Однако любая хорошая маскировка могла бы быть лучше. Були нахмурился, увидев утоптанную дорогу, ведущую к узкой расщелине. Эта чертова дорога была словно гигантская стрела, указывающая куда? к воде? к источнику пищи? Куда бы она ни шла, она оскорбила его как военного и заставила рассердиться на чью–то тупость.
Поймав себя на этой мысли, Були засмеялся. С каких это пор его обязанностью стало защищать врагов? Если наа настолько глупы, чтобы выдать свое местоположение, ему же лучше. Були ничего так не хотелось, как видеть бойцов 2–го воздушно–десантного, падающих с неба.
— Ты смеешься, человек. Значит ли это, что ты храбрый? Или просто очень, очень глупый?
Були повернулся и оказался лицом к лицу с воином наа. Это был молодой мужчина с оранжевым мехом и бусами посвященного. Значит, воин, и притом хорошо вооруженный: есть даже пистолет 50–го калибра, принадлежавший раньше кому–то из сержантов Легиона. Мешковатые брюки, кожаная портупея и стеганый жилет довершали наряд незнакомца.
Були пожал плечами.
— Разве одно не предполагает другое? Будет ли здравомыслящий храбрым?
Наа засмеялся.
— Ты говоришь как истинный воин. Я Быстрое—Движение Стреляющий Метко, брат Сладости Ветра и сын Твердого.
Они соприкоснулись ладонями в традиционном приветствии наа. Були обвел рукой окрестности.
— Скажи, Быстрое—Движение, куда мне позволено ходить? И где мой охранник?
Наа засмеялся, и его глаза блеснули.
— Ты можешь ходить, где тебе угодно, человек, пока твое возвращение в пределах двух заходов солнца. Что касается стражников… то они вокруг тебя. Больше того, они никогда не спят, их нельзя подкупить, и они неизменно преданны.
Человек огляделся, не увидел ничего, кроме скалистых хребтов, и понял, что имеет в виду воин. Горы как стражники стояли вокруг деревни. К тому же наа исходили здесь каждый гребень и каждый каньон, и им не составит особого труда поймать его. И судя по выражению лица Быстрого—Движения, они получили бы удовольствие от этой охоты. Були усмехнулся.
— Понятно.
Быстрое—Движение улыбнулся. У него были хорошие зубы.
— Тогда увидимся на главной трапезе через два захода солнца.
Человек кивнул и проводил воина взглядом. Гордая осанка, сильные ловкие движения…
Були вдруг пришло в голову, что из наа получились бы чертовски хорошие солдаты.
Он запомнил эту мысль и пошел по проторенной дороге к проходу в скалах. Там пришлось подняться на удобно расположенные камни. Прыгая с камня на камень, наа передвигались над слоем навоза, который покрывал дно расщелины.
Проход шел зигзагами, и каждый угол создавал естественную оборонительную позицию. А сразу за расщелиной открывался большой луг. Он был по–своему красив, покрытый желто–серой травой высотой по колено, искрящейся от инея.
Вдали паслось стадо косматых дутов. Опустив головы, они щипали зимнюю траву. Рядом с ними расхаживали воины, охраняя животных от хищников и разбойников.
Були огорченно покачал головой. Тропа, поле и дуты все будут зафиксированы на спутниковом фото. Уже зафиксированы и сданы в архив под неким кодовым именем. Глупо, что Легион знал, где расположены большинство деревень, и не трогал их. Точно так же, как наа знали, где находится форт Камерон, но никогда не пытались его разрушить.
Все это — часть тех странных отношений, которые существовали между Легионом и наа, отношений, построенных на курьезной смеси уважения, ненависти, доверия и страха. Это мерило того, насколько похожи обе расы и как глупа непрерывная война.
Главная дорога выбежала на равнину, разделилась на несколько тропинок и исчезла в траве. Потоптавшись, Були выбрал тропку, которая поднималась по каменистому склону, и отправился на разведку местности. Как ни суровы предгорья, он должен сбежать и сбежит обязательно. Не сегодня, но скоро. Как только выздоровеет, запасется едой и разузнает дорогу.
Тропу проложили бессчетные поколения диких животных и расчистили наа. Не совсем понятно, зачем, так как никакого особого военного значения она не имела и шла слишком высоко над долиной, чтобы быть связанной с добычей пищи. Но всякая тропа куда–то ведет, и Були не оставалось ничего лучшего, чем идти дальше.
Он взбирался уже около получаса и порядком вспотел, когда увидел сводчатый проход. Созданный естественным выветриванием, он был расширен: на стенах остались следы работы киркой. Через туннель доносились голоса.
— Почему нет? Не потому же, что ты девственница? Все племя знает, что у тебя была связь с Остроумом Писателем.
— Потому что я не люблю тебя. Это так просто.
— Не любишь меня? — недоверчиво переспросил первый голос. — Не любишь меня? А Писателя любила? Ты это пытаешься сказать?
— Да, именно это я и пытаюсь сказать, — решительно заявил женский голос. — Так что, убери от меня свои руки.
— А если не уберу? Что тогда?
Були нахмурился. Женский голос принадлежал Сладости Ветра. Насчет него не было никаких сомнений, и аромат духов, плывущий в его сторону, подтверждал это. Легионер прошел в арку и оказался на залитом солнцем уступе. Его глазам предстало потрясающее зрелище: аккуратно расстеленный плащ из шкуры дута и закуски для пикника. Появление человека вызвало весьма бурную реакцию.
Воин, крупный, здоровый и тяжеловооруженный, вскочил на ноги. Он носил набедренную повязку, портупею и сандалии на шнуровке. Его в общем–то красивое лицо было искажено яростью.
— Что ты здесь делаешь?!
Були почувствовал, как адреналин закипел в крови, и постарался держать себя в руках. Наа несомненно выиграет этот бой. Сержант отсутствующе улыбнулся и кивнул на панораму:
— Да вот, хочу посмотреть, что тут вокруг. Чудесное место для пикника. Могу понять, почему вы выбрали его.
— Да, — сказала Сладость Ветра, вставая. — Здесь прелестно. Но мы как раз собирались уходить. Не хочешь пойти с нами? Солнце скоро сядет, и дорога будет опасной.
Були без труда уловил благодарность в ее голосе и гнев на лице воина. — Хватит болтать. У меня полно дел. — Наа схватил лазерную винтовку, протопал через арку и стал топливо спускаться. Шкура дута и еда остались Сладости Ветра. Она начала укладываться, и Були поспешил помочь.
— Спасибо.
— За что? За то, что помешал вашему пикнику? Сладость Ветра остановилась и посмотрела на него.
— Как много ты слышал? Були сделал невинные глаза.
— Слышал? Я ничего не слышал. Сладость Ветра грустно покачала головой:
— Почему ты столько лжешь? Долгая—Езда мерзкий, но он говорит правду.
Були пожал плечами.
— Прости. Я не знал, что именно ты хочешь услышать.
