Головастику «посчастливилось» оказаться в лагере во время очередного аврала, рабочих рук как всегда не хватало и его вместе с другими анархистами отправили на разгрузку.
— Живее, Кшиштоф, чего тянешься как вошь по гаснику? — прикрикнул он на толстяка в застиранной до белизны робе. Тот нёс ящик с патронами, вяло переставляя ноги.
— Я устал! Сколько можно?! Это третий транспорт за сегодня. Кшиштоф бросил ящик на землю, сел на него верхом, достал платок и промокнул лоснящуюся от пота шею.
— Не ной, этот борт разгрузишь — останется ещё два и свободен, — сказал белобрысый парень высокий и худой как жердь. Он обогнул рассевшегося напарника и потащил тюк с вяленым мясом к продуктовому складу.
— О-о! — простонал Кшиштоф и сполз на землю. — Не могу я больше, делайте со мной, что хотите, но я разгрузкой заниматься не буду. Хватит с меня, — он упал на спину и раскинул руки.
Кунц мигом оказался рядом, дотронулся носком берца до толстого бока.
— А ну-ка вставай, нечего тут валяться.
— Не-а… — помотал головой Кшиштоф.
— Я приказываю встать! — прошипел Дик.
— «Махровые анархисты» никакой власти не признают и борются за свободу от всяких узурпаторов, так что ты начальственные штучки брось, здесь тебе не тут… — Кшиштоф широко зевнул и закинул руки за голову. — Иди вон к федералам там и командуй, а на гега… геги… на гогомона, как говорит камрад комиссар, орать не смей!
Семеро анархистов до этого таскавшие коробки к полевым складам остановились. Затерянные в глуши, оторванные от цивилизации они радовались любому развлечению, даже такому как эта ссора.
Ошалевший от подобной наглости Кунц выхватил из кобуры пистолет:
— Встать, сволочь, или я пристрелю тебя именем грёбаной революции!
— Ого! — Кшиштоф приподнялся на локте. — Вот как ты запел, буржуйская морда! — Он повернулся набок, подпёр голову ладонью. — Я всегда знал, что ты засланец врагов мирового пролетариата. Камрад комиссар на каждой политинформации говорит: «Будьте начеку! Враг не дремлет! Он ждёт удобного момента, чтобы задушить хрупкие ростки революционного движения. Кругом враги, не теряйте бдительности! Смело искореняйте гидру контрреволюции твёрдой рукой трудового народа!»
Неожиданно легко для его массы Кшиштоф вскочил, рванул рубашку на груди.
— Чего ждёшь, контра?! Стреляй! — он выпятил волосатое пузо. — Стреляй, гнида, в открытую грудь! Я тебя не боюсь! Пусть я умру, моя смерть не будет напрасной, она ляжет кирпичиком в основу светлого будущего, которое мы, доблестные борцы революции, построим для наших потомков!
Кшиштоф запел гимн мятежников, ужасно перевирая ноты и чересчур возвышая голос. При этом его глаза сияли фанатичным блеском, а потный живот вздрагивал при каждом взмахе руками, которыми певец выражал патриотическое настроение.
В конце первого куплета среди слушателей раздался одинокий хлопок, позже донеслось ещё несколько робких аплодисментов и вот уже все анархисты разразились бурей оваций. Они свистели, хлопали, кричали «Браво!», «Бис!», подбрасывали в воздух кепи и вязаные шапочки.
Кшиштоф кланялся со словами благодарности, а полы рубашки колыхались на ветру, образуя за спиной подобие крыльев.
Кунц убрал пистолет в кобуру, пнул бунтаря в широкую задницу. Тот полетел вперёд и уткнулся носом в рыжую пыль.
— Дешёвый фигляр! — Головастик сплюнул на землю рядом с толстяком, рявкнул, сверкая молниями из глаз:
— Перерыв окончен! Если через пятнадцать минут борт не опустеет — я вас под трибунал отдам!
Анархисты наперегонки бросились к вертолёту. Кунц проводил их презрительным взглядом, придавил рифлёной подошвой шею бунтовщика.
— А с тобой, пингвин, я поговорю в палатке начальника штаба и с камрадом комиссаром там же пообщаюсь. Вот тогда и посмотрим кто из нас буржуйский наймит. Понял?
— Да… — прохрипел толстяк.
— Иди, работай!
Бунтовщик охнул от врезавшегося под ребро ботинка, опёрся ладонями в утоптанную землю, кое-как поднялся на ноги, но получив под зад, побежал за остальными.
— Слизни бесхребетные, — выругался Головастик.
— Камрад Кунц! — окликнули его сзади.
Дик обернулся. За ограждением из колючей проволоки стоял вестовой и призывно махал рукой.
— Срочно к начальнику штаба, — крикнул посыльный и сорвался с места.
«Пришли новости по сделке», — догадался Дик.
Полевой аэродром находился на окраине лагеря. Через двадцать минут неторопливого шага Кунц поравнялся с палаткой Штольца. У входа в штаб он увидел часового и немало удивился: обычно мятежники не обременяли себя такими пустяками как охрана.
Прыщавый боец с брекетами и конопатым лицом сдёрнул с плеча автомат, выставил перед собой.
— Стой! Кто идёт?
— Командир отряда «Махровые анархисты». Меня вызвал камрад начальник штаба.
Часовой отодвинул полог:
— Кунц прибыл.
— Пусть войдёт, — услышал Дик знакомый голос.
Рыжий отошёл в сторону:
— Проходи, камрад.
Дик шагнул внутрь. Вопреки ожиданиям, посторонних в штабе не оказалось, а воздух был на удивление чист, прозрачен и свеж.
— Присаживайся, — Зигмунд указал на стул по другую сторону стола.
Головастик сел, окинул брезентовые стены удивлённым взглядом.
— А где все?
Начальник штаба отмахнулся, прошёл к выходу, выглянул за полог.
— Пусть прогуляется часок, нам лишние уши ни к чему, — пояснил он, возвращаясь на место. — Остальных выгнал, надоели с бесконечной болтовнёй и цигарками. Хоть нормальным воздухом подышать, а то не штаб, а балаган какой-то.
— Давно пора. Иной раз не знаешь, как важные вопросы с глазу на глаз решить.
— Во-во! И я о том. Так, ладно, давай ближе к делу. Я переговорил с вышестоящим камрадом. Не скажу, что всё прошло гладко, но всё-таки он согласился с моими доводами. Аванс я уже отправил по указанному счёту и вот что получил взамен.
Штольц достал из ящика распечатку, положил на стол перед Кунцем. Тот взял в руки листок, быстро пробежал глазами по строчкам: «Деньги получил. Дредноут отправил. Ждите в квадрате XYZ 0154029».
— Что скажешь? — спросил Зигмунд, когда командир анархистов вернул бумагу.
— Надо лететь. Присвоим дредноут и врежем по заднице проклятым федералам.
— Молодец! Примерно это я и ожидал услышать. Но дело может не выгореть?
— Может, — кивнул Кунц.
— А деньги получить хочется, — пробормотал Штольц, встал и несколько раз прошёлся по палатке. Кунц слышал скрип пыльных сапог, шуршание брезента под толстыми подошвами. На улице протарахтел грузовик, какие-то бойцы прошли мимо, один что-то рассказывал другим под взрывы громкого хохота.
