под четыре метра! А ещё их кровь, если порезать ладонь и совершить «кровавое рукопожатие», передавала часть силы принцев их воинам. В итоге те вырастали до трёх метров… И подобное происходило не только на нашей планете. И таких принцев прозвали — Витязи. И отправились Витязи вместе со своими легионами бороздить просторы галактик, дабы защитить вселенную от врагов наших…
И вот теперь Витязи появились совершенно в другом мире.
— Ну вот, — выдохнул Арвин, оторвавшись от чтения. — Архей и наследников оставил. И вообще, был более популярен на родине, и легенд о нём больше.
— И? — не понял я.
— А другой Витязь — Арвин Александрит, тоже много хорошего сделал. Вот только… — он покосился на фотографию послания. — Умер раньше. Печаль. Обидно, почему-то.
Я хмыкнул. Ну да, Арвина назвали в честь Витязя, в котором текла кровь императорского дома. Мой отец лично дал разрешение на это родителям Арвина. А вот назвать ребёнка Археем он бы им не позволил. Только членов императорского дома можно называть этим легендарным именем.
— Это всё, что вас беспокоит? — покосился на Арвина Андрей Оболенский, но не дождавшись ответа, перевёл взгляд на меня и выпалил: — Мой принц… Что же получается? Такой недостойный, как я…
— Тише-тише, — ласково произнёс я. — Не наговаривай на себя. Вполне себе достойный.
— Ну как же?.. Ведь получается… Легендарный Архей Александрит. Величайший предок ваш, вашего отца… Он теперь и мой предок тоже? Форхово дерьмо! Проклятая Аномалия!
— Да не ругайся ты так, — усмехнулся я. — Я вот лично даже рад. Оболенские произошли от Перуна… Точнее, от Архея Александрита. А значит, лично я переродился в теле своего дальнего-дальнего родственника.
Глава 16
— Какая всё-таки необычная история, — удивлённо проговорила Соня, лёжа у меня на груди в нашей семейной постели. — Поразительно…
Она замолчала, замерев взглядом на картине, изображающей летний пейзаж окрестностей Енисейска.
— Нет, ну… Не скажу чтобы я раньше сомневалась в существовании богов, — резко сев и повернувшись ко мне, изрекла моя жена спустя семь секунд. — Я верила в них. Всё-таки по легенде мой отчий род происходит от бога Рода! Но… Хм, оказывается, некоторые боги на самом деле являлись в наш мир. Хотя по факту они не боги… Но для людей тех времён были точно богами.
— Четырёхметровый могучий воин, обвешанный неведомыми для этого мира технологиями, стал бы полноценным богом и для современных жителей Земли, — хмыкнул я.
— Ну так-то да… — снова нахмурилась Соня.
Спустя две секунды она улыбнулась:
— Но всё же удивительно, что ты оказался в теле своего дальнего родственника, — произнесла она. — Есть в этом что-то… романтично-возвышенное. Некая связь наших миров. Наши миры оказались ближе друг к другу, чем можно было предположить.
— Я тоже об этом подумал, — отчего-то от этой мысли мне было тепло на душе.
Вспомнив кое-что, я хмыкнул.
— Что? — не поняла Соня.
— Знаешь, в нашей компании перерождённых была теория и о том, что мы попали в прошлое.
— В прошлое? — переспросила Соня.
— Ну вроде как Земля — это Терра-Матер, которую покинули наши предки, — пояснил я. — Правда, Архун утверждал, что это маловероятно. Да и кое-какие отличия имелись. Мы не очень верили в эту теорию. Разве что Андрей Оболенский всерьёз полагал, что такой вариант возможен. Но сейчас, когда мы окончательно убедились, что это не так, все мы почувствовали облегчение.
— Вас так сильно волновало, что наш мир может быть… прошлым вашего? — осторожно спросила Соня.
— Да. Может быть, потому что Терра-Матер не пережила последствия научного скачка, — задумчиво произнёс я. — Мы… Не хотели бы случайно уничтожить Землю.
— Вы не уничтожите, — голос Соня прозвучал нежно. — Вы сделаете её лучше.
— Спасибо, дорогая, — я поцеловал её в щеку. — Да, пока технологии сосредоточены в наших руках, вероятность войн между обладателями этих технологий или нерационального использования крайне мала.
Я замолчал. На этот раз пришёл мой черёд разглядывать летний пейзаж на стене. Красиво, Форкх её подери. Даже в полумраке я вижу сочные цвета, которые использовал художник.
— Дело ведь не только в потенциально возможной гибели планеты из-за ваших действий? — снова спросила моя проницательная супруга.
— Нет, — признался я. — Возможно, раньше я не мог признаться себе, что кое-что ещё терзало меня. Трое из нас отказывались принимать мысль, что мы оказались в прошлом. Но если бы всё в самом деле было так… То получилось бы, что все, кого мы знали, наши родные и близкие в Александрии бы сейчас не существовали. Самой Александрии бы не было! Мы остались бы одни… Теперь же мысль о том, что Александрийцы существуют, хоть и где-то далеко, поддерживает нас.
— Вы… одни? — тихо спросила Соня.
Я перевёл на неё взгляд. Сидит, сжавшись, прижимая к груди подушку, и не сводит с меня испуганных глаз.
— Я думаю, ты понимаешь, что я хочу сказать, — улыбнулся я и прижал её голову к своей груди. — Мы были одни, когда попали сюда. Но сейчас это не так. Сейчас мы обрели дорогих сердцу людей здесь, на Земле. Но всё-таки мысль о том, что наша родня из Александрии ещё не родилась, огорчала. Где-то на подсознательном уровне. Понимаешь?
— Да, — прошептала она, а затем отодвинулась от меня, заглянула мне в глаза.
Через секунду она задала очень сложный вопрос:
— Скажи, Аскольд, если появится возможность, ты вернёшься на родную планету?
Голос Сони звучал тихо, но в нём чувствовалась сила. Эта женщина была готова услышать любой ответ. Хоть и опасалась.
— Я никогда не оставлю тебя и Архея, — твёрдо ответил я.
Соня напряжённо прищурилась. Девять секунд буравила меня
