консоль, на которой только что читал какой-то технический текст, и теперь таращился на меня, не скрывая ментомы лёгкого удивления.
— У Музыки невероятно дерьмовое чувство юмора, если она наделила такого, как ты, таким даром. Ты — великий созидатель! Ты один стоишь всех, кто сейчас находится на этой станции, и кто когда-либо здесь ещё окажется.
— Ты… ругаешь меня или хвалишь? — спросил Виллар. — Я немного запутался…
— Я видела голограмму одного из твоих созданий, — выпалила я. — Вернее — одной.
— Ах, это… Но ты ведь видела и раньше, причём, не голограмму.
— Ты что-то изменил!
— Вовсе нет. Просто они разные. Для них внешность играет очень большую роль. Они отличаются цветом волос, кожи, глаз…
— Волос? — переспросила я, против воли втягиваясь в разговор.
— Это что-то вроде шерсти на голове.
— Ах, ясно…
— Кроме того, мужские и женские особи очень различны. Не говоря о возрастных изменениях. В тот раз я призвал пожилого мужчину. А на голограмме ты, должно быть, видела юную девушку, Эйли. Ей лет восемнадцать-двадцать, наверное. Забавно, что она тебе понравилась.
— И что в этом забавного? — Я скрестила руки на груди.
— Потому что она мне напомнила тебя.
— Меня?!
— Из-за твоей белой ментомы. В ней тоже есть что-то подобное. Такое белое, чистое, вроде бы беззащитное. Однако, понаблюдав за ней, я убедился, что она вполне способна надавать по заднице, если кто-то осмелится переступить черту. Подумываю взять её в стержень, когда дойдёт до дела…
— Не важно, — перебила я. — Мне — плевать, что ты будешь делать дальше. Я пришла сказать, что прощаю тебя.
— За что?
— За то, что ты украл моих друзей. Ты — великий созидатель, и они заслуживают шанса работать вместе с тобой. Знаю, тебе плевать на моё прощение. Пусть это больше нужно мне. Прошу об одном: убирайтесь отсюда как можно скорее. Вот и всё.
Я повернулась к двери. Но открыть её мог только Виллар, либо те, кому он доверил доступ. В этот круг я, понятно, не входила.
— Нихрена не всё, Алеф. — В его голосе зазвучала злость. — Всё только начинается. Нилли и Айк со мной лишь потому, что я — местная звезда. Они смеются над моими творениями. Они признают мою силу, но для них я — всего лишь одарённый чудак, безумец. Крейз! Они пойдут со мной просто потому, что я имею силу приказать. А ты будешь со мной, потому что ты видишь красоту того, что я делаю. Послушай, Алеф. Я — ничто. Меньше, чем ничто. Пылинка в потоке времени, которая однажды исчезнет. Но то, что я делаю — гораздо больше.
Я услышала странный звук. Повернулась и забыла, как дышать.
Виллар стоял передо мной на коленях.
— Если ты смогла увидеть красоту — ты сможешь всё. Ты поймёшь меня. У нас до обидного мало времени, мы до безумия разные… Но если ты всё ещё не видишь правильного пути — я прошу, доверься моему видению! Там, впереди, мы идём вместе, все пятеро. Ты, я, Айк, Нилли, Тайо. Так нужно Музыке, так звучит в её переливах, когда я различаю их за хренью, что врубают здесь, на станции. Посмотри мне в глаза, Алеф. Посмотри на меня — сейчас я не скрываю ничего. Я не эгоист, не самовлюблённый безответственный мальчишка. Пусть я — ребёнок, но я — ребёнок, который может уничтожить Кета, если ты и остальные будете рядом. Нам ещё многого не хватает, и большую часть этого я даже не знаю, где достать. Но когда я упаду, они лишь помогут мне вернуться к Общему Делу. А ты… Ты поставишь меня на ноги и, ругая на чём свет стоит, потащишь дальше. Вот почему мне нужна ты. Вот почему вся эта станция, весь этот треклятый мир был создан только ради тебя. Быть может, когда-то на каждой стене будут висеть мои портреты. Но мы, пятеро, всегда будем знать, что я был лишь острием копья, заряженной молекулой воздуха. Кто-то держал оружие, кто-то целился, кто-то нажимал на спусковую скобу. И кто-то — возможно, самый важный из всех них — берёг это оружие до той самой секунды, ради которой оно создавалось.
Я видела его ауру, в которую выплеснулось всё. Он и правда ничего не скрывал, весь был как на ладони. Ментомы слепили не хуже, чем у тех детей, что разглядывали голограмму в бассейне.
— Ты меня не знаешь, я тебя тоже не знаю, — послышался ленивый голос Тайо, — но ты вроде как добрая. По крайней мере, не гоняешься ни за кем по коридорам с кинжалом в руке. Так вот, если тебя волнует хоть немного моя жизнь — соглашайся. Если я ещё хотя бы день буду вынужден слушать его нытьё на тему «неужели я такое говно, что Алеф никогда не согласится со мной работать», я просто скончаюсь в страшных мучениях.
— Тайо, заткнись нахрен! — рявкнул Виллар.
— А, да, прости, тут ведь серьёзный разговор. Куда я влез, где мои манеры… — И Тайо отгородился от нас консолью.
Виллар заглянул мне в глаза. Я с трудом вернула себе способность дышать. И, вдохнув, сказала:
— Ты и вправду безумец.
— Ну что ж, — ответил Виллар, — от тебя я готов принять это имя и носить его с гордостью. Если те, кому повезло быть нормальными, загнали мир в этакую сраку, то, быть может, чтобы вытащить его обратно, вселенная и породила безумца вроде меня.
— Крейз, — повторила я.
— Алеф, — сказал он.
Я протянула руку, и его пальцы коснулись моих.
Мы сошлись все вместе в столовой этой же ночью, когда все остальные спали или занимались чем-то ещё за закрытыми дверьми своих кают.
Нилли тут же бросилась ко мне, обняла и прошептала:
— Я знала, что так будет!
— Иди ты в задницу, — прошептала я в ответ, и она рассмеялась.
— Кстати насчёт задницы, — вмешался Айк. — Давайте сразу же проясним один момент. Когда и если мы решим создать наследника, мы его усовершенствуем. Хватит этого так называемого «пищеварения»! Я много дней медитировал на ту формулу и понял, что мы уже вполне способны питаться чистой энергией. Проблема лишь одна: если ничего не есть и не пить,
