он прав. Сидя здесь, у него больше шансов остаться в живых. Как, и от кого исходит угроза, я не знал, но буквально чуял приближение чего-то совсем нехорошего.
Вернувшись домой, я упал на кровать и проспал до следующего утра. Пешие прогулки может и полезны, но очень выматывают.
Так прошёл один день, второй, третий. Я просыпался, делал дела по дому, ходил куда-нибудь, и снова ложился спать. Выходило что сплю я около восемнадцати часов в сутки, и всего шесть провожу, бодрствуя. Почему так происходит, я не знал. Но сопротивляться не мог.
В качестве эксперимента на четвертый день решил никуда не ходить, но результат был тот же. Выдержав без сна чуть больше обычного, я вырубился, не дойдя до кровати.
Так, день за днём, я провёл почти месяц. Проснусь, пошеркаюсь по дому, на улицу выйду, и снова в кровать.
Сказать что больной, не скажешь. Никаких проблем с организмом не было, разве что снова показалось что нюх улучшился, и видеть стал чётче, в том числе и ночью. Но это такое, не совсем объективное наблюдение.
А в станице меж тем кипела жизнь. С некоторых пор не было и дня чтобы кто-нибудь не пришёл из степи. Приходили и маленькими кучками, и побольше. Бывало в день по нескольку групп появлялось. Все они просили убежища, и готовы были на всё, ради крыши над головой и куска хлеба.
Сам я не лез никуда, не было ни сил, ни желания. Но Аня каждый день уходила в больницу, и приносила свежие новости. За три недели, по моим подсчётам, станица приросла почти тысячей человек. И теперь это были не одни только женщины с детьми. Пятьдесят на пятьдесят — так характеризовала пополнение Аня.
Поначалу всех обыскивали, как минимум забирая оружие, но потом пошли послабления, и новые члены общины вливались почти безо всяких ограничений.
Единственно, не хватало места. Новенькие заняли все брошенные дома, все хозяйственные постройки и вообще все пустующие помещения.
Но всё равно не помещались, а учитывая что поток «входящих» не ослабевал, надо было в срочном порядке что-то решать.
Строить, — не из чего. Леса по рекам не особо много, да и не строевой он, в основном ива, да тополь. Возле станицы клёны ещё. Поэтому, — так я думал, остаётся восстанавливать здание клуба, и размещать новых жителей в нём. Ну а что, три этажа, если с умом подойти, можно кучу народа поселить.
Пока мы приняли порядка полутора тысяч, и где-то треть остаётся без крыши над головой. Можно, конечно, распихать по жилым домам, потеснить буржуинов — как после революции делали, но по мне, так проще клуб восстановить, а уже на будущий год — если доживём, что-то думать.
Но человек предполагает, а бог располагает. Беда пришла откуда не ждали.
Первое что я ощутил — растерянность. Я и так в последнее время себя недочеловеком чувствовал, а тут вообще. Когда Аня постучала в окно, и сообщила мне о случившемся, — не поверил, думал шутит, или ошибка какая-то. Но говорила она на полном серьёзе, и как бы я не хотел чтобы это оказалось неправдой, всё было по-настоящему.
Вчера вечером в больницу притащили ребенка с высокой температурой. Он тяжело дышал, постоянно кашлял, и всё указывало на обыкновенный бронхит. Его встретили, провели необходимые манипуляции, и положили в палату. А чуть позже, примерно через полчаса, привезли ещё двоих с теми же симптомами, молодого парня из новеньких, и пожилую женщину. Парень ещё мог самостоятельно передвигаться, а женщина уже слегла и только хрипела. До палаты её не дотащили, умерла.
Дальше — больше. Больных несли, везли, кто-то приходил сам. К утру почти все свободные места оказались забиты, и людей стали укладывать в коридорах. Врачи делали всё что могли, но могли они немного. Не хватало лекарств, анализы сделать невозможно, похожих по симптоматике болезней пруд пруди, и без конкретного понимания боролись только с последствиями. Давали что-то от кашля, сбивали температуру, ставили банки и компрессы. К моменту когда Аня ушла, умерло уже девять человек.
— А ты как? — Супруга разговаривала со мной с улицы, через стекло и на расстоянии, поэтому вывод был очевиден, она боялась заразить меня и детей.
— Симптоматики пока нет, но вероятность после контакта с больными почти сто процентов.
Не знаю как люди переносят подобные известия, но у меня внутри всё будто застыло. Даже дышать тяжело стало. Аня? Дети? Но как так-то? В голове не укладывается.
Первое о чём подумал — бегство. Надо бежать. Искать машину, грузить своих, запас еды, и валить куда глаза глядят. С трудом заставил себя успокоиться.
— И что, никаких шансов? Нас не прививали разве?
— От такого, точно нет. — устало переминаясь с ноги на ногу, ответила Аня.
— Ты как себя чувствуешь? — вид у неё был помятый, но мне показалось что она чересчур румяная, возможно от температуры. Будь я один, наплевал бы на всё и забрал её домой. Но дома дети, и если есть шанс что они не заразились, надо прямо сейчас ограничить все их контакты. На всякий случай и со мной тоже. Можно вообще в комнате запереть.
— Нормально. Устала только, спать хочу. — грустно улыбнувшись, вздохнула она.
— Блин, как так-то?
Аня пожала плечами.
— И что собираешься делать? — я смотрел на неё, и мне опять казалось что всё не по-настоящему. — Сон, бред, каша в голове. Да что угодно, только не это. С одной стороны, я всё понимал и уже выстроил план на ближайшие часы, но с другой, надеялся что сейчас меня растолкают и я проснусь.
— Обратно пойду. Если заразилась, то уже бесполезно прятаться, а если нет, то и не заражусь. — спокойно ответила супруга. Будто речь не о смертельной болезни, а о каком-то сезонном гриппе, от которого если и умирают, то крайне редко.
— В смысле?
— В прямом. Несколько наших девочек уже заболели, хотя столкнулись с болезнью позже чем я. Так что, возможно, у меня иммунитет.
Спорить я не стал. Аня рассказала мне что делать, если вдруг у кого-то из нас появятся признаки болезни, описала как они выглядят, и ушла.
Я долго смотрел ей в след. Хотелось выть, и в детство. Туда, где ещё не было всей этой чехарды,
