На экране снова возник Альбицкий на фоне финского флага, который сменился французским, почему-то английским и, наконец, американским.
— Кстати, об оружии, — продолжил ведущий. — Когда Рашитова поместили в психологический центр, в его квартире провели обыск. Так что посмотрите.
И кадре появился обеденный стол действительно в его квартире, а на столе несколько винтовок, пара пистолетов, граната, несколько старых сотовых телефонов и пластмассовых дешевых будильников.
— Человеку несведущему может показаться странным такой набор, — объяснял ведущий. — Но любой эксперт вам скажет, что из этих деталей можно собрать самодельное взрывное устройство.
Интересно, где был отец, когда они все это затаскивали в квартиру, думал Дамир. И где был адвокат. Ему уже почти не было страшно. Он представил, как они затаскивают весь этот арсенал к нему на двадцать третий этаж, и хмыкнул. В кадре не было ни отца, ни адвоката. И слова, конечно, не дали ни тому, ни другому.
— А еще был конфискован домашний компьютер Рашитова, где весь жесткий диск забит инструкциями для взрывников.
— А вот это уж совсем бесстыдное вранье, — вздохнул Дамир. — «Поваренную книгу анархиста» видел, конечно, в интернете, но никогда ее не сохранял.
Утром, не дав позавтракать, его пригласили с вещами на выход. Даже надели наручники.
У ворот психологического центра ждал автозак. Полтора часа в холодном «стакане» с узкой наклонной скамеечкой, на которой невозможно усидеть, и вот, автозак остановился, и его вывели на улицу, также в наручниках. Над ним возвышалась громадина Лубянки.
Глава 15
В кабинете его ждали оба следователя: Александр Филиппович Маленький и Василий Иванович Кивалин, их помощник по имени Глебчик за компьютером и незнакомый Дамиру светловолосый и коренастый молодой человек лет тридцати, к которому следователи обращались «Лешик».
Дамиру предложили сесть, но наручники не сняли.
— У нас к вам предложение, Дамир Ринатович, — начал Александр Филиппович. — Вы нам напишите чистосердечное признание, а мы со своей стороны похлопочем за вас в суде.
— В чем признание? Про комментарий я уже писал.
— Да причем здесь комментарий? Забыли ерундистику эту! Я имею в виду убийства: Анжелика Синепал, судья Беленький, прокурор Земельченко, губернатор Свердловкой области Артюхов, ветеран боевых действий майор Бричкин и полковник СБ Максим Немиров.
— Всего-то! Я и до Екатеринбурга доехал?
— Это вам виднее, Дамир Ринатович. Может быть, долетели.
— Я даже не обо всех слышал.
— Ничего, мы вам напомним обстоятельства.
— Еще раз. Я не имею никакого отношения к Лиге. Я никого не убивал. И вы это прекрасно знаете. Мне психолог, который снимал карту, сразу сказал, что карта чистая, и в убийстве я невиновен. Неужели от вас скрыл?
— Вы видели свое ПЗ? — подключился Василий Иванович.
— Нет, мне не показали.
— Тогда ознакомьтесь.
И он протянул Дамиру листок с печатью психологического центра.
«Психологическое заключение: положительное. Основные выводы: Рашитов Дамир Ринатович виновен в убийстве Анжелики Геннадиевны Синепал, он также является автором поста «Лига — это настоящие смелые парни, которые не говорят, а делают» и состоит в Лиге Свободы и Справедливости».
Дамир печально улыбнулся.
— Да, я предполагал что-то подобное после того, как меня просветили, что такое блок «F» Психологического центра. Это фальшивка, и вы об этом прекрасно знаете.
И Дамир небрежно положил бумагу на стол.
— Я хочу, чтобы вы поняли одно, — сказал Кивалин. — Психологи подтвердят все, что мы напишем.
— Я не понимаю, как так можно? — проговорил Дамир. — Как можно умышленно вешать на невиновного несколько убийств. Вы же точно знаете, что я невиновен. Я пытаюсь и не могу представить себя на вашем месте. Как, при каких обстоятельствах я бы мог пойти на такое? Под страхом смерти? Под пыткой? Но вас же не пытает никто! Неужели из-за денег? Или из честолюбия? Но честь здесь ни при чем. Все же откроется рано или поздно. Неужели ради продвижения по службе? Но это же несопоставимо: продвижение по службе и человеческая жизнь.
