— Лешик, ну, добавь ему, — бросил Маленький. — Он еще не понял.
И все началось снова.
Он бы давно все подписал, если бы ему дали передышку. Он бы смог обдумать ситуацию и сдаться осознанно, потому что другого выхода не осталось. Но всякая логика отключилась, остались одни инстинкты, и единственная реакция, на которую он был способен — не реагировать вообще. Так животные замирают в присутствие опасности, если не могут бежать. И часто гибнут из-за этого.
— Ну, что будем говорить? Подписываешь? — раздавались откуда-то издалека голоса следователей, и он уже не различал, кто что говорит.
Наконец, он потерял сознание.
Но долго пребывать в беспамятстве ему не дали, окатив водой из ведра.
— Ну что? — услышал он голос то ли Маленького, то ли Кивалина.
Что? Он уже не понимал, что от него хотят. Дамир привык жить рассудком и все взвешивать, импульсивность никогда не была его сильной стороной, он вообще не умел быстро принимать решения.
Он тормозил, он впал в ступор.
— Ты что заснул? — орал кто-то из палачей. — Ну, сейчас мы тебя разбудим. Давай, Лешик, сдирай с него штаны.
И он почувствовал, как на нем расстегивают джинсы и стягивают вниз до голеней и щиколоток.
Один провод отсоединили от пальца на ноге и завели в пах. Дамир попытался отстраниться хоть на сантиметр, но было некуда. И провод последовал за ним.
Теперь палачей было двое. Лешик держал провод, а Маленький крутил ручку и давал разряд.
Дамир кричал, стонал и, кажется, плакал.
— Рука устала, подмени, — услышал он голос Лешика.
И на смену ему пришел Кивалин.
— Гад! Он меня обмочил!
Дамир почувствовал горячую струйку, стекающую по голени, и ему стало невыносимо стыдно, словно это имело какое-то значение.
— Девку-то твою, как зовут? — спросил Кивалин. — Дашка, что ли? Ну, ей не понравится то, что мы сейчас сделаем.
— Я ее больше не увижу, — тихо сказал Дамир.
— Он что-то сказал? — усмехнулся Маленький. — Да неужели? Лед тронулся. Увидишь, если постараешься. А если не постараешься, ее никто больше не увидит. Она ведь с тобой была в театре?
Дамир молчал.
— Ну, что уже теперь молчать? Сам нам все рассказал. Была с тобой — значит, сообщница. Знаешь, мы думаем, она — идеолог Лиги. Отличница, да?
Даша. Маленькая, хрупкая, со светлым коротким хвостиком. Девочка-эльф. Дамир вспомнил, как они вдвоем жили в Болгарии в квартире, которую отец когда-то купил для бабушки. С балкона с арочным сводом было видно море, во внутреннем дворе с бассейном пышно цвели белым и розовым какие-то кусты, похожие на сирень, а у дальней стены длинного строения под черепичной крышей росли темно-красные штамбовые розы.
А над балконом летали ласточки, свившие под сводом гнездо. А они с Дашей сидели за маленьким круглым столиком, потягивали вино из высоких бокалов о чем-то болтали и смеялись.
Дамир закрыл глаза.
Они могут лгать. Они всегда лгут.
— Она на свободе? — тихо спросил он. — Или уже арестована?
— На свободе, пока, — сказал Александр Филиппович. — И там и останется, если будешь хорошо себя вести.
Дамир молчал. Он им не верил.
— Саш, да что ты с ним церемонишься? — раздался голос Кивалина. — Давай ему устроим «супермаркет». Живо все подпишет. Уж три часа с ним возимся! Надоело!
Три часа! Это число поразило Дамира. Неужели он терпит это три часа!
— Ну, готовь «супермаркет», — сказал Маленький. — Дамир, а ты запомни: не начнешь говорить, с твоей Дашей будет тоже самое.
В руках у Кивалина появился полиэтиленовый пакет, скотч и какой-то пузырек. Дамир не сразу сообразил, зачем все это.
Пакет надели ему на голову и молниеносно замотали скотчем.
Дамир попытался сделать вдох и в нос ворвался резкий запах нашатыря и разлился болью в легких. Он задержал дыхание, но усилий хватило ненадолго. Второй вдох оказался еще мучительнее первого. Он начал задыхаться и сделал попытку втянуть воздух вместе с пакетом, чтобы прокусить его. Но пакет не поддавался. Дамир слишком ослаб, и даже малейшее усилие давалось с трудом.
