— Ух, диаволы! — Возмущение Владимира было понятным, ведь с момента установления на окружающих территориях относительного порядка поддержание созданной до Тьмы инфраструктуры становилось одной из главных задач почти во всех анклавах.
— Не особо страшно, они только понтонник рванули, нас с хвоста сбрасывая. Хуже то, что мы у них нашли.
— Карфагенские яблоки,[95] да? — Уж и не знаю, когда и где Андреич ухитрился найти это древнее название неведомого в наших краях фрукта для шифровки сообщения, но у наших союзников нашёлся кто-то не менее эрудированный и быстро догадался, о чём идёт речь.
— Именно! А это значит, что у «шкандыбал» есть контакты с югом Европы, или с Турцией, или с Кавказом. Вариантов масса.
— Да уж… Сообщение у них, скорее всего, морем идёт… И тем и другим есть что предложить друг другу. Вести не самые хорошие, но лучше знать, чем не знать! Спасибо за откровенность, Илья, дальше мы уже сами с Виталием Андреевичем вашим контакт поддерживать будем. И смотри, завтра поезд не проспи, Следопыт! — И он снова протянул мне руку, но уже для рукопожатия. Ладонь у отца Владимира оказалась жёсткой, мозолистой. Сразу понятно, человек непраздный и негордый и руками работать привык.
* * *
Одиннадцать вечера — не самое лучшее время для физических упражнений, особенно для боевых монахов, которые в пять утра уже на ногах, но никто не ропщет. Новое знание всегда впрок пойдёт, а когда ещё заезжий мастер тонкости своего искусства объяснит?
Про эти тонкости мне рассказал Ахмет, когда мы присели в углу зала на стопку матов.
Привычный гул рукопашной тренировки: тяжёлое дыхание, резкие возгласы, шуршание множества ног по полу. Всё привычно и знакомо. Вон в дальнем от меня углу пара монахов атакует Серёгу Саламандра. Грамотно, надо сказать, атакуют. Но мой боец схитрил — техника у посадских широкая, размашная, а Серый маневрирует в углу, «отступая вперёд». О, удачно перенаправленная нога одного из монахов, брата Николая, Никошки, как его зовут остальные, попадает в живот его напарнику, и Саламандр, рванувшись вперёд, засыпает обоих градом ударов. Окрик Никодима досрочно останавливает схватку. Сергей победил, хотя должен был всего лишь продержаться на ногах две минуты. Теперь у него есть лишняя минута отдыха перед следующим испытанием — схваткой сразу с тремя противниками. Следует признать, что Мур его неплохо научил, хоть небольшие огрехи мне и заметны.
— Ты попробуй быть чуть-чуть помягче, особенно когда удары ногами блокируешь. Не стопори, а сбивай, — советую я молодому Следопыту. — Здесь все босиком, а когда противник в обуви — инерция у ноги больше и разворачивает от сбива сильнее.
Кивок в ответ. Не отвечает словами, чтобы не тратить силы понапрасну, и так майка пропитана потом так, что в холодном воздухе неотапливаемого зала заметен пар, поднимающийся над плечами Сергея.
Никодим два раза хлопает в ладоши — тренировка продолжается, но, по моему мнению, Саламандр экзамен прошёл…
«И ээх, давно я так комфортно не путешествовал! — потянувшись, я посмотрел на проплывавшие мимо развалины какого-то неизвестного мне строения, то ли цеха, а может, и склада, сейчас уже и не разберёшь. — Последний раз — это когда по Волге сплавлялись, лет семь тому как…»
Гудел впереди сверкающий свежей зелёной краской небольшой тепловоз, качались на поворотах три платформы, на двух из которых стояли наши «Тигры». Проплывали мимо подмосковные леса, изредка разрываемые небольшими клочками обрабатываемой земли. Я бросил взгляд на часы: «Половина десятого… Интересно, мы сейчас где?» — и полез из спальника.
— Доброе утро, Илья! Как спалось? — окликнул меня с крыши машины Саламандр.
— Отлично, как в колыбельке! Мы где?
— Минут пять как Ветчи проехали, до Клязьмы совсем чуть-чуть осталось.
— А где брат Милослав? — спросил я про начальника поезда и, по совместительству, командира боевой монашеской группы, должной обеспечить наше путешествие.
— А на паровозе он, — ответил Сергей. — Квасу хочешь?
— Давай.
Поймав пластиковую баклагу со знаменитым «Монастырским квасом», я направился к локомотиву. На балкончике, идущем вдоль всего тепловоза, опершись спиной на стенку кабины, сидел монах, неподвижно, словно изваяние. На коленях у него лежала древняя мосинская винтовка с современным оптическим прицелом. Заметив меня, он поднял руку и крикнул:
— Тебе мостик перекинуть или так перелезешь?
— Не надо, справлюсь! — крикнул я в ответ, прикинув разделявшее платформу и локомотив расстояние.
Без проблем перебравшись, я протиснулся в сторону кабины мимо вставшего инока.
— А это что там? — Впереди железная дорога рассекала высокую насыпь какой-то большой дороги.
— Это остатки Горьковской трассы, там мост над железкой нашей рухнул, ну и наломались же мы, когда расчищали! — охотно ответил православный воин. — А вам, почитай, двадцать вёрст до места всего и осталось.
— Спасибо!
На поезде мне до этого ездить доводилось, а вот на локомотиве я путешествовал в первый раз. Ощущения — ну если не как на судне, то уж как на крупном катере — точно! Солидно басит за стенкой могучий дизель, стучат на стыках метрового диаметра колёса, лязгают сцепки, напор спрессованного скоростью воздуха выбивает слёзы из глаз. Ощущение мощи, массивности и скорости одновременно… Красота! Шагах в десяти впереди, в кабине, я видел водителя… или нет, на «железке» это, кажется, по-другому называется. А, вспомнил — машиниста. Это подумать только, десять, а если учесть, что я стою почти в середине балкончика, то и все пятнадцать шагов, чтобы дойти от бампера да кабины! «Интересно, сколько эта дурища весит? А солярки сколько „ест“?» Мне стало немного досадно, что, несмотря на наличие таких же машин в родном анклаве, я никогда особо не интересовался железнодорожной техникой, а то бы не мучил себя сейчас безответными вопросами.
Наш состав в это время въехал в небольшую выемку, рассекавшую насыпь заброшенного шоссе, и шум поезда, отразившись от стенок, многократно усилился. Стоять на открытом воздухе стало не очень приятно, и я торопливо пошёл к будке машиниста.
— О, проснулся, гроза лесов и болот! — поприветствовал меня в кабине брат Милослав. — Понравилось путешествие?
— А то! — Настроение у меня было действительно прекрасным. Сыт, выспался, да ещё и ноги не устали — что ещё нужно в дальнем походе? И погода сейчас хорошая, а не мокрый снег при сильном ветре.
— Километров двадцать осталось до точки, считай, через час будем вас высаживать. За безбилетный проезд, так сказать! — и монах рассмеялся. Смех его подхватил машинист, я же сути шутки не понял, видно, юмор у них специфический, железнодорожный.
