против опытных воинов, то у Фёдора и подавно должно получится придушить несколько вымотанных оборванцев.
Имитаторы подкрались к стоянке с пяти разных сторон, стараясь сильно не шуршать. Для этого они сложили свои бока в подобие плоских вертикальных блюдец, чтобы не задевать мышечными отростками травинки. Во тьме ночи притворщикам приходилось ориентироваться по больше части по звукам храпа и по памяти о той картинке, которую они видели засветло. Больше всего коллективному разуму хотелось придушить самых опасных бандитов: Аркуну, вождя, бугая и дикаря. Но они, как на зло, улеглись в центре лежбища в окружении товарищей. Да и что-то подсказывало Фёдору, что так просто разобраться с сильнейшими противниками не удастся.
Первый жучок уже заприметил тусклый силуэт спины случайного гуманоида, как вдруг, осы услышали громкий треск веток наподалёку. Кто именно трещал увидеть было невозможно, но явно кто-то посторонний и неизвестный, скорее всего зверь. Глинотелы тут же слились с окружением, понимая, что явление дикого животного к стоянке точно разбудит кого-нибудь из разбойников. Например, раненный в живот мужчина, если и спит, то очень чутко из-за неугасающей боли. Анестетик-то насекомые у медика группировки украли.
Шелест и хруст надвигались. Тот кто пёр через чащу, вообще не заботился о своей скрытности. Судя по шуму, это мог быть кабан-ирокез или вовсе, медведь-горбун.
Первым проснулся Аркуна. Он подскочил на колени даже раньше, чем упырь, в чьи обязанности входило оповестить коллег об опасности. Услыхав, как нечто большое надвигается прямо на лежбище через заросли, гуманоид с шрамом громко засвистел. Головорезы все, как один, подорвались с земли и схватились за рукояти оружия. Подорвался и простофиля упырь, который тут же закрутил головой по сторонам и вынул из чехла кортик. Пленники вздрогнули, пробуждаясь, и испуганно сжались в один комок на мешках. Кто-то злобно ругался, недовольный прерванным сном, кто-то замахал копьем в судорожном припадке страха. На мгновение поднялся такой шум, что он заглушил треск веток вызванный неизвестным существом. А в следующую секунду, случайного отморозка откинуло назад на полтора метра и впечатало в землю. У него на груди стояли широченные когтистые лапы, а на шее смыкались огромные челюсти крупного бело-серого льволка.
Ещё секунду оборванцы стояли, замерев на месте и осознавая происходящее. Первыми среагировали самые дерзкие и сноровистые. Дикарь мощным броском запустил свою тяжёлую секиру в большую скалющуюся морду, обрамлённую густой гривой. Бугай прыгнул вперед замахиваясь топором с длинной рукоятью. Аркуна вложил стрелу и натянул тетиву, крича всем остальным расступиться с линии огня (по крайней мере, так казалось со стороны). Вождь обнажил клинок меча и встал в профессиональную боевую стойку.
Первым до зверя добрался топор дикаря. Он вошёл прямиком в широкую переносицу, углубился сантиметра на три и остался торчать. Льволк дёрнул башкой и провёл лапой вдоль морды. Секира выпала из закровившего пореза и стукнула первую, и пока единственную, жертву хищника по лицу.
Выскочивший было вперёд бугай остановился в нерешительности. Он окинул взглядом большое дикое животное и доли секунды ему хватило, чтобы понять, что драться с ним один на один не стоит. Рослый гуманоид лихо отпрянул назад, уворачиваясь от выпада массивной звериной туши, так и не нанеся удар оружием с длинным древком.
Тем временем, быстро соображающий Аркуна уже догадался, что спокойно выстрелить ему не дадут. Поэтому он выбросил лук обратно под ноги и вынул из своего походного мешка маленький факелок. Ловким движением рук реконструктор с шрамом высек кресалом на поясе искру и зажёг промасленное тряпьё намотанное на толстую палку.
Вспыхнуло тёмно-оранжевое пляшущее пламя. Ночная непроглядная мгла расступилась в стороны на пару метров. Не долго думая, Аркуна запустил факел по навесной траектории в напавшего на отряд зверя. Огненный снаряд ударился в толстую, как у быка, шею, взорвался искрами и плюхнулся сбоку на траву.
Первой мыслью Фёдора было: «Да что ты творишь ирод! Мой лес сжечь удумал⁈ Да я за тобой лично материнским организмом приползу, если мои сборочные участки пострадают!» А уже вторую мысль можно было описать приблизительно так: «Что-о за на-хрен?..»
