Давно ты так стоишь?]
[Вигир: Давно… Я осмотрел все эти дома, но не нашёл в них ничего подозрительного. Да и из людей здесь только мы.]
Лысый юноша внимательнее вгляделся в прохожих. Все они, и правда, шастали вразнобой вдоль улочек и переулков, но даже не думали приближаться к колодцу или входить в один из близлежащих домиков, словно здесь вообще запрещено было находиться.
[Вигир: Раз ты всё-таки соизволил проснуться, может поможешь мне?]
[Ияков: С чем? Вместе с тобой попялиться на колодец?]
[Вигир: Сделай просто хоть что-нибудь…]
Тон псилактика был каким-то уж больно раздражённым. Ияков даже удивился: с чего бы его компаньону вообще раздражаться. Тем не менее, они всё-таки были разного поля ягоды, так что он не стал особенно в это углубляться.
[Ияков: Эргх…]
Ияков схватился за макушку, подождал пока головные боли хоть немножко поутихнут (почему-то ему касалось, что такое телодвижение ему поможет), не дождался и, вздохнув, поплёлся к одному из домов.
[Ияков: …]
Дверь. Окно. Никаких табличек. Крылечко. Под ним ничего. Сзади только стены. Нет даже дворика и чёрного входа. Впрочем, как и во всём Пейруте.
[Ияков: Слушай, что-то я устал во всём это разбираться. Наебал нас трактирщик, походу.]
[Вигир: Ты потратил на «разбираться» от силы секунд десять. Ты издеваешься надо мной?]
[Ияков: Блять, да кой тебе сдалась Луза, я ПРОСТО блять не понимаю.]
Ияков рассерженно облокотился на колодец своими локтями, припав задницей к холодному булыжнику.
[Вигир: Мне? Она сдалась мне?!]
[Ияков: Блять, я реально не понимаю: ты видел, чтобы я что-то носился делал для неё? Чтоб я ей песни пел? Чтоб я трахал её, целовал, может обнимал? С чего ты вообще, блять, решил, что мне она нужна?! Ты решил, что мы пара или что?]
[Вигир: Так… Разве нет?]
[Ияков: Я просто… Решил насолить её отцу – он староста Гердана, вот и всё. Просто подумал, что было бы круто увести его единственную дорогую дочурку не пойми куда. Всё, Луза вышла за пределы Цвейса, и теперь она мне абуза – на-хуй не нуж-на]
[Вигир: Ты… Ты…]
[Ияков: Что? Ты влюбился в неё по уши? Ну так бери её и делай, что хочешь! Но ты тогда за ней и таскайся или хотя бы ебало попроще сделай! Я уже заебался выслушивать твоё слезливое ворчанье!]
[Вигир: Ты вообще понимаешь, какая же ты мразь?]
[Ияков: …]
Лысый юноша выгнулся и, сжав кулаки, приблизился к Вигиру, чуть ли не вонзившись лбом ему в голову. Он остановился в сантиметре от его лица, грозно уставившись на него своими мутно-голубыми глазами.
[Ияков: Не воспринимай мою доброту за слабость, Вигир. Уже решил, что мы с тобой друганы, может товарищи или напарники? Да хуй там плавал: я просто терплю твою ебучую самодовольную рожу и пытаюсь сдержать своё желание тебя убить.]
Псилактика отчего-то кольнули слова Иякова. Его лиловые усики даже слегка вздёрнулись, словно от хлынувшего ветра.
[Вигир: Не смей разговаривать со мной в таком тоне.]
[Ияков: А то что? Убьёшь меня?! Давай! ДАВАЙ! Я лучше уж сдохну, чем буду дальше выслушивать твоё злоебучее нытьё, понимая что нихуя не могу с этим сделать! Ну, поче…]
Тяжёлый росток со всей дури вонзился в солнечное сплетение юноши, сильно откинув его в сторону от псилактика. Ияков успел только поражённо выдохнуть, как его тело вонзилось в пресловутую булыжную арку колодца, ещё сильнее обглодав бедную недоптицу.
Руки Иякова попытались зацепиться за края ободка, но нет.
[Вигир: Блять.]
Он упал в колодец.
***
[Ияков: Аргх… Сука…]
Ияков восседал на ледяном камне, старательно выжимая свои вещи.
[Ияков: …]
Не успел юноша толком отойти от дикого похмелья, как ему пришлось упасть с огромной высоты в холодную воду по прихоти лилововолосого псилактика, продолжающего, наверно, и дальше рыскать где-то там сверху.
[Ияков: …]
Удивительно, но, когда Ияков чисто рефлекторно попытался за что-то схватиться в ледяной воде, ему под руку попался каменный выступ, и он спокойно взобрался на произвольную, явно искусственную сушу.
[Ияков: …]
Судя по всему колодец здесь был двухуровневый. Сверху была лишь его внешняя оболочка, а здесь уже реальные недры к подземным водам.
Вот только кому и зачем сдались эти подземелья?
[Ияков: …]
Да ладно, Ияков хоть и был туповат, да и сейчас соображал туго, но прекрасно понимал, что именно здесь, судя по всему, и собирались бандиты, о которых говорил Боро.
[Ияков: …]
Водичка журчала по булыжникам, эхом раздаваясь по туннелям. По крайней мере, юноше казалось, что здесь были туннели – уж больно далеко уходил звук.
[Ияков: …]
Света не было – неплохой естественный барьер для неосведомлённых. Ориентироваться надо было либо наощупь, либо на слух – и то, и то, впрочем, было одинаково рискованно и опасно.
[Ияков: …]
Хотя…
[Ияков: …]
Был и третий вариант. Очень странный и очень тупой.
[Ияков: …]
Но и в колодец упал не самый обычный и не самый логичный человек.
[Ияков: …]
Ияков провёл ладонью по макушке. У него уже выросли короткие, но волосы – видимо, он успел зарасти за эти несколько дней.
[Ияков: …]
Юноша в последний раз выжал свой синий козырёк и наконец-то положил его на свою сложенную клетчатую рубашку.
Он слегка простонал и, присогнувшись, припал ухом к собственной одежде.
[Ияков: …]
Голова ужасно болела, да и по телу ещё раздавалась туповатая боль от падения – он задел что-то своим ребром при падении.
[Ияков: Гхм…]
Ияков полностью лёг на холодный сырой пол и закрыл глаза.
[Ияков: …]
Да, он не придумал ничего лучше, чем просто поспать.
[Ияков: …]
И он, и правда, уснул.
***
[???: Ияков?]
[Ияков: А?]
Юноша болезненно распахнул глаза и тут же их закрыл. Веки были невероятно тяжёлыми, да и вокруг не было не видно ни зги, так что в зрении вообще не было смысла.
[???: Ияков, это вы?]
[Ияков: Не… Не, это не я…]
Парень слабо понимал, что вообще происходило.
[???: Зачем вы врёте?.. Я же помню вас. Вы пахнете также.]
[Ияков: Чего блять?]
[???: Вы меня не узнаёте?]
По каменным туннелям эхом раздавался мягковатый, даже какой-то бархатный, с тонкой нотой звонкости мужской голос. Такой знакомый, но непонятно откуда…
[Ияков: Луни?]
[Луни: Я рад, что вы узнали меня.]
[Ияков: Луни… Хе… Я сейчас… Блять, я сейчас прям ваще нихуя не понимаю, уж извиняй.]
[Луни: Ничего. Я, правда, не вижу ничего хорошего в осознанности – глупость какая.]
[Ияков: Слушай… Ты
