– Я вроде как разочарован, – изрек он весело. – Думал, они больше.
Я расхохоталась, в бессилии уронив руки. Каллум порывисто шагнул ко мне, приподнял мне подбородок и наклонился, чтобы поцеловать.
– Спасибо, что показала, – произнес он тихо и уже серьезнее.
– Спасибо, что посмотрел.
– Да ладно, я же хотел. – Он подался вперед, не сводя глаз с рубашки. – А можно еще разок взглянуть?
Я усмехнулась, встала на цыпочки и снова поцеловала его. Он рассмеялся, и в его нежных руках я, пусть ненадолго, забыла о царившем вокруг безумии, мечтая никогда больше не вспоминать о нем.
Вечером, держась за руки, мы с Рен пересекли лужайку перед остинским филиалом КРВЧ. После душа, еды и нескольких часов сна Рен наконец излечилась полностью и восстановила свое страшноватое «я».
Ну или почти восстановила. Перехватив мой взгляд, она улыбнулась – легко и непринужденно. Об испытаниях, свалившихся на нее в последние дни, Рен говорила мало, но мне показалось, что лишнего бремени они ей не добавили – напротив, каким-то образом разгрузили. Она была очень весела и вела себя совершенно раскованно. Даже рубашку задрала, когда я в шутку попросил разрешения еще раз взглянуть на шрамы.
Я предложил остаться в филиале на всю ночь, но Рен настаивала на встрече с повстанцами.
Как к этому отнестись, я не знал. С одной стороны, я очень обрадовался, когда она передумала, но постоянный страх за нее мучил меня. Хотелось взять ее в охапку и бежать отсюда без оглядки, пока ей снова не причинили боль. Впрочем, она казалась такой спокойной и уверенной в принятом решении, что я отверг идею о бегстве, когда она отказалась во второй раз. Несмотря на свою досаду после предательства людей, я был вынужден признать, что испытал облегчение, когда Рен передумала и решила остаться и помогать.
Я снова взглянул на нее. Изменилась не только она – всё вокруг. После того как она показала свои шрамы, нам стало и легче вдвоем, и тяжелее одновременно. Она посмотрела на меня в ответ, и от этого взгляда мне захотелось обнять ее и не отпускать больше никогда.
Рен повернула голову в сторону развалин дома, мимо которого мы проходили:
– Впечатляет, Каллум.
– Что? То, что я все разрушил?
– Нет. То, что тебе удалось объединить рибутов и взять Остин. Мне казалось, на это уйдут годы, если вообще такой день настанет.
– Просто есть такой метод: «Я иду, смиритесь с этим» – вот я его и применил. – Впрочем, ее похвала была приятна, и я с улыбкой сжал ее руку.
– Хороший метод. – Немного помолчав, она спросила: – С родными связывался?
– Дэвид меня нашел. Хочет, чтобы я навестил родителей. Я сказал, что они могут и сами прийти, если будет желание.
– Но он-то пришел.
– Да, – улыбнулся я.
Мы свернули на улицу, где жил Тони, и увидели уже привычную картину. Люди входили и выходили из дверей его дома, несколько человек сидели перед крыльцом. В одном я сразу узнал Дэвида. При виде нас он вскочил и неуверенно покосился на Рен.
– Привет, – сказал Дэвид, когда мы подошли.
– Салют. – Я кивнул на Рен. – Это Рен. А это мой брат Дэвид.
– Приятно познакомиться. – Она протянула руку, и я заметил в глазах Дэвида изумление, когда он пожал ее, – видимо, удивился, что такая холодная. Он быстро посмотрел на ее запястье и чуть округлил глаза.
– И мне, – отозвался Дэвид, переводя взгляд на меня.
Из дома донесся крик.
– Что там происходит? – спросил я.
– Не знаю. Орут друг на друга с тех пор, как я пришел. Я решил посидеть снаружи.
Рен высвободила руку и поднялась на крыльцо. Мы с Дэвидом последовали за ней, проталкиваясь через толпу у входа.
Тони и Десмонд, оба со свирепыми лицами, стояли на пороге кухни. И вообще, недовольных в доме было полно. Гейб, бледный, но все-таки живой, сидел на диване в обществе Адди и Рили. Его правое плечо было забинтовано. Увидев меня и Рен, он заулыбался.
Когда Рен заметили остальные, наступила тишина, и Десмонд со вздохом взъерошил волосы.
– Привет, Сто семьдесят восемь, – сказал он. – Рад встрече.
Она весело взглянула на него, так как его тон выдавал обратное.
– И я. Что у вас творится?
– Напали на Ричардса и Бонито, – ответил Тони, скрестив на груди руки. – Рибуты. А еще они попытались выпустить из филиалов своих, не щадя людей. Говорят, почти все города разрушены, а многие люди мертвы.
Рен быстро оглянулась на меня, и я мотнул головой.
