Ознакомительная версия.
– Из-за чего ты подрался? – спрашивала мама.
– Ты задаешь неверный вопрос, – говорил папа. – Слишком общий.
– Хорошо, спрашивай ты.
– Почему ты его ударил? – спрашивал отец.
– Потому что он обозвал тебя, моего отца, грязным япошкой, – отвечал я. – Разве можно было стерпеть?
– Вот видишь? – гордо обращался отец к матери. – Он защищал честь семьи, как подобает настоящему мужчине!
– Угу, – кивала мама. – Теперь спроси, что этому предшествовало.
Начиналось разбирательство, в ходе которого родители не столько определяли меру моей вины, которая, признаем честно, не всегда была исчезающе малой, сколько пытались преодолеть свои различия в подходах к моему воспитанию. С той или иной степенью успешности.
Затем я вырос и драться стал гораздо реже. То ли хорошо усвоил уроки матери, то ли поводов для драки стало меньше. Не важно. Тем не менее совсем без драк не обходилось. В основном из-за девчонок, конечно. Надо сказать, что я довольно рано заинтересовался противоположным полом и поэтому сначала не имел конкурентов. Однако мои сверстники быстро расчухали, что к чему, и вскоре свое право оказывать внимание той, кому оказывать его желаешь не один ты, пришлось отстаивать кулаками. Затем было летное училище, где драки не просто не поощрялись – за них строжайшим образом наказывали, вплоть до отчисления. Скорого и безжалостного.
– Здесь не пехота или десант, – объяснили нам доходчиво с самого первого курса. – Вы – будущие военные пилоты, интеллектуальная и нравственная элита Вооруженных Сил. Хотите доказать свое превосходство? Отлично. Доказывайте его на тренажерах и в воздухе. К тому же любая драка чревата травмами, которые могут надолго вывести вас из строя. А это уже можно приравнять к прямому и сознательному саботажу, поскольку за вашу учебу платит государство. Осознали?
Мы осознали. Тем же, кто не осознал, пришлось сменить профессию.
После училища начались будни летчика-истребителя. Тут уж я и вовсе забыл о драках, не до них было. Хотя пару раз был в полушаге от силового варианта выяснения отношений. И опять, разумеется, из-за баб, будь они неладны. То есть я хотел сказать, ясен космос, из-за женщин. Пусть они остаются прекрасными до самой старости. Потому как молоденький неженатый, а также, без ложной скромности, симпатичный и обаятельный лейтенант – лакомая добыча для представительниц слабого пола всех мастей и широчайшего возрастного диапазона. Так и получал я свой адреналин, рискуя здоровьем в учебных и плановых полетах и репутацией (своей, но больше чужой) в любовных похождениях до тех пор, пока не поучаствовал в первом настоящем бою.
Случилось это на втором году моей службы в чине лейтенанта ВВС. Летал я на атмосферном всепогодном суборбитальном истребителе «МИГ-42 М» – пожалуй, лучшей боевой машине своего класса в мире. Ну, или одной из лучших. И как раз тогда Российская империя влезла в южный пограничный конфликт с Арабско-Африканским Альянсом. Не слишком продолжительный, ясен космос, поскольку продолжительный конфликт – это война. А затевать с Российской империей войну после тех звездюлей, которые мы отвесили кое-кому еще в памятные всем Серые Десятилетия, не решался никто. Хотя на прочность сталь наших яиц время от времени проверяли.
Вот это и было одной из таких проверок. Закончившейся тремя-четырьмя сотнями убитых со стороны ААА, несколькими десятками с нашей стороны, кучей дорогущей военной техники, превратившейся в полный хлам, безвозвратно сгоревшими нервными клетками дипломатов, временным понижением статуса ААА на международной арене и, соответственно, повышением оного Российской империи.
Мы с напарником Мишкой Коломенским (он – ведущий, я – ведомый) патрулировали заданный район и получили приказ идти на перехват. Вероятная цель – тройка «Mirage 5000», совершающих провокационные маневры у самой нашей границы.
Следует заметить, что выполняли мы подобный приказ не впервые. И обычно все заканчивалось следующим образом: наша двойка «МИГов» (двойка «МИГ-42М» по крутизне равна и даже где-то превосходит тройку «Mirage 5000», при условии, что за штурвалами примерно равные по боевой выучке и летной наглости пилоты) обозначала свое грозное присутствие и неусыпное бдение, и провокаторы, еще какое-то время э-э… попровоцировав, убирались восвояси.
Но в тот раз все вышло иначе.
Мы не просто показали, что бдим, а сделали вид, что атакуем. Нас можно понять – подобные наглые выходки раз за разом повторялись уже больше месяца, нам все это чертовски надоело и захотелось слегка поменять правила игры. Ну и поменяли. У одного из пилотов «Миражей» не выдержали нервы, и он атаковал нас по-настоящему. Мы ответили, и карусель завертелась.
В результате нам досталась победа со счетом 2:1 (Мишу Коломенского все-таки сбили, но он успел катапультироваться и остался жив, в отличие от одного из двух арабских пилотов, который погиб вместе со своей машиной, разнесенной на куски сразу двумя моими ракетами). Третий «Мираж» благоразумно убрался восвояси, а я на всю жизнь запомнил вкус настоящего боя, отличающегося от обычной драки так же, как хороший секс отличается от подросткового поцелуя.
Собственно, все эти воспоминания приведены лишь для того, чтобы стало хоть чуть-чуть понятно, какие чувства я испытал, сидя в своем «Бумеранге» после того, как закончилась видеозапись, полученная с Тритона. На всякий случай объясняю коротко еще раз – азарт и воодушевление.
Да, именно воодушевление! А по-вашему, что должен испытывать мужчина и воин, ясно осознающий, что он, наконец, не просто кому-то пригодился, а нужен весь, без остатка, миллиардам проживающих на Земле людей? Всему, мать его, человечеству? Возможно, кое-кто из «высоких» интеллектуалов скривится от столь примитивного, по их мнению, подхода к истинному предназначению мужчины. Ну и хрен с ними, пусть кривятся. Спорить по данному поводу с кем бы то ни было не вижу ни малейшего смысла. По одной простой причине – у каждого своя правда в данном случае. Моя полностью меня устраивает, и менять ее на другую, пусть и самую «продвинутую», я не хочу.
Экран пискнул, и на нем опять возник наш капитан-командор. По его лицу гуляла фирменная ухмылка.
Значит, или жди люлей по самое не могу, или терпкой, как глоток прима-энерджайзера в бэтлсьюте, космофлотской шутки.
– Ну что, господа военные и вольнонаемные, – осведомился он, – страшно? Мне тоже. Диаметр этой фиолетовой хреновины – более тысячи шестисот метров. Насколько это больше нашего крейсера, можете посчитать сами. Но размер – не главное, и страх не есть синоним трусости. Трусов на борту «Неустрашимого» нет. Хотя бы потому, что я лично участвовал в выборе имени для нашего корабля и подбирал экипаж. Поэтому мы с честью выполним свой долг и, уверен, одержим победу. С этой минуты объявляется боевая готовность номер один со всеми вытекающими последствиями. Кто забыл, что это значит, советую освежить в памяти Боевой Устав. Командиры подразделений должны явиться ко мне на совещание через, – он посмотрел на часы, – пять минут. Остальным – отбой тревоги. Рад сообщить, что все уложились в нормативы на «хорошо» и «отлично». Я верю в ваше мужество и высокий профессионализм, господа, и знаю, что вы не подведете, какие бы испытания ни ожидали нас впереди. Конец связи.
Ознакомительная версия.
