- Штурм!
Командир на секунду закрыл глаза — от стробоскопического эффекта мельтешения у него уже разболелась голова, так недолго и до не случавшегося до этого эпилептического припадка. Вдруг в колонках раздалась знакомая трель пулемета.
- Где? — спросил командир.
- Штутгарт.
- Мы под огнем! Трое погибших! — прорвался через треск стрельбы голос командира группы.
Он не ответил — все было расписано заранее, и доведено до него сначала директором БНД, затем уже им до командиров групп. Работать как САС — те не брали пленных во время штурма. Максимально жестко, подавляя огнем даже потенциальные очаги сопротивления.
Бахнул громкий взрыв, на экране с разных камер была видна неслабая вспышка и вырвавшееся из окна пламя, а затем заволакивающий все дым.
Впрочем, стрельба уже шла со всех сторон, со всех трех экранов. Стрекочущие звуки МП7, гулкие выстрелы ружей, хоть больше не стрелял пулемет, и то ладно, огневую точку подавили.
Пара минут, через которые все стихло, показались вечностью. Потом конечно эти записи отсмотрят, проанализируют как в БНД, так и здесь, но пока.
- Кельн?
- Докладываю. Погибших нет, двое легкораненых. Потери противника — пятеро, восемь захвачено живыми.
- Штутгарт?
- Пятеро убитых, — голос командира группы был искажен от боли. Трое раненых. Противник уничтожен полностью.
Командир сжал кулак так, что побелели костяшки пальцев. Таких потерь не было давно, очень давно. Чтобы противник оказал такое ожесточенное сопротивление? Было такое, только года четыре назад, во Франкфурте, когда обычная на первый взгляд антитеррористическая операция обернулась кровавой бойней.
- Эрфурт?
- Погибших нет, двое тяжелораненых. У противника восемь погибших, четверо раненых.
Ну хоть немного отлегло от сердца. Хотя все равно потери велики. Надо было поддаться интуиции, наплевать на закон и уничтожить эти дома вместе с террористами. А вот теперь лично хоронить погибших, присутствовать на траурной мессе и ловить на себе полные горя и слез ненавидящие взгляды членов семей и родственников. Ну а сейчас пусть делом займутся криминалисты. Не зря же террористы с таким остервенением защищали свои логова.
Глава 13
- Куда-то собираетесь? — Штюрмер постучался ко мне в квартирку, когда я собирал вещи. А что мне здесь еще делать? От отца поступило задание — выбираться из Германии во Францию, и выйти на связь с экзорцистом. У того, кажется, возникли кое-какие сложности, надо бы ему помочь и скоординировать дальнейшие действия.
- Да, уезжаю из Германии, если вы не против. Знаете ли, дела.
- Собственно, не против — Штюрмер оперся о косяк. — И желательно, господин Драбицын, чтобы вы не посещали больше Германию, ну или хотя бы делали это с дипломатическим паспортом и на свое имя.
- Обязательно, — шутливо отсалютовал я.
- Просто в следующий раз я вас арестую, — не принял шутки Штюрмер. — Посидите в Штаммхайме или Ландсберге годика три, пока ваши не наловят достаточно наших, или не возьмут кого-нибудь крупного, на кого можно будет обменять сына главы СБ РИ. Считайте это обещанием, которое вы не захотите проверить, как я думаю.
- Ладно. Но не сейчас?
- Не сейчас. А вот сейчас вы мне нужны, — Штюрмер опустился на колченогий стул. — С кем мы имеем дело? Вы сказали, что они не совсем люди.
- Так оно и есть. Вы что-то нашли в захваченных домах?
- Много чего, — поморщился Штюрмер. — Сатанинской мерзости полно. От козлиных рож на стенах и предметах просто уже рябит в глазах.
- Пленные?
- Двенадцать членов ковенов из двух городов. В третьем пришлось уничтожить их полностью вместе с домом. Спасибо за подсказку, взяли тяжелое вооружение.
- Хотел бы я вам показать, чтобы вы видели своими глазами, с чем столкнулись… Хотя можно попробовать.
- Давайте и попробуем. Они сейчас в одной из тайных тюрем.
- ЦРУ, то есть УСО?
- При чем тут САСШ? — у Штюрмера глаза полезли на лоб. — И что такое ЦРУ?
