— Да уж… — только и говорю я.
Первое — вонь. Просто лютая вонина подтухшего шашлыка. Второе. Дым. Черный, едкий, разъедающий кожу. Третьей: тысячи тел вокруг гнезда превратились в одну большую массу. Эдакое шевелящееся желе с костями. Не знаю, что сделали маги, но они и правда старались не убивать. Зомби обуглены до состояния «пересохшего чернослива», но все еще в состоянии подавать признаки существования.
— Давно я такого не видел, — бубнит Торн. — Лет эдак пять.
Пять? То есть для него такое зрелище это уже давно?
Иона присвистывает:
— Вот это они их подпалили. Дядька, что это за магия такая?
— Хм… Элементализм. Пирокинетика. Думаю, четвертая ступень. Узнаю работу нашего придворного мага. Пойдемте…
Пирокинетика, блин. Это магия огня? Типа, заклинание неполной прожарки?
Проходить через поле стонущих и обугленных трупаков — задача не из простых. Особенно когда они норовят ухватиться за ноги. Я будто в ад попал, честное слово. Вчера любовался красками прекрасного мира, а сегодня забрел в гости к Асмодею. И все это в одной локации.
Торн проводит инструктаж пеших прогулок по обугленным трупам:
— Не наступайте на головы. Они очень хрупкие. Каждая смерть утропия это лишний всплеск.
— Ой, да ладно тебе, дядька. От одного-двух всплесков уже ничего не изменится. Наверное, километров на сто не осталось ни одного утропия.
— Хм… может быть.
Осторожно перешагиваю через непонятную обугленную часть чего-то:
— То есть даже хорошо, что они сами из леса вылезли?
— Хм… ну, вроде как. Чем больше орд, тем меньше орд.
«Все хотят обидеть бедолаг» — вздыхает в моей голове Костя.
Ага, конечно. А на людей значит нападать можно.
Ближе к частоколу деревни зомби лежали ровными порезанными кучками. Видимо, это те, которые прорвались через дальнобойные атаки магов и полегли от мечей гвардейцев. Практически ни один утропий не прорвался в деревню.
Ну, вот, а я боялся. Само собой тут народ к такому привычный и знает, что делать. Вот только всё бы обернулось совсем иначе, не запихни я демонического тролля в анклав.
Проходим через деревню. Народа вокруг много, все на эмоциях, переговаривается, орут, пинают визжащих от шока кошаков, ироды. Из замка возвращаются женщины с детьми, а большая часть воинов, наоборот, уходят. Несколько десятков из них все еще шныряют то тут, то там, выискивая возможных тухлых нарушителей.
— Торн, а что с этим шевелящимся кладбищем? — киваю за спину, на поле, усеянное утропиями. — Уж не оставят ли их на солнце гнить?
— С этим сложно, Римус. Убивать утропиев опасно.
— И что тогда?
— Сейчас организуют отряд, будут головы рубить. Закопают их, а остальное сожгут. Работы на пару дней.
Иона вздыхает:
— Ух и вонять же здесь будет. Как я этого не люблю…
Сильно так призадумываюсь, осматривая людей. То, что сегодня произошло — для меня, прямо говоря, жесть. Орды зомби, магические апокалипсисы, тролли, поля, усеянные шевелящимся мясцом. А ведь я человек не из простых. Морально закаленный. А ты посмотри вон на того пацана, играющего с обугленным глазным яблоком. Мать отчитывает его, будто он в банку с вареньем залез, а не глумится над упокоенным.
Народ тут очень крепкий и странный. Сразу видно разницу в менталитете. Вот кто на самом деле выживет в зомби апокалипсисе. С мечами и магией, а не автоматами, танками и ядерным оружием. Эти не подумают, что перед тобой неожиданно возник псих или шутник. На всякий случай посчитают такого зомби, пырнут под ребра, а уж потом будут разбираться, кого убили. И даже не почешутся, если ошиблись. Сам виноват.
— Давайте заглянем к Гримзу, — предлагаю я. — У нас с ним незаконченные дела.
Вскоре мы втроем заходим в лавке. Гримз прямо на проходе снимает с себя латы, тяжело дышит. Он весь в черной крови, губа рассечена. Бубнит:
— Закрыто, господа хорошие.
— Я пришел тебе меч вернуть, — кладу заляпанный кровью одноручник на стол.
— Могли бы и почистить… Многих зарубили?
— Всего одного, — пожимаю плечами.
— Пф-ф-ф… — переводит взгляд на Торна. — О, а ты чего такой побитый? Неужто парочка утропиев тебя так потрепала? Стареешь… Скольких завалил? Я тридцать одного покрошил. Ух, давно так не веселился. Хоть старые кости смазал.
Торн вопросительно смотрит на меня. Киваю, мол можно рассказать про тролля. Точнее, даже нужно.
— Ни одного, — качает он головой. — Наткнулись на высшего.
— Серьезно?! — глаза Гримза округляются. — Ты ничего не попутал?
— Тролль. Из Гурум-Хупа…
— Оу… надо бы доложить об этом, старик. Дело серьезное. Так, я не понял, — смотрит на Торна, на меня, снова на Торна. — Если ты ни одного не завалил, а вы, Римус, одного, то…
— Верно, друг мой. С троллем разделался я…
— Да не гони… То есть, правда, что ли? — переводит взгляд на Торна и тот кивает.
— И как вы это сделали?
— Я талантливый. Кстати, я сделал это ради Гнезда. Мог бы просто убежать. Но не стал. Как видишь, мы с тобой делаем одно дело.
Гримз долго молчит. Только в глаза мне смотрит.
— Я, конечно, вам верю, раз уж, Торн подтверждает. Только… доверяй, но проверяй. Дело-то серьезное. Может на вас троих иллюзию навели, а? Чем докажете?
Хороший вопрос. На него я и рассчитывал.
— Ну, от трупа тролля я избавился. Знаешь ли, не хочу, чтобы по его ошметкам кто-то понял, на что я способен. Но ты можешь сходить на северо-запад. Километр, не больше. Там склон есть небольшой и дуб поваленный. В кустах припрятал дубину тролля. Огромную, тяжелую и очень странную.
— Вы меня дубиной убедить хотите?
Отвечает Торн:
— Там кровь. Помнишь запах тролличьей крови?
— Еще бы. Такое не забудешь.
— Ну значит всё поймешь.
Гримз изучает нас. Наконец, вздыхает:
— Ладно, допустим. Спрашивать, как вы с ним справились, бессмысленно?
Хитро улыбаюсь:
— Разве в нашем деле не задавать вопросы не самое важное? Гримз, сколько лет ты печешься о
