При жизни никто из них не отличался особой религиозностью, и после смерти они оставались таковы, ведь мертвецы неизменны, стабильны, но в этот момент каждый из них по-своему молился за лихого рокера из Киево-Печёрской лавры отца Никифора, – за то, чтобы он успел заехать за холмы. Нет, они не боялись умереть. Они ведь и так уже мёртвые. Они боялись за город, за дело своей… Жизни? Смерти? Посмертной жизни? За дело, что им доверила страна и её народ. За будущий русский Марс. Вот, за что они сейчас боялись, и за это молились, как кто умел.
А летящий в рассвет мертвец отец Никифор беззвучно шевелил мёртвыми губами, произнося одному только ему и Богу известные слова, и накручивал, накручивал ручку газа, разгоняя вражеский байк до двадцати, тридцати, тридцати пяти километров в час.
Проносясь меж «верблюжьих горбов», он летел уже со скоростью сорок. Скорость такая не была предусмотрена конструкторами. Предел у байка был – тридцать пять. Но непокойный священномонах каким-то чудесным образом сумел заставить вражескую технику нарушить этот предел. Он проехал ещё полтора километра, прежде чем на табло высветилось: «00:00:00».
***
Пустыня заканчивалась. И заканчивалась марсианская ночь. Небо над головой оставалось таким же чёрным и звёздным, но над голубым горизонтом справа уже выскочило как шаровая молния слепящее бело-голубое солнце, и слева от несущейся на полной скорости машины побежала длинная антрацитовая тень. Холмы впереди – те самые, которые мертвецы называли «Ржавыми» – появились на горизонте уже подсвеченные сбоку. Выглядели они так, будто то были не холмы вовсе, а какие-то странные не то «трамплины», не то застывшие гигантские «волны», – справа горка как горка, а слева чернота.
Сергей молча смотрел вперёд на дорогу. Майор молча крутил баранку. Говорить было не о чем, и мертвецы молчали. Каждый понимал бессмысленность разговоров, которые никак не могли ни на что повлиять. Нужно было скорее в лагерь, и Майор – гвардии майор Сергей Юрьевич Коваленко – гнал багги по пустыне так, как только мог. Сосредоточенный, он смотрел вперёд, рулил, показывал высший пилотаж. Так управлять четырёхколёсной машиной мог на этой планете только он и, может быть, ещё Лёха. А сидевший рядом его тёзка – Сергей Петрович Никитин, подполковник ФСБ – мог сейчас только не мешать товарищу. И он не мешал. Смотрел себе вперёд, на холмы, на тени, на чёрное звёздное небо над ними. И вдруг звёзды впереди померкли…
…Где-то за холмами, за неровным горизонтом в мгновение ока вырос огненно-белый купол. Точные размеры его определить на глаз было нельзя, однако, учитывая холмистый ландшафт, где высота отдельных холмов достигала полукилометра и даже более, можно было предположить, что не меньше километра… Примерно две или три секунды яркость свечения нарастала, а потом стала постепенно угасать. Если бы не защитные очки, в которых мертвецы могли без ущерба для глаз смотреть на местное солнце, они бы, пожалуй, ослепли, а так, только на несколько секунд мир вокруг исчез и остался один только огненный купол, бóльшую часть которого скрывал неровный из-за холмов горизонт.
– Стой! – приказал Сергей. – Из машины!
Два раза командовать мёртвому десантнику не требовалось. Майор сбросил газ и дал по тормозам. Багги понесло юзом по пескогравию, но мертвец, работая рулём, удержал машину от опасного заноса и опрокидывания. Как только машина остановилась, оба товарища синхронно хлопнули по кнопкам замков ремней безопасности и выскочили из машины.
Отбежав от багги, мертвецы бросились на землю, как учили по команде «Вспышка!» – «лицом вниз, ногами в сторону взрыва», и стали ждать. Свечение за холмами погасло секунд через двадцать, когда они уже лежали на земле, а звука всё не было. Зато нарастающе загудела сама земля, так, что гул этот ощущался всем телом, а потом пришла сейсмическая волна…
…Тряхнуло так, что, если бы они стояли в тот момент на ногах, то, вполне возможно, что стали бы они мертвецами-инвалидами. Починить сломанную кость – это ещё ладно, а вот раздавленные мениски в коленях, или компрессионные переломы позвонков… Таким неисправностям Надежда точно не обрадуется…
Надежда… Где она теперь? Где товарищи, что оставались в лагере? «Живы» ли, или сгорели в том огненном куполе?..
– Майор? – позвал Сергей в микрофон выпавшей из уха гарнитуры. – Тёзка? Слышишь меня?
Тишина. Неужели электромагнитный импульс достал и вырубил радиогарнитуру? Сергей вскочил на ноги, глянул на машину. Стоит. Быстро пошёл вокруг.
Майор копошится в тени, что-то там ищет, – это видно по тонким лучикам света, что пронзают машину во многих местах. Сергей достал и включил фонарик, направил луч света на товарища.
– О, спасибо, братка! – послышался тихий, как обычно бывает, если говорить без гарнитуры, голос. – Ща… – Майор наконец нашёл, что искал, сунул это себе в ухо. – Во, нормально! – произнёс он уже громко в гарнитуре у Сергея.
– Ну, что, поехали, посмотрим… – мрачно произнёс Сергей.
– Поехали, Серый, посмотрим… – сказал мёртвый десантник. – Как говорит наш Пинкертон, – он с досадой посмотрел в сторону машины, где в багажнике лежал уже давно задеревеневший Андрей Ильич, – двум смертям не бывать, а одну мы уже пережили…
Эпилог. Третья жизнь после второй смерти
– Андрей Ильич, как ты, дорогой? – Мёртвая женщина внимательно смотрела в постепенно обретающие подвижность глаза старого мёртвого опера.
– Да как тебе сказать, Надежда… – хрипло произнёс мертвец. – Вроде как только что меня этот янкес подстрелил… Много времени-то прошло? Чего там, с этими?.. Переловили их?
Мертвец лежал на операционном столе в палатке у Надежды. В глаза ему бил яркий свет от светильника. Вся грудь его была изрезана; виднелись рёбра, соединённые хомутами с кусками арматуры и залитые эпоксидной смолой; крышка аккумуляторного отсека в груди снята, за ней видны элементы питания, обмотанные изоляцией провода.
– Переловили, переловили, Андрей Ильич. Ты пока не шевелись. Тело ещё недостаточно прогрелось. А-то мышцу какую ещё порвёшь… И без того дырок в тебе много. Отогреешься, начну тебя латать, да клеить.
– А как так вышло, что ты меня снова оживила, Наденька? – спросил мертвец мёртвую женщину, назвав её так, как до того называл один только отец Никифор. – Я-то в курсе насчёт элементов питательных.
– Питания, – поправила его Надежда. – Элементов питания… Они-то как раз, заменяются без проблем. Тебе эта сволочь американская центральный процессор пробила и батарейный отсек тоже разнесла…
– Так и как же ты меня починить смогла, Надюша?
– Да заменила процессор, и отсек заодно… Лёха идею подкинул, неожиданно. «А давайте, – говорит, – Алима раскопаем, и всё, что надо, у него снимем!» Нет, ну ты представляешь, Ильич!
