ближайший куст и скользнул в лес.
Ему даже не нужно было искать следы, его вёл слух, а его скорость не оставила несостоявшимся убийцам и шанса.
Трое. Лучник и два мужика с топором и мечом. Это уже радовало, как и то, что бежали они ловко, ветками не хрустели и даже не сильно следили. Опытные.
Да и бежали они не напрямую, а хитро через овраг и вдоль каменного языка, что нашёлся поодаль в лесу. Умные, опытные. Это хорошо. То, что нужно.
Вот они вывалились в свой лагерь и сразу доложились:
— Не вышло ничё. Воин в броне ехал. Мы, как увидели, что стрела отскочила, так сразу дёру.
— Придурки, — беззлобно выругались на них. — Все трое? А кто за ним следить остался? Учишь-учишь вас и всё без толку.
Креод усмехнулся. Видно, плохо учишь. Пора мне попробовать.
Шагнул в круг не круг, но за линию кустов, которая чётко очерчивала вытоптанный ногами клочок леса, где были сложены из веток и лапника шалаши и даже выкопана землянка, сейчас медленно курившаяся в небо тонким, почти прозрачным дымком.
При виде его охнули, засуетились, заорали. Креод же спокойно оглядывался, считал. Двенадцать. Меньше, чем в прошлой банде, но видом получше: чище, собранней, наглей и крупней. Вон, даже в лагере у них порядок. Это хорошо, это радует.
Когда на него кинулся первый, видимо их вожак, Креод даже не стал доставать меч. Шагнул навстречу. Быстро, так быстро, что воздух свистнул, расступаясь с его пути, впечатал ладонь в грудь мужика, отшвыривая его спиной вперёд так, словно его граух лягнул, скользнул к следующему, закручивая его и швыряя в лес.
Спустя минуту на ногах стоял только Креод. Незадачливые разбойники валялись и стонали, не в силах подняться. А кто был в силах, просто не решались, пытались незаметно отползти в кусты и дальше, дальше.
Кто бы им только позволил?
Креод огляделся, хмыкнул и шагнул к землянке проверить. Господин на многое может закрыть глаза, но рисковать и преступать грань его терпения Креод не собирался.
Баб в землянке не нашлось. Вещи бабские нашлись. Но не брошенные как попало, а аккуратно, женской рукой сложенные и убранные, а вот самих баб не нашлось. Это тоже радовало. Скорее всего, к разбойникам наведывались их женщины. Во всяком случае, это хотя бы давало Креоду повод закрыть сейчас глаза и сделать предложение. Дальше… Дальше жизнь покажет.
Когда он выбрался наружу, то там нашлась лишь половина разбойников, остальные уже дали дёру, позабыв о, не товарищах, конечно, о подельниках.
Креод усмехнулся и сорвался с места.
Он был полон сил, а с его скоростью догнать всех пятерых не составило труда.
Пятнадцать минут и посреди лагеря громоздилась куча из тел беглецов.
Креод же шагнул туда, где хрипел первый из напавших на него.
Поморщился при виде его перекошенного лица. Не рассчитал сил, похоже, сломал рёбра. Но крови на губах не видно, так что ещё будет жить. Наверное.
Шикнул:
— Замри.
Надавил пальцами на грудь и тут же отдёрнул руку, когда плоть под его нажимом нехорошо пошла в сторону. Метнулся в землянку за одной из бабских тряпок.
Подтянул мужика в лежачее положение и приказал:
— Выдохни.
Едва тот послушался, быстро и туго стянул ему грудь.
Огляделся. Все на месте. Кивнул и встал.
— Слушайте меня внимательно. Мой господин, наследник Дома Денудо, послал меня нанять людей в стражу Дома, но вы отвлекли меня от его задания, украли моё время и силы. Что мы будем делать с этой неприятностью? Как будем возмещать потерянное мной и господином время?
Старший, туго перемотанный, коротко и неглубоко вдыхая, просипел:
— Так это, деньгами возместим, господин.
— Деньгами? — Креод покачал головой. — Мой господин очень богат, что ему ваши жалкие гроши? У меня другое предложение. Вы наймётесь в его стражу.
Со стороны кто-то изумлённо всхлипнул:
— Чё?
Креод ухмыльнулся, двумя Шагами оказался рядом с возмутившимся и от души пнул его.
— Арг-х!
С улыбкой оглядел хрипящего бородача под своими ногами и сообщил:
— Неправильный ответ. Нужно отвечать — да, господин, с радостью.
— Так это, — с изумлением, осторожно подбирая слова, снова заговорил старший разбойников. — Господин, не серчайте, но какие из нас воины?
Креод пожал плечами:
— Мечи и луки, как погляжу, держать умеете. Да и выбор у вас небольшой. Господин так же просил меня почистить эти беспокойные земли. Так что, либо я приношу ему, — Креод напоказ принялся тыкать пальцем в пучивших на него глаза мужиков. — Раз, два, три…шесть…девять…двенадцать голов разбойников, либо… — Помолчав, Креод ухмыльнулся и напомнил своё первое предложение. — Либо привожу двенадцать солдат.
Старший разбойников скривился и явно не от боли, но кивнул:
— Уговорили, господин. Сколько жалования положите?
Креод так же спокойно ответил:
— Как обычно, как любому новобранцу Дома, который ещё не заслужил права называться младшим воином Дома. Десять монет в месяц.
— Негусто.
Креод снова ухмыльнулся:
— Ты чем-то недоволен, новобранец?
— Нет-нет, господин, я…
Креод рявкнул:
— Господином вы будете называть только владетеля Дома и его наследника! Я гаэкуджа Дома. Гаэкуджа Малого дома Денудо! Гаэкуджа! Повторить!
Те из разбойников, что уже успели подняться на ноги, попятились, побледнели, поспешно закивали:
— Д-да, г-г-гаэкуджа. Поняли. Всё поняли. Гаэкуджа.
Креод довольно кивнул:
— Отлично. Десять минут вам собраться.
Бывшие разбойники переглянулись:
— И к-куда мы, гаэкуджа? К Большой Ольховке?
— Нет, это далеко. К ближайшему селу, купим там лошадей и пару повозок.
Старший разбойников, кривясь и покрываясь холодным потом, поднялся, спросил:
— Это к чему, гаэкуджа? Повезём что?
Креод ухмыльнулся от уха до уха:
— Еду повезём, да ваше барахло.
— Так это, мы и на лошадях разместимся, гос… гаэкуджа.
— Так это вы, а мне нужно не двенадцать, а хотя бы десятков шесть новобранцев. Будем искать ещё умников.
Старший разбойников молча кивнул, но слух Креода был гораздо острей, чем слух обычного простолюдина и он отлично расслышал, что шептали дальние разбойники, обмениваясь взглядами.
— Тупой придурок.
На этот раз улыбку Креод спрятал. Он тоже считает их тупыми придурками, которых бы раньше даже на лигу к границам владений Денудо не подпустил, не то что удостоил чести стать воинами Дома Денудо. Но сейчас ему выбирать не приходится.
Им понадобилось две ночи, чтобы решиться. На третью ночь он проснулся от тихих шагов, чуть приоткрыл глаза, наблюдая из-под ресниц за двумя неясными тенями в ночной темноте. Судя по тому, как густо тянуло сосновым ароматом — на костёр навалили свежих веток, чтобы прикрыть угли. Причём он даже не заметил с вечера, когда они их приготовили, или же ломали сейчас, но