В блеклом прыгающем свете факельного огня притаившиеся глинотелы увидели явившегося посреди ночи льволка во всей красе. Красно-фиолетовая клыкастая пасть была широко раскрыта. Длинный заострённый на конце язык свешивался вниз. По нему стекала смешанная с кровью слюна. Но кровь принадлежала не гуманоиду с перегрызенной глоткой, а самому хищнику. Она проистекала из высунутого языка, который был искуссан в множестве мест и казалось, вот-вот оторвётся, оставив болтаться одну безобразную культю. Складывалось впечатление, что зверь не мог засунуть его в пасть и постоянно прикусывал, всякий раз, когда смыкал челюсти. Кроме того, глаза льволка были на выкате и имели чрезвычайно широкие зрачки. Взъерошенная шерсть насобирала в себя кучу липких лопухов, колосков и обломанных веток.
«Это животное явно не в себе.» — вынес вердикт мыслительный центр — «Оно заражено каким-то инопланетным бешенством? А если я съем мясо такой твари мне тоже крышу снесёт?»
Странности в звере заметили и бродяги. Они не спешили нападать на него, а выстроились в полукруг, выставив перед собой членов группировки с щитами и длинным оружием. Но бешеному льволку оказалось плевать на численный перевес в пользу противника. Без тени трезвого разума во взгляде, он попёр вперёд, словно зомби. То, что он помедлил в начале, похоже было лишь частью какого-то тупняка, очередного симптома болезни, но никак не страхом или рассудительностью.
Реконструкторы попятились назад, запуская зверюгу в полукольцо, но не слишком далеко, ведь свет факела освещал пространство совсем чуть-чуть, а драться полностью в темноте не хотелось. Первые удары топоров сверху-внизу, пришлись на спину, бёдра и бока льволка. Тварь резко извернулась, встала на дыбы и прыгнула на случайного бедолагу. Тот пугливо отпрянул, но зацепился ступнёй за камень торчащий из земли и получил когтями прямо по грудной клетке. Грязную старую рубаху разорвало, рассечённая плоть выпустила кровавые подтёки, невезучий мужчина простонал и резво отбежал широкими скачками. Второй прыжок зверя вынудил строй грабителей окончательно рассыпаться. Они обежали больную зверюгу по кругу и снова столпились в кучку. А животному как-будто было совершенно плевать на глубокие кровоточащие раны от топоров. Конечно, его толстая шкура неплохо держала удар, но всё же… Зомби с когтями и клыками, прочным телом, способный заразить тебя одним укусом, не боящийся превосходства и не думающий о собственных ранах, это действительно страшно, когда ты обычный жалкий гуманоид.
А вот чего боялся коллективный разум Роя, так это факела, о котором бандиты кажется совсем позабыли. Чадящее чёрным дымом пламя не сразу, но всё же отыскало под собой сухие траву и листья. Круг огня постепенно расползался сразу во все стороны. Встревоженный Фёдор глянул глазами притворщика на Аркуну. Тот был занят битвой с льволком и даже не смотрел на учинённый его факелом поджёг.
«Твою же… Какой же ты… Да чтоб тебя!» — злилось управляющее сознание.
В конечном итоге у попаданца сдали нервы. Он больше не мог спокойно смотреть, как на его лес надвигается катастрофа, и отдал приказ ближайшему имитатору в срочном порядке подкатиться к источнику возгорания. Жучок пополз вперёд, так быстро, как мог, отталкиваясь отростками и кувыркаясь.
К тому моменту, когда он оказался перед разрастающейся стеной огня, бандиты уже добивали несчастное животное, насаживая его на копья, и разбивая башку топорами. Насекомыш расширился в плоский конус и накрыл собой участок горящей травы. Без доступа кислорода она быстро потухла и едва успела обжечь маленького доблестного пожарника. Затем, он сгруппировался, забежал на другой воспламенившийся участок и потушил его аналогичным образом. Очень скоро жучок локализовал пожар. Огонь больше не разрастался, а чадящий факел остался лежать на уже выгоревшей почве.
У Фёдора отлегло от жучьего сердца. Но появился другой не очень радостный аспект. Остальные имитаторы видели, как дикарь одним из первых обратил внимание на ползающее подле факела насекомое. Он замер, разглядывая, как героически трудится над тушением глинотел. Дикий реконструктор восторженно расширил глаза и глубоко улыбнулся своей уродливой пастью с ломаными гнилыми зубами. Жучок пополз обратно в тёмную чащу, а мыслительный центр понадеялся, что за его помощь безумец, хотя бы в этот раз, пощадит слугу Роя. Но не тут-то