— Это все лирика, Дамир Ринатович, — сказал Маленький. — А наше предложение вполне конкретно. Или вы сейчас подписываете то, что я сказал. И сегодня же вечером возвращаетесь в комфортные условия Психологического Центра. Или вы все равно подписываете все это, но будет больно, и вы останетесь у нас.
— Я ничего не подпишу. И я хотел бы видеть моего адвоката.
— У них очередь. Так что не сейчас. Сегодня не получится, — сказал Кивалин. — Кстати, вот посмотрите еще один документ.
Это был протокол обыска с полным списком «найденного» оружия.
Дамир рассмеялся.
— Я видел этот арсенал по нтв, и все хотел вас спросить: «Не тяжело было тащить это ко мне на двадцать третий этаж?»
— У вас хороший грузовой лифт, — заметил Кивалин.
— А-а, тогда понятно.
— Дамир Ринатович, вы можете объяснить происхождение и назначение этого оружия? — спросил Александр Филиппович.
— Происхождение — легко! Когда меня задерживали, у меня изъяли ключи от квартиры. Кто-то из вас, господа, или ваших подчиненных взяли этот арсенал и перетаскали в мою комнату, когда отца не было дома. Или его не постеснялись? При нем распихивали по шкафам, чтобы сразу «найти»? Что же касается назначения с этим сложнее, я не очень разбираюсь.
— Ну, похоже, по-хорошему у нас не получается, — вздохнул Маленький. — Снимайте ботинки и носки.
— Зачем?
— А сейчас увидите.
В наручниках это было не так просто осуществить. Он провозился с этим гораздо больше, чем обычно, ловя на себе ухмыляющиеся взгляды следователей. И тут же почувствовал себя глупо и не защищенно.
Но долго анализировать свои ощущения ему не пришлось. Тот, которого называли Лешиком, подошел, снял браслет с его левой руки и тихо скомандовал:
— Руки назад, за спинку стула.
И защелкнул наручники у него за спиной.
Потом ремнем привязал его к стулу. И связал ноги.
— Что вы собираетесь делать? — взволнованно спросил Дамир.
— Президенту звонить, — усмехнулся Маленький.
— Леш, а может к батарее? — спросил Кивалин. — Оно надежнее.
— Батарея — проводник, — сказал Лешик. — Ничего, стул у стены, никуда не денется.
— Ну, тебе виднее. Ты — телефонист.
Лешик сел рядом с Дамиром и водрузил на стол старомодный коричневый чемоданчик не больше нетбука, но толщиной с кулак.
Внутри действительно оказалась старинная черная телефонная трубка.
— Это еще что за раритет? — спросил Дамир.
— Очень полезный раритет, — ответил Александр Филиппович. — Называется «электровспоминатель».
Лешик вытянул из чемонданчика два оголенных на концах провода и присоединил их Дамиру к пальцам ног.
— Понял, что за раритет? — спросил Василий Иванович.
— Ну, что ж, вы, начинайте, — хрипло сказал Дамир.
— Начать мы всегда успеем, — заметил Маленький. — Но мы же не изверги какие. Давайте вы лучше добром все подпишите, и мы мирно разойдемся.
— А потом меня расстреляют, — сказал Дамир.
— Да, ладно! После чистосердечного признания? Да максимум двадцать лет.
— Угу! Пустячок. Спасибо!
— Дамир, да ты не выдержишь. Никто не выдерживает.
— Посмотрим.
— Ну, как хочешь. Давай смотреть.
Лешик несколько раз крутанул ручку старинного телефона и нажал какую-то кнопку.
Боль была адская, дыхание перехватило, свело мышцы ног, было ощущение, что с них сдирают кожу, и Дамир услышал свой крик.
Потом скрежет крутящейся ручки и снова боль. И так десяток раз, без передышки.
— Ну, что надумал сознаваться? — услышал он голос Маленького. — Это только начало, парень. Это ласково. Есть вещи, от которых ты будешь ходить кровью под себя и захлебываться рвотой. И на ноги не сможешь подняться. Ну, что?
Дамир молчал.