- Да так, иногда мы называем так их управление стратегических служб, — вот блин, оговорился, а немец не тот человек, чтобы не обратить на это внимание. В этом мире ЦРУ не было, вместо него продолжало цвести и пахнуть УСС, правда запах у него был как у цветущей раффлезии — отдавал мертвечинкой.
- Ну так как, можете показать?
- А поедемте, — я бросил недособранный чемодан обратно на кровать.
Мы спустились по ободранной лестнице, и сели в ожидавший Штюрмера, ставшим уже привычным черный джип.
- Далеко отсюда? — спросил я Штюрмера.
- Представьте себе, нет. Минут двадцать.
Так оно и оказалось. Тайная тюрьма снаружи выглядела как какая-то старая котельная, хотя оно и понятно — по старинной немецкой традиции тела кремировали. Недалеко они от рейха ушли в этом отношении.
Чем дальше, тем больше это мне напоминало концлагерь из старой кинохроники — ограждение из труб с натянутой металлической сеткой, концертино-егоза, пущенная поверх… И везде таблички с их вечным «ферботен», а дальше моих познаний не хватало.
Охранники правда были без касок и автоматов, в нейтральной форме их какого-то гражданского ЧОПа, но на поводках у них были восточноевропейские овчарки, а выправка указывала на армейское происхождение.
Да что там, джип Штюрмера пропустили только по документам, хотя прекрасно знали его в лицо, а собачки и досмотровые зеркала довершили процесс аутентификации. И лишь после этого ворота, увитые колючкой, открылись, а платформа с шипами спряталась опять под гравий.
- От меня не отставать, резких движений не делать, подчиняться полностью, по-русски не говорить, — сказал Штюрмер, вылезая из джипа. Да понял я, понял…
Зато внутри невзрачной старой котельной располагалась вполне себе современная тюрьма. Стальные решетки, двери камер и до зубов вооруженные вертухаи, в том числе и с фирменными МП5 и новейшими «вальтерами» в кобурах. А собственно, зачем вертухаю автомат? Только для того, чтобы пистолет не отобрали. А пули, наверное, экспансивные, не дающие рикошета от бетонных стен.
Тут Штюрмера уже не спрашивали.
-???? — он бросил вертухаю, тот кивнул. Наверное, сказал, «со мной», или что-то вроде этого. — ????.
Вертухай еще раз кивнул, и выдал Штюрмеру большой ключ, типа от камеры. Штюрмер мотнул мне головой, я кивнул, и встал за ним, ожидая, пока откроется дверь тамбура. Мы зашли, мигнула красная лампа, решетчатая дверь за нами закрылась, а перед нами открылась, выпуская нас в тюремный коридор.
Я пошел за немцем мимо дверей камер, невольно поежившись. Не люблю я такие места, как тюрьмы и кладбища, не добавляют они мне оптимизма, хотя философам это нравится, типа напоминает им о бренности бытия и тому подобной хрени. Мне вот как-то нет.
- Вот здесь похоже один из их жрецов, — шепнул мне на ухо Штюрмер. — Покажете?
Я кивнул, и он открыл дверь камеры. Да, постарались подчиненные на славу, славные традиции гестапо перешли внукам. На человеке, сидевшем в камере, не было живого места, а вместо глаз были две лиловые сливы, почти не открывавшиеся.
- Ну вы даете, — тихо сказал я. — Зачем материал так портить?
- Молчит — пожал плечами Штюрмер. — Даже водой пытали, бесполезно. Может вы что попробуете?
Я глянул на пленника волховским зрением. Гвор черным карманом висел на ауре, и был он большой, больше чем у остальных, с которыми я до этого сталкивался.
- Попробую. А вы попробуйте увидеть моими глазами. Расслабьтесь и закройте глаза, не сопротивляйтесь, — я положил на лысеющую макушку немца ладонь.
Просверк, и Штюрмер отшатнулся.
- Что это?
- А что вы видели?
- Он как будто в серой оболочке и посередине черный шар.
- Верно. Аура у него плохая, а черный шар — это и есть гвор, подсадка.
- Чья подсадка?
- А вот это мне и предстоит в будущем выяснить. Поэтому я вас и покидаю.
- Вы можете из него что-нибудь вытащить?
- Попробую, — я сосредоточился. Зверь внутри меня издал рык, и я, выпустив эктоплазму, воткнул ее прямо в непроглядную черноту гвора, раздавливая ее, заставляя пленника биться в конвульсиях от боли. — Можете спрашивать, только напомните ему, что если он откажется отвечать, то ему будет не просто больно.
