. Я даже про вашу божественную сущность рассказал.
— И как, они поверили? — улыбнулся сэр Джон. Длинный Шест тоже улыбнулся, но очень неуверенно.
— Не поверили, — ответил он. — Сэр Герман сказал, что вы циник. Не знаю, что это значит. Так, выходит… сэр Джон, вы заранее знали, что сэр Герман будет меня допрашивать?
— Заранее не знал, — покачал головой сэр Джон. — Допускал такой вариант, но рассчитывал, что тебя завербуют по-хорошему, без шума. Но вышло даже лучше, эффектнее.
Чтобы произнести следующую фразу, Длинному Шесту пришлось долго собираться с духом. Это было не просто, но он справился.
— Сэр Джон, я вас предал, — сказал он. — Я должен понести наказание.
— Должен понести — неси, — безразлично произнес сэр Джон.
— Так вы намекаете… — начал Длинный Шест, но тут рыцарское терпение иссякло.
— Ни на что я не намекаю! — рявкнул сэр Джон. — Достал уже! Ничего ты никому не должен, кроме самого себя. Хочешь виноватиться — виноваться, а меня своими проблемами не доставай.
— Разве это не наши общие проблемы? — удивился Длинный Шест.
— Нет, — отрезал сэр Джон. — Я не настолько еще одурел, чтобы доверять реально важные тайны недостаточно проверенным людям. Твое признание никому не повредило, так что расслабься и не суетись. И не пропадай больше так надолго, ты мне скоро понадобишься.
— Так вы мне по-прежнему доверяете? — спросил Длинный Шест.
— Угу, — ответил сэр Джон.
— И я зря расстраивался? Сэр Джон ехидно улыбнулся и сказал:
— Нет, не зря. Если бы ты меня предал с радостью и энтузиазмом, я бы перестал тебе доверять, а раз виноватишься, значит, все нормально.
— Спасибо, сэр Джон! — сказал Длинный Шест. — У меня будто камень с души свалился. Я думал, в разведке такие вещи не прощают. Сэр Джон рассмеялся и спросил:
— А что, Герман и Звонкий Диск называют себя разведкой?
— Ну да, — подтвердил Длинный Шест. — А что?
— Лохи они подзаборные, а не разведка, — сказал сэр Джон. — Разведка — это я, а они лохи подзаборные.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЭКЗАМЕН ДЛЯ АССАСИНА
— Вот ведь бред! — воскликнула Алиса и отложила букварь.
Текст, который она читала последние полчаса, оказался не просто безумным, а прямо-таки упоротым. Во-первых, животные разговаривают как люди. Но это еще терпимо, в сказках они тоже разгноваривают как люди. Но все остальное… Волк, согласно этому букварю, животное глупое, а лисица — умное и хитрое, но каждый знает, что на самом деле все наоборот. На картинках, иллюстрирующих сказку, все звери ходят на задних лапах и одеты в карикатурные человеческие одежды, а у зайца на морде изображены три орочьи печати. Надо же было до такого додуматься — заяц-орк! Они бы еще беложопого эльфа-пеликана в сказку вставили. А окончательно добило Алису то, что ежик, согласно сказке, питается не червяками, личинками и дохлыми мышами, а грибами и упавшими яблоками. Ну, грибом закусить ежик еще может, если проголодается, но яблоками… Откуда в лесу возьмутся яблоки? И даже если возьмутся, не станет еж есть яблоко, он же хищник! Может, это упоротый еж? И все остальные звери тоже упоротые. Кстати… Рон свою траву наверняка в кабинете хранит…
Алиса помотала головой, отгоняя несвоевременную мысль. Очень хочется обкуриться и забыться, но это желание надо подавить. Потому что когда ты принимаешь самое важное решение во всей своей жизни, голова должна быть ясной и холодной, как говорит Джон. Он еще говорил, что руки должны быть чистыми, а сердце — горячим. Тоже бред…
Как же тяжело быть свободной! Правильно Джон говорил: «Свобода — не только воля, но и ответственность». Когда за тебя решают другие, это напрягает только по незнанию, а на самом деле так жить легко и приятно. А когда ты понимаешь, что должна самостоятельно определить, в каком направлении пойдет твоя дальнейшая жизнь, и никакой добрый господин ничем тебе не поможет, как же это тяжело…
Одно понятно — обратно в рабство ее не тянет. Что будет дальше, непонятно, но ясно одно — орчанки по имени Аленькй Цветочек больше нет, а есть человечиха Алиса. И неважно, что ее морда украшена орочьими жабами, душа у Алисы человечья, а кто считает иначе — пусть пьет яду. Кстати о яде…
Убить или не убить — вот в чем вопрос. Проще, конечно, убить. Нажраться конфеток… сколько их, кстати, съесть надо, чтобы яд нейтрализовался? Джон ничего конкретного не сказал. Видимо, лучше побольше съесть, чтобы наверняка подействовало. Так вот, нажраться конфеток, намазаться смазкой, да и соблазнить Рона Вильямса. Проблем это не составит, Рон на Алису с самого начала облизывается, но насиловать не хочет, хочет, чтобы по-человечески. Поманить его пальцем — сразу в постель запрыгнет. Потом сыграть испуганную дурочку… это тоже несложно. По сравнению с тем, что она уже сыграла — вообще ерунда.
