– Это ты назвала меня «без крыши»? – опешил Куохтли. – Да тебя солдаты пристрелят прежде, чем ты хотя бы приблизишься к документам!
– Вот и посмотрим! – Чикахуа расплылась в мстительной ухмылке. – В этом и прикол! Очень хочу посмотреть, возникнет ли у Яотла желание закрыть меня собой? Ну или хотя бы заступиться!
– Я пойду с тобой, – Куохтли решительно потянулся к тяжёлому бластеру, укреплённому в походных зажимах возле выходного люка. – Они тебя убьют!
– А вот это точно с собой брать не надо! – Чикахуа положила ему руки на плечи и мягко отстранила от укреплённого на стене оружия. – Иначе тебя убьют гарантированно! И я буду кусать локти до конца дней своих. Я и так их кусаю слишком часто! Чтобы никаких стволов! И даже пистолет из кобуры не доставай, что бы ни случилось, ты понял? Пообещай мне! Ну же! И не смотри на меня так! Я клянусь, что не затеяла самоубийство, я просто хочу доставить ему пару непростых секунд! Клянусь! Доволен? Теперь ты!
– Обещаю, – недовольно буркнул Куохтли. – Но я всё равно пойду с тобой.
– Иди, – неожиданно легко уступила Чикахуа, сбавляя тон. – Мне одной страшно. Только аварийный скафандр надень. – Она обернулась к маленькому шкафчику с аварийным скафандром Куохтли: – Вот же дрянь какая… – Чикахуа на секунду замерла, разглядывая снаряжение: – Это твой?! Это же старьё! Он даже от осколков не защищает!
– Какой есть, – Куохтли пожал плечами. – Денег на дорогой скафандр у меня нет, всё жалованье уходит на погашение кредита. А этот штатный, его выдают за счёт дивизиона. И от осколков он защищает. От пуль уже нет. Только какая разница? У нашей пехоты штурмовые бластеры, их твоя противопульная защита не остановит, это тебе не экзоскелет.
– Экзоскелет у меня, кстати, есть, – улыбнулась Чикахуа. – Купила после того, как чуть не сдохла тогда, когда тайную лабораторию уничтожали. Или она нас уничтожала, тут как посмотреть. Еле впихнула его в кабинную капсулу, пришлось много чего перемонтировать. Но его точно сейчас нельзя надевать, иначе начнут палить едва заметят. Надевай скафандр, вдруг потом не успеешь!
Куохтли, стараясь не задеть её в тесноте локтями, влез в аварийный скафандр и попытался уместиться на углу приборной панели, оставляя для неё операторское кресло. Но Чикахуа с ироническим смешком затолкала его на кресло и со словами «Если ты не против» влезла к нему на колени. Она привела кресло в полулежачее состояние, устроилась на Куохтли удобнее и спросила:
– Тебе не тяжело? Я всё-таки в скафандре. Это лишних пять килограмм.
– Терпимо, – улыбнулся он. – Ты совсем мало весишь. Я думал, будет тяжелее, учитывая рост.
– В отличие от наших коров, у меня нет жира, – усмехнулась темноокая красотка. – Сухие мышцы весят мало. Меньше, чем выглядят. Основную тяжесть даёт водянистость, её больше всего в жировой ткани, а у меня из неё только бюст! Поэтому любая из наших коров тебя придавила бы от души! Впрочем, тебе это известно лучше. Хотя… что-то я не помню тебя с нашими робопотаскушками.
– Я не сплю с нашими женщинами, если ты об этом, – насупился Куохтли. – Я же проклят, забыла? Со мной никто не рискует связываться… бесплатно. А за деньги я не хочу.
– Кредиты? – театрально-понимающим тоном осведомилась Чикахуа. – Экономишь?
– Вообще я на всём экономлю, кроме «Могилы», – угрюмо ответил он. – Иначе мои кредиты растянулись бы не на десять, а на двадцать лет. Но за любовь я не плачу не из-за экономии.
