но живые русские люди.
***
– А не хотите ли ещё анекдот, дамы и господа? – предложил после некоторого молчания Лёха собравшимся вокруг пульта управления дроном мертвецам.
Была четверть шестого утра. Рядом с сидевшими по-турецки кружком мертвецами стояли уже не два, а три мотоцикла. На третьем приехали отец Никифор с Кацем. Тахир с Палычем в это время были в патруле – неспешно нарезáли круги по МКАДу, повернув фару мотоцикла вниз, как это недавно делали их товарищи на багги в каньоне.
Лёха, как обычно, всю ночь развлекал мертвецов анекдотами и баснями. Чего ещё делать мертвецу ночью, если функция сна в его оживлённом электричеством организме технически не предусмотрена?
– А не пошлый ли то будет анекдот, сударь? – шутливо поинтересовалась Надежда.
– Непременно пошлый, сударыня, – ответил с галантностью Лёха.
– Тогда давайте!
Кац с отцом Никифором весело переглянулись, а Лёха, не меняя принятой галантной личины, стал рассказывать:
– Как-то вечером, когда поручик Ржевский пребывал в спальне у Наташи Ростовой, где-то за шкафом послышалась подозрительная возня и скрип. «Что это там?» – спрашивает Ржевский Наташу. «Ах, моншер, – отвечает та, – то видно мышь в углу скребёт». «Хм, – говорит Ржевский, – вот так мышь!» – Поручик некоторое время лежит задумчиво, рассматривает узоры на балдахине, возня и скрип тем временем не стихают, и тогда он поворачивается к лежащей рядом Наташе и снова спрашивает: «А кто такой этот Вуглускр?»
Мёртвая женщина улыбнулась:
– Вуглускр, говоришь… Ну, что же, старый герой в новой постановке – зачёт. Молодец, Лёшка! – Она на минуту замолчала, вглядываясь в экран пульта управления дроном, а потом стала вдруг серьёзной и произнесла: – Ребята, я вижу свет…
Мертвецы стали сдвигаться ближе к Надежде, и круг их быстро стал полукругом.
Действительно, в верхнем углу экрана то загоралась, то гасла белая точка. Мёртвая женщина протянула руку, тронула аналоговый стик на пульте, камера развернулась на юго-восток так, чтобы точка появлялась в центре экрана. Затем она приблизила изображение, насколько то было возможным и, подсчитав в уме показатели высоты и параметры камеры, сказала:
– Двадцать четыре километра, примерно. Движется к нам. Скорость – около пятнадцати.
– Это не наши, – произнёс Лёха. – У наших фары жёлтые.
– А где же тогда наши? – спросил будто сам себя Кац. Лёха ему ответил:
– Надеюсь, что просто опаздывают… Во всяком случае, радует уже то, что мы видим только один транспорт, а не три… Мóцыков от корабля уехало три.
– Может, два просто приотстали? – предположил Вован.
– Может и так. Или заходят с разных сторон… Надя, – Лёха впервые так её назвал, «Надей», – смотри и по сторонам тоже! Не появятся ли ещё где белые фары…
…Других фар, конечно же, не появилось. Ведь два других мотоцикла лежали сейчас на дне каньона вместе с большинством ехавших на них американских диверсантов. Но находившиеся в лагере, вернее, теперь недалеко от него мертвецы о том не знали, и потому проявляли разумную бдительность. Надежда регулярно окидывала взором дроновой оптики весь горизонт, и видела только один этот мотоцикл, вернее, источник света, что двигался среди Ржавых холмов в сторону строящегося города целенаправленно, время от времени поднимаясь на вершины и там ненадолго останавливаясь.
Около часа они наблюдали за приближавшимся к городу белым огоньком. Когда расстояние между дроном и объектом наблюдения сократилось до десяти километров, в том, что то был именно мотоцикл, сомнений ни у кого не осталось. Хоть сам мотоцикл по-прежнему и не было видно, зато яркую белую фару его и бегущее впереди длинное пятно освещаемой фарой земли камера видела очень даже хорошо. Иногда объект этот исчезал в темноте, скрываясь за очередным холмом, потом где-нибудь в стороне появлялось пятно света на земле, а потом объект появлялся снова, и так до следующего раза… Когда же до города ему оставалось ехать меньше пяти километров, наблюдаемый объект исчез, – мотоциклист выключил фару.
– Неужели собирается ждать дня в Ржавых холмах? – с сомнением произнёс Кац.
– Это вряд ли… – сказал Вован. – Скорее всего, перешёл на прибор ночного видения или что-нибудь типа того, чтобы мы его не заметили…
– Я думаю, Владимир прав, – поддержал Вована отец Никифор. – Ждать рассвета гости незваные не станут, а наоборот, постараются пробраться к нам по темноте… До рассвета сорок минут – пять килóметров проехать всяко успеют… Да, – подумав немного, мёртвый монах утвердительно качнул головой в накинутом сверху капюшоне, – успеют, если им в приборах ихних дорогу хорошо видно. Газку накрутят и аккурат до восхода будут у нас…
– Короче, – Сказал Лёха, и лица всех собравшихся мертвецов повернулись к нему, – пока мы тут базлаем, пиндосня на своём моцыке едет к нашему лагерю, где склады и электростанция, и к нашему городу, который мы тут семнадцать лет строим… Где там наши чекисты с ментами-десантниками – того мы не знаем… Надеюсь, живы-здоровы. Но пиндосню за нас Пушкин не загасит. Харэ сидеть и мять яйца, господа-товарищи… Миль пардон, мадам… – Он картинно поклонился Надежде. – Подъём и погнали! – С этими словами Лёха встал, взял автомат, до того лежавший у него на скрещённых ногах, и пошёл к мотоциклу. – Вован! – Лёха обернулся, и посмотрел в темноте на тоже поднявшегося на ноги мёртвого боксёра. – Задачу помнишь?
– За Надежду отвечаю головой, – серьёзно сказал Вован.
– Именно! А мы поедем. По коням, отцы-мертвецы!
***
Тарас не спал без малого сутки. Препараты, что ежечасно впрыскивал ему в вены искусственный интеллект скафандра, уже мало помогали. Сон очень важен для дышащих синтезированной смесью и питающихся концентратами. Иначе сердце может попросту остановиться, как это произошло с Бараком, после того как он, Тарас, приказал группе продолжить движение ночью, в ущерб положенному для отдыха времени. Они тогда два дня пробирались по образованному множеством каменных пропастей лабиринту. После смерти Барака, он стал в точности следовать предписанному инструкциями распорядку: его группа останавливалась в положенные часы днём, чтобы отдохнуть от утомительной езды, а по ночам они спали, забываясь яркими снами, которые им обеспечивали имевшиеся в скафандрах особые препараты. Без этих особых препаратов вряд ли бы они смогли выживать в этой депрессивной среде. А так, происходящее виделось им реалистичным приключением вроде реалити-шоу или компьютерной ролевой игры.
Накануне вечером, когда русские зомби неожиданно напали на них в каньоне, группа собиралась встать на привал. К тому времени они ехали по каньону уже два дня, давно миновав горную гряду, из-за которой и спустились в каньон на третий день пути. Весь последний день они не оставляли попыток выбраться наверх по ставшим как назло редкими по эту сторону гор ущельям. У них ничего
