— Непонятно чем их вскрывали, и чем проводилась последующая обработка тел?
Прокомментировал свои выводы, относительно осмотра найденных трупов Академик. На что, позабыв про все правила поведения на кластерах, на него как на душевно больного уставились все члены патруля.
— Слышь, ты вообще нормальный, ворочать голыми руками да разглядывать такое. Ты бы еще голову в тушку засунул, посмотреть не осталось там чего, повкуснее. Точно говорят про тебя, что кукушка у тебя подъехавши. Ты хоть руки то помой, не то пешком пойдешь я тебя в «коробку» не пущу.
Высказался Ангел, выражая всеобщее мнение по поводу поведения Академика. На что тот, демонстративно достав из своего тактического рюкзака пластиковую бутылку, тщательно, на показ помыл руки. И улыбнувшись с ехидцей, ответил на посыл Ангела, выставив ладони всем на показ.
— Чистые, значит поеду со всеми.
По возращению в Мирный, пройдя стандартный, беглый опрос ментата Полиграфа и быстрый доклад у Полковника, Академик засел за написания письменного отчета, со всеми деталями и мелочами. Справился быстро, сказался огромный опыт работы с документами и различными бумагами в лаборатории института. Еще на раз перечитав написанные им бумаги, Академик убедился, что ничего не упущено, покрутив головой, разминая шею, он, сложив исписанные ровным, каллиграфическим почерком листы рапорта на край стола, отправился к себе отдыхать. На завтра снова в патруль и так всю неделю, это наказание от Комиссара. Хмыкнув, про себя он улыбнулся, а наказание ли, ему на кластерах хорошо и уютно с полным осознанием, что жизнь, именно там.
Глава 19
Подходило к завершению очередное плановое патрулирование, прилегающих кластеров к Мирному, группой Штыря в которой Академик продолжал оставаться “не своим”, несмотря на постоянные уверения своего наставника о том, что все образуется и он вольется в коллектив армейцев, став там “своим” парнем. Увы, отношения у него в группе не ладились несмотря на проведенное вместе время на кластерах. Академик все больше замечал разницу взглядов на мир Улья между собой и остальными членами патруля. Которые его иногда приводили в недоумение, а порой раздражали до зубовного скрежета, взять хотя бы предложение Кирпича, убивать своих членов стаи для наживы. Одно слово, мерзавец и подлец и никак иначе. Взять и убить того, кто тебе полностью доверяет и находится в полном твоем подчинении, кто беззащитен перед тобой, негодяй и остальные под стать. Почему так, все просто, никто ведь не возмутился по поводу предложения Кирпича, а после отказа Академика и высказывания своего мнения по данному поводу, так вообще смотрят на него как на противника. Прервала размышления мужчины, команда на выход из бронемашины.
— К машине.
Штырь, решил осмотреть выделяющийся на фоне заброшенного поселка на маршруте, большой двухэтажный дом. Он, не смотря на свое невпечатляющие прозвище оказался весьма ответственный и дотошным человеком что порой не вязалось с его залихватским видом и поведением главного забияки во всем стабе. Предчувствие не подвело командира группы. Едва подойдя к прикрытой не до упора двери дома, Академик, явственно почувствовал запах смерти. Вернее сказать, говенно-кислую вонь кишок нутра человеческого вперемешку с запахом крови, оставляющем привкус железа во рту. Рассредоточившись по команде Штыря, группа, тщательно осмотрела первым делом прилегающую территорию к дому и только потом вошла в сам дом. Увиденное поразило Академика, заставив зябко поежиться под рвотные позывы Коня с Кирпичом комментировавших увиденное.
— Вот ни фига себе, осмотрели домик. Ангелу повезло заразе, нам задницу прикрывать с наружи остался. Вот на кой, тебя Штырь сюда потянуло, проехали бы мимо и все ровно было бы.
Штырь сам бледный как простыня, стоял замерши у стены сжимая руками автомат и не в силах сдвинуться с места. А вот Академик уже отошел от потрясения увиденного и отринув брезгливость, начал более внимательно разглядывать представшую перед ними картину.
По центру комнаты, на голом, ламинированном полу, были вырезаны различные надписи и замысловатые узоры, напоминавшие колдовские пентаграммы все это художество было пропитано уже запекшийся темно бурой кровью, шелушащимися ошметками уродливо бугрящимися поверх вырезанных явно ножом надписей. По кругу этих рисунков, стояли обгоревшие свечи в потеках несгоревшего парафина, а тело, изуродованное неизвестными садистами жертвы, располагалось в самом центре резьбы рисунков пентаграмм. Голый мужчина с пустыми, черными провалами глазниц и срезанным носом, выставляющим на обозрение белесо-желтые хрящи переносицы, прибитый гвоздями к полу, со вспоротым животом с вывернутыми наружу, переломанными ребрами, выглядывающими из оболочки плоти крошевом осколков и лежащими сизыми, вонючими внутренностями, между раскинутых ног. Такое, в живую видеть Академику не приходилось, явная картина про серийного маньяка из зарубежных фильмов над которыми приятно потешаться, лежа на мягком диване, лениво хрустя чипсами у себя дома. Сейчас же, эта картина заставляла душу сжиматься до размеров песчинки от ужаса осознания что такое возможно, и не где-то там в заоблачном далеко, а вот оно, совсем рядом, протяни руку и прикоснешься ко всему случившемуся здесь ужасу. Прозвучавшее, явно сквозь силу от Штыря слово.