– Вот как? – Угольные брови Чикахуа слегка приподнялись, выражая интерес. – Из-за чего же?
– Какая же это любовь, если для того, чтобы её получить, нужны всего лишь деньги?
– Ты это сейчас серьёзно? – Чикахуа говорила с насмешкой, но её голос едва заметно дрогнул.
– Да! – решительно отрезал Куохтли, заставляя её вздрогнуть от неожиданности. – Я не такой тупой, чтобы не понимать, что за деньги в мире можно купить всё. Но я всё равно верю, что настоящая любовь не продаётся. Мне так жить легче, пусть это и глупая сказка.
– Не в нашем мире… – почти беззвучно прошептала Чикахуа, с тоской глядя куда-то вдаль.
– Что? – не понял Куохтли. Он увидел, как в уголке её глаз блеснула влага, и спохватился: – Прости, я не хотел тебя обидеть! Клянусь!
– Вот сейчас ты меня точно обидел! – Тоска в её глазах сменилась возмущением. – Ты что, думаешь, что я такая же шлюха, как наши коровы?!
– Нет, я… это… то есть… – испуганно замялся Куохтли, – в смысле… не это имел в виду… – Её лицо недовольно нахмурилось, и он поспешил собраться: – Я так не думаю! Просто я увидел, что ты чуть не заплакала и… решил, что обидел тебя. Но я не хотел! И я не думаю о тебе плохо.
– Конечно, думаешь, – отмахнулась темноокая красотка. – Обо мне все думают плохо. Особенно после того, как я откажу очередному покупателю любви! Обычно после этого он испытывает всплеск эмоций по отношению ко мне! Далёких от позитива! Знаешь, какой вопрос мне задают чаще всего? Это вопрос «Сколько?». Понимаешь?! Они всерьёз считают, что я набиваю цену! Третий год!
– Я так не считаю. – Куохтли осторожно взял её за руку. – Я знаю, что ты не такая! Но что ты хотела от сборища отморозков, едва ли не полностью вышедшего из самых низов общества? Как ты вообще оказалась в наёмниках? С твоей внешностью можно было устроиться в тысячу раз лучше!
– Я психически неполноценная, – усмехнулась Чикахуа. – Вот так и оказалась!
– То есть как это, психически неполноценная? – опешил Куохтли. – Как же ты прошла медкомиссию? Или тебе помог полковник… – он запнулся, поняв, что сморозил лишнего, и торопливо добавил: – Я имел в виду, что Нопалцин не требует диплома от хороших робовоинов…
– Знаю я, что ты имел в виду, – поморщилась Чикахуа. – Всё то же самое! Грязь про меня! – Она тоскливо улыбнулась, жестом останавливая фразу, готовую сорваться с его уст. – Расслабься, я на тебя не обижусь. Всё равно на этот раз ты прав… – Она печально скривилась: – Диплом у меня есть… Только это ничего не меняет.
– Прости, но я не понимаю, – осторожно произнёс Куохтли, опасаясь обидеть свою любовь снова. – Диплом у тебя есть, значит, ты проходила официальное обучение. Стало быть, прошла медкомиссию. Что у тебя за болезнь, с которой можно было пройти медкомиссию на робовоина?
– Верю в чистую любовь, – саркастически усмехнулась Чикахуа. – Это самое тяжёлое повреждение психики. Не лечится и медленно убивает тебя изнутри.
– Я знал, что ты не любишь Яотла, – тихо сказал Куохтли. – Но зачем ты живёшь с ним?
– Не догадываешься? – На её лице возникла насмешливая гримаса. – Чтобы не жить с Нопалцином. Или с каким-нибудь другим уродом, какая разница? Здесь ведь по-другому нельзя. Разве если только вообще не жить. В прямом смысле. – Она взглянула ему в глаза: – Считаешь, что лучше смерть, чем такое?