Он начал терять сознание.
— Ну, будешь говорить? — услышал он чей-то голос откуда-то издалека.
— Да, — еле выговорил он, отключаясь.
Когда он пришел в себя, он увидел, что пакет прорван, и почувствовал, что по его лицу стекает вода.
— Ну, наконец-то, — сказал Маленький. — Давно бы так!
— Она этого не выдержит, — прошептал Дамир, словно оправдываясь.
— Конечно, не выдержит, — кивнул Александр Филиппович. — Этого никто не выдерживает. Но теперь и не придется, если будешь молодцом.
— Можно меня развязать?
— Нет пока. А то возьмешься за старое.
— Ну, хоть джинсы надеть?
— Да ты высохни сначала, — посоветовал Кивалин.
— Посмотрим по поведению, — поддержал Маленький. — Глебчик, ты открой материалы дела. С прокурора Земельченко начнем.
Секретарь — единственный, кто не участвовал в издевательствах, набрал что-то на клавиатуре компьютера.
— Итак, Дамир Ринатович, сейчас вы нам расскажите, как убили прокурора Александра Земельченко, — сказал Маленький.
Дамир умоляюще посмотрел на следователя. Это было бы смешно, если бы не было так страшно. Рашитов совсем не помнил этот эпизод. Ведь наверняка же видел где-нибудь в прессе, но совсем из головы вылетело. Но он панически боялся сказать «не помню», чтобы не получить удар током.
Александр Филиппович с усмешкой смотрел на него и упивался его ужасом.
— Я его застрелил? — осторожно спросил Дамир.
— Нет, — хмыкнул следователь.
Помощь пришла с неожиданной стороны.
— Машина полковника Александра Земельченко протаранила ограждение Краснохолмского моста и упала в воду, — зачитал с экрана компьютера Глебчик.
Дамир благодарно посмотрел на него.
— И ты это выучишь, Дамир, и потом расскажешь нам на камеру, — сказал Маленький.
Дамир прилежно повторил про машину Земельченко.
— Молодец, память хорошая, — похвалил Александр Филиппович.
— Там была взрывчатка? — спросил Рашитов.
Маленький вопросительно посмотрел на Глебчика.
— Нет, — сказал тот. — Следы взрывчатки не были обнаружены. Зато были испорчены тормоза.
— Запомнил, Дамир? — спросил Маленький. — Были испорчены тормоза. Что вы сделали?
— Испортили тормоза, — покорно повторил Дамир.
— Что? Был сообщник?
Рашитов живо представил на своем месте Дашу и тут же поправился:
— Я испортил тормоза. Я один.
Честно говоря, он очень слабо представлял, как устроены тормоза и тем более, как их портить. Свой мерсик он всегда лечил у официального дилера, умея только открывать капот и заливать незамерзайку. Да и все проблемы мерсика сводились к царапинкам по сторонам бампера, нанесенным коварным дачным забором. Но проверить способности Дамира как автомеханика СБшники даже не подумали. А зачем? Дело и так неплохо сшивалось.
От прокурора Земельченко перешли к полковнику СБ Максиму Немирову. Допрос по этому делу мало отличался по форме от предыдущего с той только разницей, что на этот раз Дамир правильно вспомнил, что полковника застрелили. И даже вспомнил, почему: из мести за убийство оппозиционера Ряскина. Дело было еще на слуху.
К третьему эпизоду СБшникам надоело над ним измываться, и они сами написали его показания, скопипастив их из материалов дела и даже не позаботившись исправить ошибки.
С остальными убийствами расправились часа за два тем же способом.
Наконец, Дамира развязали, разрешили одеться и позвали подписывать бумаги. Он подписал все, не читая, и не считая листы.
После этого его милостиво проводили в туалет и даже налили стакан воды. Он ничего не ел и не пил со вчерашнего вечера.
За окном было уже темно.
— Ну все, Дамир, — сказал Маленький. — В Психологический Центр мы тебя вернуть, к сожалению, не успеваем. Ну, сам виноват, надо было сразу все подписывать. Предлагали же по-хорошему. Так что переночуешь у нас.
