ремне висело двое таких же потёрто бежевых подсумка, из которых неказистыми деревянными рукоятями торчали ножи.
[Динкинс: Пошли, нечего здесь шарахаться.]
[Ияков: Да…]
Зажигалка погасла, и юноша двинулся в темноту, ориентируясь на своего путеводителя.
Судя по всему, Динкинс был просто превосходным вором – даже в кромешной тишине Ияков не слышал ни единого его шага. Слава богу, бандит не просто шёл, а что-то насвистывал себе под нос – так бы парень попросту бы потерял его.
[Ияков: …]
Прошло несколько минут, и вдалеке наконец замаячил свет. Тусклый и холодный, но всё ещё свет.
[Ияков: …]
Иякову снова хотелось выпалить какой-нибудь крайне чёткий, но, к сожалению, бранный комментарий насчёт того, что предстало перед его глазами, но его удержало присутствие рядом Динкинса.
[Ияков: …]
Это была просто огромная зала – целые катакомбы. Места была немерено, и, что самое ужасное…
[Ияков: …]
Всё оно было забито болтающими, шарахающимися из стороны в сторону людьми.
[Ияков: …]
Под Пейрутом, таким цивилизованным и мирным городом, помимо Иякова и Динкинса…
[Ияков: …]
Сегодня ночью собралось ещё 849 бандитов…
[Ияков: …]
Здесь было просто море народа: самое настоящее скопище. По размеру пещера походила на какую-ту городскую площадь: каменным сводам просто не было ни конца, ни края.
Повсюду сновались бандиты: молоденькие парнишки с чудокаватыми стрижками, бешеными оскалами и горящими глазами, взрослые мужики с довольными и какими-то злобно-восторженными выражениями заросших лиц и старики с утомлёнными морщинистыми физиономиями. Казалось, что здесь вообще не было никакого ценза на вход: иначе бы и Иякова здесь и подавно не было.
[Ияков: …]
Все о чём-то ворчали в то время, как голубоглазый юноша потрясённо оглядывался по сторонам. Здесь свет лился совершенно непонятно откуда: то ли где-то стояли фонари, то ли сверху лился свет. В любом случае, из-за толпы не было видно ровным счётом ничего.
[Ияков: …]
Здесь было что-то типо трибуны, хоть Ияков и сомневался, что кто-то был способен переорать всю эту ораву не самых воспитанных и терпеливых людей.
[Ияков: …]
Незаметно для себя, продолжая двигаться за Динкинсом, юноша прошёл чуть ли не в упор к трибуне.
Его овалолицый спутник смотрел на эту булыжную площадку с каким-то очень странным интересом. Его чёрные глаза уже не так блестели, отчего он сильнее походил на крысу.
[Ияков: …]
[???: Внимание!!!]
На трибуну резко вскочил какой-то широкий бородатый коротышка в вычурном чёрном костюме. На его макушке блестела небольшая плешь в окружении рыжих волос, нос торчал солидной такой картофелиной, а бронзовые глаза были настолько узкими, что их почти и не было видно.
По ощущению, он был похож на какого-то гнома, что уже не придавало ему какой-то солидности, а чёрный смокинг вообще делал его нелепым.
Тем не менее, орал он ужасно громко, с залихватским задорным прихрипыванием.
[???: Внимание-внимание!!! Все сюда повернулись!!!]
Ияков чуть не оглох от его ора. Однако все, и правда, прекратили разговаривать и обернулись в сторону карлика.
В особенности, заулыбался Динкинс, слегка покусывая свою верхнюю губу.
[Динкинс: Это Жак. Медвежатник, подрывник, инженер, пьяница и, по совместительству, оратор. Человек-оркестр.]
[Ияков: Почему он в такой странной одежде?]
[Динкинс: У всех своих причуды: у него такая. Впрочем, хоть внимание привлекает.]
[Ияков: По-моему, тут одного крика хватает.]
[Динкинс: Да, уж чего-чего, а голоса у него не отнять. Помню, как-то раз он в капкан наткнулся – там чуть весь Пейрут не встал.]
[Ияков: Вы знакомы?]
[Динкинс: Тут не получится быть не знакомым с Жаком. Дай ему только тебя заметить, и ты уже от него не отвяжешься.]
[Ияков: Мм…]
Ияков снова устремил свой взгляд на коротышку. В катакомбах повисла удивительнейшая тишина и, наконец, Жак просто отошёл в сторону и взмахнул рукой, глядя в пол.
[Жак: Сбор объявляется открытым!!!]
Он произнёс это в очень радостной манере, но абсолютно никто не захлопал и не закричал – хотя, может так здесь было принято.
[Ияков: …]
На трибуну вылез новый человек.
[Ияков: …]
[Динкинс: Зинга?.. Что он здесь делает? Неужели он вернулся живым с того задания…]
[Ияков: …]
По платформе вальяжно вышагивал высокий парень со здоровым, крашенным в алый ирокезом на бошке. Его рот и нос прикрывала чёрная маска, на которой белым была криво нарисована зубастая улыбка. Юноша был одет в плотный чёрный кожаный костюм с кучей всяких прикрытых заклёпок и карманов – у него не было ничего другого: ни плаща, ни шляпы, ни каких-либо украшений, ни цветастых аксессуаров.
Его очи были невероятно блекло-зелёными – настолько, что в них почти не было видно цвета. Несмотря на то, что он очевидно был молодым, под его глазами были тяжёлые чёрные мешки, по щеке тянулся шрам прямо под маску, а на лбу виднелись многочисленные волнистые морщины.
[Зинга: Приветствую всех, кто пришёл на Сбор.]
Его голос был таким же изнеможённым, как и он – низковатым, но совершенно не басистым, а скорее приглушённо-звонким.
Юноша приподнял свою руку, тоже покрытую чёрной перчаткой, и помахал толпе.
[Ияков: …]
Нет, здесь никто не кланялся, потому что странно было бы вводить этикет в уголовную среду. Однако все бандиты боязливо и как-то смиренно опустили взгляды в пол, даже Динкинс.
[Зинга: Сразу скажу: свою миссию я выполнил успешно, именно поэтому я здесь…]
[Динкинс: …]
[Ияков: А что за миссия?]
[Динкинс: Зинга… Зинга наёмный убийца. Недавно он взял заказ на командира Хоулеса и… Убил его.]
[Ияков: Командир Хоулес?]
[Динкинс: Это начальник армии соседнего графства. Всё это время он был угрозой для всего криминального мира. Хоулес за свои сорок лет успел убить всех легенд: Шина, Гарго, Цалика, Зорю… Он построил просто огромную цитадель, где проводил собственные суды над заключёнными. Представляешь, его страстью было правосудие – он сам судил всех преступников, что попадали ему в руки, и никто из них не был помилован… Его пытались убить лет двенадцать, но крепость Хоулеса была просто неприступной, да и он сам обладал несравненными способностями…]
[Ияков: …]
[Динкинс: Не зря босс назначил Зингу своим заместителем…]
[Ияков: …]
А сам красноволосый юноша всё продолжал вещать с трибуны.
[Зинга: Босса сегодня не будет: он отлучился по делам. Так что обстановку и насущные вопросы обсуждаем со мной.]
Зинга сделал несколько шагов в сторону, спрятав руки за спиной, и тем самым освободил трибуну.
К центру чуть пододвинулся слегка запыхавшийся от не пойми чего Жак, разворачивая в руках какую-ту бумажку.
[Жак: Первым выступает Пинблад!!! Прошу на трибуну!]