— Килдинги.
Заставило со страхом, ощетинившись оружием, воровато оглядываться по сторонам и передвигаться на выход на цыпочках Коня с Кирпичом с замыкающим их командиром. Академик уже полностью оправившись от увиденного, внимательно и скрупулезно, переходя с места на место, запоминал все мелочи увиденного, поражаясь про себя продуманности действий, совершивших это убийство садистов. По его наблюдению в этом ритуале была соблюдена определенная последовательность производимых действий, вывод, это не просто зверское убийство, а жертвоприношение и именно определенному божеству, изображенному на одной из пентаграмм. Этот была большая пчела, вокруг которой суетились множество мелких пчелок, явно выражая свое намерение услужить ей. Отвлек его от занятия изучения произошедшего, раздавшийся шепот от входной двери в дом.
— Академик зараза, хорош любоваться шедевром маньяка, давай дуй быстрее на выход, отсюда линять надо пока на этих тварей не напоролись.
Сам не ожидая от себя такого, мужчина не громко ответил, зовущему его Штырю.
— Вы поезжайте в стаб без меня, я на местности осмотрюсь, похоже они неспроста здесь. Думаю, они не только здесь такое устроили, возможно есть что-то еще.
— Слышь Академик, ты совсем умом тронулся? Это Килдинги, что тебе не ясно. Да если пересечешься с ними на кластерах, они вот так и тебя к полу приколотят.
— Да оставь его, все одно у него не все дома, а такие в Улье долго не живут.
Вклинился в разговор Кирпич, явно спешащий убраться отсюда как можно быстрее. Штырь еще раз вопросительно глянул на Академика, но тот никак не отреагировал на это, показав тем что своего решения он менять не намерен.
— Как знаешь, не дите малое, мы тебя всем коллективом уговаривали, бывай.
Оставшись один, Академик почувствовал себя свободным от посторонних, косых взглядов, недоговорок и прочего сопутствующего натянутым, вынужденным взаимоотношениям. С плеч свалился тяжелый моральный груз, заставлявший его пригибаться и сутулиться под этой ношей. Расправив плечи и глубоко вдохнув полной грудью, раздувая ноздри подобно хищнику, выбравшемуся на охоту из своей норы он вышел во двор дома с намерением выследить этих, как там сказал Штырь, Килдингов, или как их еще называют, Детей Улья. Осмотревшись по округе, Академик, первым делом начал собирать стаю из зараженных. Пару бегунов вот и член посерьезнее, подвернулся топтун, прочесывая далее территорию, наконец он, недалеко от границы кластера нашел пару лотерейщиков в свою стаю. Не спеша, осматривая кластер за кластером ему наконец удалось наткнуться на уже покинутую стоянку Килдингов. Почему именно их, он очень отчетливо запомнил пару протекторов обуви, оставивших свой отпечаток в крови на полу осмотренного им дома с жертвой. У одного из них помимо рисунка, через подошву шел след разреза, очевидно владелиц наступил где-то на стекло. Вот и на этой стоянке отпечатался запомненный рисунок протектора с порезом. Внимательно осмотрев место, Академик пришел к выводу, что Килденгов трое. Косвенно это подтверждали три банки из-под тушенки, аккуратно прикопанные возле прогоревшего костерка, осмотрев которые, мужчина, вернув все на место присыпал землей как было. Определив направление движения группы Килденгов, он, внимательно осматриваясь, двинулся за ними, по пути находя следы искомой им группы при этом улыбаясь про себя. Вот ведь, всегда выглядело забавным в виденных им фильмах про индейцев и других следопытах нахождение сломанных веток, притоптанной травы и мест стоянки. Сейчас же наоборот, все это казалось обыденным и будничным. Это вам не огромный город, в котором все кишит и бурлит, здесь все происходит неспешно оттого и есть возможность выискивать такие отметины искомой Академиком группы. Первый раз он увидел преследуемых им людей на второй день. Это, как и был уверен Академик, трое мужчин неспешно идущих по своим делам в которых чувствовалась уверенность и отсутствие страха нахождения на кластере. Они внимательно осматривались и неспешно по-хозяйски, продолжали свой путь, явно чувствовалось что эти люди здесь себя чувствуют уютно и их ничего не страшит ни стайки зараженных спешащих к где-то перезагрузившемуся кластеру ни возможные рейдеры ни еще кто-то. Продолжая следовать на расстоянии от Килдингов, Академик, в какой-то момент в душе передернулся от осознания, что он своим поведением похож на них, только-пожалуй, еще немного не дорос, но это вопрос времени. Весь следующий день он, держась на расстоянии следовал за Килдингами наблюдая за ними и поражаясь продуманности их поведения. Присев в очередной раз отдохнуть у дерева, он, достав из рюкзака прихваченный им по пути сыр косичку, принялся его жевать, размышляя о своем преследовании и отчетливо понимая, что он ничего не сможет сделать против Детей Улья. Нож, приставленный к горлу, возникший из пустоты заставил замереть мужчину с недожованным куском сыра во рту.
