Земле и дышат воздухом, так или иначе потребляют воду.
— Ага, — сказала Лин. — Только это никак не отменяет того печального факта, что в этой каморке нет ни одного кулера.
Я подступился к Илайе.
— Выкладывай всё, что знаешь.
— Не знаю, — сказала она, глядя в глаза невинным детским взглядом.
— Илайя, сейчас не время ломаться. Ты же Сёрчер! Ты привела нас сюда. Куда идти дальше? Что делать?
Она вдруг усмехнулась, и мне почудилось, что она совершенно нормальная. Просто с самого начала зачем-то ломала дурацкую комедию.
— А куда нам надо? — спросила она.
Вопрос меня вынес конкретно. Я открыл рот, чтобы ответить, но в той коробочке, откуда я брал мысли, внезапно оказалось пусто. И рот закрылся, не издав ни звука.
— Мы искали кибера — я нашла кибера. Мы искали путь к контурам — я находила контуры, — принялась перечислять Илайя. — Я хотела быть — и я стала.
— Вот это вот — что значит? — уцепился я за последнюю фразу. — Что значит, ты — стала?
Илайя помахала ладошкой у меня перед лицом.
— Я — есть, — сказала она.
— Окей, — выдохнул я. — Давай с другого бока. Значит, ты можешь что-то найти, если точно знаешь, что нужно искать, верно?
— Верно, — кивнула Илайя.
— Тогда покажи нам дорогу к воде!
В этот момент я чувствовал себя гениальным командиром.
Но Илайя посмотрела на меня, как на идиота. После чего молча указала пальцем на дверь.
Я вздрогнул.
Детский взгляд Илайи вдруг сделался для меня нестерпимым, я отвернулся и посмотрел на звёзды.
— Ты требуешь, чтобы я указала тебе путь, хотя прекрасно знаешь, что он начнётся за дверью. Отсюда нет другого выхода. Почему ты её не откроешь? Быть может, там будет лишь один путь, и я тебе буду не нужна.
Бывают такие страхи, которые ты точно знаешь.
Например, боязнь пчёл. Ты в любой ситуации, увидев пчелу, сразу понимаешь: «Я её боюсь» — и стараешься свалить, отшвырнув подальше рожок с мороженым, чтобы не привлекать эту тварь сладким запахом.
Но бывают другие страхи. Они, пожалуй, даже сильнее простых. Они настолько сильны, что ты в упор отказываешься их видеть, а когда кто-то указывает на них пальцем, ты чувствуешь, как твои кости превращаются в мягкую вату.
Это происходило со мной сейчас.
Илайя угодила в самую точку: я не хотел открывать эту дверь.
И никто не хотел. Иначе этот вопрос уже возник бы раз двадцать. Но всё ограничилось лишь тем, что Майлд потрогал колесо и отошёл сразу, как услышал мой окрик.
Звездец как непохоже ни на меня, ни на всех остальных. Уж что-что, а забираться туда, куда забираться нельзя, мы умели в совершенстве и искренне любили эту свою «профессию».
— Чего ты боишься? — спросила Илайя. — Что там, за этой дверью, Крейз?
— Я не знаю, — прошептал я.
— Знаешь.
— Нет!
— Не хочешь знать. Но ты знаешь.
Это была не просто дверь. Она была неразрывно связана с дверью у меня в голове. С той стороны на эту дверь навалилось что-то огромное, бесформенное и кошмарное, с чем я не желал сталкиваться.
В настоящую дверь с той стороны что-то ударило.
— Сука! — воскликнул Сайко и отскочил подальше, увлекая за собой Райми.
Удар повторился.
— Что это? — враз охрипшим голосом спросил я.
— Это? — Сайко прислушался и хмыкнул. — Шатун…
— Шатун? — переспросила Лин. — Ты уверен?
— Примерно так же, как в том, что задница находится сзади.
Теперь и я мог различить знакомое рычание. Кто ещё мог так рычать? Только оживший мертвец. Человек-зомби. Какого-то хрена забывший на космическом корабле.
И я был ему рад, как старому другу.
Там, за дверью — шатун! Может, полчища шатунов, вперемешку с нюхачами, сиринами, гориллами и крикунами. Это было что-то знакомое и понятное. Что-то, с чем я мог справиться.
— Ну, значит, надо поздороваться, — сказал я и шагнул к двери. — Майлд — держись ближе. Райми, Лин — в тыл, приготовьте свои способности. Остальные — держаться в середине. Способности без крайней нужды не применять, только оружие!
— Принято, — сказал Гайто и показал мне ствол. — А как насчёт этой игрушки? Предлагаю так. Отбросим первую волну — и вы с Майлдом расступаетесь в стороны. А я попробую стрельнуть.
— Посмотрим, — буркнул я. — На счёт три, приготовились. Раз, два, три!
Я крутанул колесо.
Дверь, лязгнув, подалась, и из коридора потянуло смертью.
Реакция, ставшая благодаря моему уникальному жизненному опыту настолько молниеносной, что порой опережала стимул, не подвела и в этот раз.
Распахнув дверь, я опустил топор, и тот расколол гнилой череп на две части.
Удар ногой — и шатун ушёл к противоположной стене. А его место уже заняли трое других.
— В стороны! — крикнул Гайто.
Я метнулся влево, Майлд — вправо. Мимо меня как будто пролетело нечто невидимое, и грудная клетка шатуна вздулась. Потом — взорвалась, выплеснув потроха наружу.
Ещё один беззвучный выстрел, и ещё.
Головы двух других мертвецов попросту взорвались.
— Вещь, — сказал Гайто. — Однозначно.
Мы с Майлдом одновременно выскочили в дверь. Проём был достаточно широким и высоким. Что, в общем, было закономерно. Инопланетяне габаритами превосходили людей и строили, само собой, под себя.
Если нам повезло наконец найти создателей грёбаного Места Силы, то, возможно, это хоть как-то объясняет его нездоровый гигантизм.
Я постарался оценить обстановку как можно скорее.
Да, это — однозначно туннель, сродни тем, что в Месте Силы. Идёт полукругом, мы примерно в середине.
Вот всё, что я успел понять, прежде чем мне в лицо, истошно визжа, бросился сирин.
Рубануть я уже не успевал, поэтому, отклонившись назад, сбил тварь рукоятью топора. Сирин отлетел к стене справа, и его превратил в лепёшку молот Майлда.
Туннель кишел тварями.
Я вдруг понял, что уже практически неразличаю их. Твари воспринимались как воздух, как море — что-то такое цельное и неделимое. Особенно когда они в таком количестве.
Различались лишь отдельные индивиды, которые пытались убить меня прямо сейчас.
Этот нюхач, прыгнувший прямо в лицо, и которого я разрубил пополам. Этот крикун, которого разрубила в фарш Сиби, прежде чем он успел издать хоть звук.
Много, слишком много…
Я — часть целого
