А сейчас он собирался убить блондинку.
Лысый назвал ее имя, но он его позабыл. Он не мог даже припомнить свое собственное. Знал, что его кличут Жбаном за тот раз, когда он выпил жбан водки. Он убил девушку, которая его так прозвала, но кличка прижилась… в основном, потому что он не мог вспомнить, как его зовут на самом деле. Бабуля знала его имя, но он убил ее, так что она уже не напомнит.
Сейчас, когда боог подействовал, это уже не имеет значения. Единственное, что ему нужно помнить, это как сильно он любил маленьких блондиночек… особенно когда вырвал им глотки.
И ее ушко. У нее хорошенькое ушко. Он с радостью его откусит. Может, пожует его.
— Убирайся прочь от меня.
Он моргнул. Понадобилось мгновение, чтобы он понял, что говорила блондинка. «Как она может говорить без глотки?»
Затем он вспомнил: на самом деле он ее еще не вырвал, а только думал об этом. Какая небрежность.
Он начал наступать на блондинку.
— Не подходи ближе… предупреждаю тебя, Жбан, если ты подойдешь к мусорке… ты пожалеешь.
«Откуда блондинка знает мое имя?»
Он решил ее спросить:
— Откуда ты знаешь мое имя?
— Я знаю все, Жбан. Я знаю, что Феджин…
Вот как зовут лысого. «Почему я никогда не мог его вспомнить?»
— …дает тебе даром наркотики, а ты взамен выполняешь его приказы. Я знаю, как ты убил свою бабушку. Знаю, что ты хочешь вырвать мне глотку, а затем откусить ухо.
Должно быть, он разговаривал вслух перед этим. Правда, он этого не помнит.
— И я знаю, что если ты попробуешь причинить мне боль, вместо этого я сделаю больно тебе.
Это была самая смешная шутка за день. По правде говоря, ничего смешнее он вообще никогда не слышал. И поэтому расхохотался.
— А-ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Его живот чуть не взорвался, настолько силен был хохот. Он поверить не мог, что эта девчонка решила, будто она может причинить боль ему.
— Да, я могу причинить тебе боль.
Наконец он произнес:
— Знаешь, че я сделал с последней девчуркой?
— Ты имеешь в виду ту, из клуба «Светлячок»? Ту, что спросила, откуда у тебя такие уродские татуировки?
Ладно, вот теперь он действительно в замешательстве. Эта блондиночка никак — никак! — не могла знать о том, что произошло в клубе «Светлячок» с той чернявой девчушкой.
— Ты там была?
— Нет, я никогда не была в клубе «Светлячок».
Теперь блондинка говорила крайне быстро, и дышала тяжело, словно лишнего перебрала, и она была готова закричать. Он был впечатлен… обычно они не начинали кричать, пока он не подходил куда ближе, чем сейчас.
А она продолжала:
— Но я знаю, что ты положил ей руку на лицо и не отпускал, пока она не перестала дышать. Да что ты за чудовище такое?
На этот вопрос он знал ответ:
— Я тот, кто думает пришить тя, курва.
— Ты больше никогда никого не убьешь, Жбан. Слышишь меня? Никогда.
Он решил, что эта девчонка даже больше не в себе, чем он сам… а он не думал, что хоть кто-то чокнутее его… и всего-то надо просто взять и распотрошить ей глотку.
Прощупав руку, чтобы вкачать в себя еще хаба (хотя и знал, что это бесполезно), он двинулся на нее.
Он решил, что первым делом оторвет блондинке руки. Откуда пришла эта мысль, он не знал, но сразу же понял, что это очень правильное решение. Она будет стоять, и таращиться на обрубки и кровищу из плеч, а затем… ДА!.. Затем он забьет ее до смерти ее же руками! Уматно… это будет потрясающе!
Для пущего эффекта (и потому что после травмы ему так проще было ходить) он затопал по асфальту, неуклонно приближаясь и в надежде до смерти напугать девчушку, чтобы она взмокла к тому мигу, когда он действительно вырвет ей глотку.
Нет! Оторвет ей руки. Так намного лучше…
Он поднял ногу (он был совершенно уверен, что это его левая нога), чтобы топнуть ею.
И в этот момент застыл как вкопанный.
Он с трудом понимал, почему — он просто не мог двинуться и все. По какой-то причине не мог опустить ногу. Или моргнуть. Или пошевелить руками. Или… вообще ничего.
Заболела голова.
Нет, она прямо раскалывалась и горела от боли. Словно кто-то вколотил в череп раскаленный металлический прут.
Боль была хуже, чем в тот раз, когда он пытался пробить головой кирпичную стену. Просто чтобы проверить, получится ли. Хуже, чем когда он подпалил голову, чтобы посмотреть, как долго она будет гореть. Даже хуже, чем когда он в первый и последний раз принял чистый тёрк.
— АААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!
* * *
Все оказалось проще, чем она себе представляла.
И это напугало Нову больше всего.
Пип подошла к телу Жбана и с любопытством обнюхала. «Большой кошак без шерсти упал».
Когда Нова рефлекторно ударила Эдварда и прочих в Небоскребе Терра, она сделала это, не задумываясь и не настраиваясь. Просто залпом выплеснула из себя всю ярость, все горе, всю печаль и всю злость.
Этот спонтанный выброс эмоций убил разом триста семь человек.
Сейчас она направила свою силу в один мозг, а не в триста. И разорвала его в клочья.
На все про все ушло несколько секунд. А затем Жбан умер. Он закричал, а затем рухнул ничком. Его мерзкое, проколотое во множестве мест лицо с кровавым чавканьем ударилось об асфальт тротуара. Из ушей потекла кровь.
Потянувшись разумом к трупу (она не могла даже помыслить, чтобы дотронуться до Жбана физически), Нова заставила тело перевернуться.
Из носа, глаз и рта Жбана тоже сочилась кровь. Нова подумала, что кровотечение мог вызвать удар лица о тротуар, однако понимала, что настоящая причина вовсе не в этом. После случившегося в родном доме она знала, что если убить кого-то таким способом, у жертвы из всех отверстий на голове выступала кровь.
Нова рухнула на колени.
«Не надо мне было выходить из тупика!» — сотрясаясь в рыданиях, проклинала себя она. — «Надо было остаться здесь и умереть!»
За сегодня она увидела более чем достаточно: сестру, что объявила ее мертвой, массы людей, проживающих никчемную жизнь, небрежную гнусность Теренса и безумную жестокость Жбана.
Она не знала, насколько еще ее хватит.
Пип подошла к Нове. «Большой кошке без шерсти больно?»
Шмыгнув носом, Нова попыталась вытереть слезы рукавом рубашки, но он был настолько грязным, что она решила не украшать лицо дополнительными разводами. Пришлось вытирать глаза тыльной стороной ладоней, хотя едва ли они были чище.
— Мр-р-р?
— Прости, Пип, я просто… — девушка посмотрела на труп Жбана. — Просто не знаю, что делать.
Феджин говорил, что оставит ее в покое. Вынудит выживать в одиночку. Пока она не вернется к нему с мольбами о прощении и с просьбами дать шанс. Дать возможность работать на него. По-видимому, в Трущобах так поступают все.