– Это не мы, – сказал я Тони. – Наши все здесь. Это, наверное, Михей и те немногие, что с ним остались.
– Вот и Адди так думает, – скривил рот Тони. – Их было мало, и налет закончился плохо. КРВЧ перебила всех рибутов в тех филиалах. А заодно и в Нью-Далласе.
Рен в ужасе посмотрела на меня, потом снова на Тони:
– Всех?
– Так говорят.
– А в Розе?
– Филиал еще работает, и весь оставшийся персонал перевели туда. Нью-Даллас держался дольше, но там, должно быть, из-за атаки решили ликвидировать всех рибутов. Но… – Тони поморщился и посмотрел на Десмонда.
– Но в Розе, наверное, произойдет то же самое, – закончил тот. – КРВЧ не захочет повторения таких случаев и постарается избежать новых побегов.
– Прошел слух, что они сворачивают программу, – сообщил Тони. – Больше других к экспериментам над рибутами призывала Сюзанна, но она, очевидно, мертва.
– Ага, когда мы расстались, она точно была мертва, – отозвалась Рен.
– У нее оставались единомышленники, – продолжил Тони. – Но после всего, что случилось, они вряд ли захотят продолжения. Слишком опасно.
Я выступил вперед:
– Тогда нам придется поторопиться и выработать план атаки.
Внезапно стало очень тихо. Люди избегали моего взгляда, чему я совсем не удивился.
– Вы хотите их смерти, – тихо сказала Рен.
– Этот план куда умнее, – обронил Рили.
– После того, что рибуты натворили в Ричардсе и Бонито, у нас нет другого выхода, – возразил Десмонд.
– Мы не имеем к этому отношения. – Голос Рен оставался спокойным, но я расслышал первые гневные нотки. – Мы с самого начала действовали против Михея. Каллум рисковал жизнью, чтобы сообщить вам о его планах!
– И мы это ценим, – негромко ответил Тони.
– Настолько цените, что собираетесь обречь на смерть сотни наших товарищей, – вмешалась Адди.
Молчание продлилось еще несколько секунд, пока не взял слово я.
– В одиночку нам не справиться. Мы попытались в Нью-Далласе и проиграли. КРВЧ усилила меры безопасности. Нам нужна помощь людей – тогда, возможно, появится хоть какой-то шанс.
Тони взглянул на Десмонда:
– Они могут помочь нам свалить КРВЧ.
Десмонд вскинул руки:
– Проехали уже! Я не…
Вновь поднялся гам, и Рен озабоченно повернулась ко мне.
– Подождите! – неожиданно закричал Рили, заглушая остальных. – Тихо! – Люди примолкли, а он вскочил с дивана и приложил ладонь к сидевшему в ухе коммуникатору. – К оградам приближаются челноки! Некоторые уже взяли курс на трущобы! – Его взгляд скользнул по находившимся в комнате рибутам. – Наши считают, что ими управляют рибуты.
«Михей». Я сжал кулаки.
– Нам нужно…
Голос Рили потонул в оглушительном взрыве, сотрясшем землю. Я бросился к Дэвиду, чтобы прикрыть его, и в эту секунду дом обрушился.
Я закашлялась, сбрасывая с ног деревяшки и мусор, и кое-как встала посреди того, что осталось от гостиной.
Сохранилось немногое. Дом был почти полностью разрушен. Уцелело лишь полкухни и фрагмент задней стены, сквозь дыру в потолке гостиной виднелось небо. Я заметила несколько мертвых людей, другие кричали и стонали под обломками.
– Рен? Рен!
Я перепрыгнула через остатки кухонного стола и рванулась туда, откуда донесся голос Каллума. Он держал за руку брата, вытаскивая того из завала. Увидев меня, Каллум не мог скрыть радости.
Дэвид почти не пострадал, только на руках было несколько порезов. Похоже, основной удар Каллум принял на себя. Одна его рука была рассечена до кости, рубашка разорвана спереди, на груди пятна крови, смешанной с грязью.
– Цел? – спросил Каллум у брата, быстро оглядев его.
Дэвид кивнул, в ужасе таращась на раны Каллума.
Сзади послышался треск. Я обернулась и увидела, что из дома, прихрамывая, выходят Рили, Адди и Гейб. Рили что-то крикнул в свой микрофон.
Я схватила Каллума за руку:
– Где оружие?
– В челноке, он у школы стоит. – Он взъерошил волосы и огляделся. – Под завалами еще остались живые. Нужно их вытащить.
– Я помогу, – сказал Дэвид.
Я встала на цыпочки и поцеловала Каллума в губы. Что бы он ни говорил об уходе и отказе от сотрудничества с людьми, его первым порывом было спасти их, и мне это нравилось. Поначалу я даже не осознавала этого, но мне ужасно нравилось, как чутко он понимает, где добро и где зло, как твердо отстаивает свои убеждения.
