Ознакомительная версия.
– Так я же тебе все сказал!
– Это несерьезно, – ответила она прямо в ухо, обжигая всю раковину горячим дыханием. – Я что, я просто бегающая и стреляющая единица. А ты как бы нечто мыслящее, хотя я что-то мыслительной активности в тебе не наблюдаю. Но им виднее. Они принимают решения, а не я, а то бы я им напринимала!
– Эх…
– Не стони, – прикрикнула она. – Надолго не задержат. Минут десять ничего не изменят даже в твоей ах-ах какой насыщенной жизни!
– А ты что, не авторитет?
– Я даже для тебя, свинтус, не авторитет!
– Авторитет, – заверил я. – Ляжки чем накачивала, приседом?
– А что тебе мои ляжки?
– Тоже хочу, – крикнул я. – А то у меня там большие потери, как на войне.
– Могу помочь!
– Нет уж, – сказал я трусливо. – Знаю твою помощь. Лучше советом. По скайпу. Или вообще емэйлом.
– Свинья!
– Кстати, Ингрид, – сказал я просящим тоном, – постарайся умалить мою роль… во всем, что происходило. Я ученый, а не боевик! Мне отвратительно бегать, прыгать и стрелять. Потому даже в тех случаях, когда мне приходилось нажимать на курок или на что там у вас нажимают?.. я чуть в обморок не падал.
Она буркнула с подозрением:
– Зачем это тебе?
– Не обижайся, – сказал я виновато, – но для нас, работников науки, участвовать в чем-то силовом совсем не похвала, а позор. Я предпочел бы, чтобы об этом никто не знал. Или знали поменьше.
Она фыркнула так громко, что на миг заглушила рез вертолетного мотора.
– Ах-ах, какой нежный!.. Мыслитель!
Вертолет опустился точно посредине крыши, первым выпрыгнул один из десантников, подал руку Ингрид и мне. Втроем отбежали, пригибаясь под сильным ветром, а могучая машина тяжело оторвалась от бетонных плит и резко ушла в небо.
Тот же десантник что-то прокричал во встроенный в воротник микрофон, и когда подбежал к двери, я слышал, как там щелкнуло, и дверь чуть дрогнула, освобождаясь от запоров.
Он придержал для нас дверь открытой, Ингрид резво побежала по ступенькам, я за ней, десантник проверил, плотно ли закрылись за нами двери на все запоры, и догнал уже у лифта.
Обратно по тому же подземному ходу, дежурный офицер встретил у выхода уже в коридоре наверху, сказал почтительно, обращаясь к Ингрид:
– Полковник ждет вас.
На меня внимания не обратил, мало ли всяких приглашают со стороны что-то уточнить или растолковать, однако я заметил его прицельный взгляд, когда мы уже прошли мимо, но камеры показывают, как он смотрит вслед, оценивает походку, жесты, то ли это он так со всеми входящими, то ли мне уже уделяют повышенное внимание.
Мещерский в своем кабинете поднялся навстречу, крепко пожал обоим руки.
– Садитесь, – велел он. – Рассказывайте. Мне прислали подробную видеосъемку всего в доме, вокруг и даже на месте сгоревшего вертолета, но без ваших пояснений слишком много белых пятен.
Ингрид сказала с готовностью:
– Любые вопросы!
Он вытащил из ящика стола несколько распечатанных снимков, щелчком ногтя отправил к Ингрид.
– Сгоревший вертолет… Вернее, то, что от него осталось. Его разнес взрыв настолько мощный, что обломки разнесло на сотни метров и забросило за деревья. Даже от погибших там осталось так мало, что только по анализу ДНК что-то узнаем… может быть.
– Молодец Грегор, – сказал я. – Он бил по нему из тяжелой снайперской, а та пробивает броню даже за два километра!.. До вертолета, как мне кажется, было не больше километра…
– Восемьсот метров, – подтвердил он. – А еще дрон… гм… потерял управление очень удачно, ударив в спины второй штурмовой группы.
Ингрид сказала со сдержанной гордостью:
– Да, сложилось. Но и мы не со стороны смотрели.
Он улыбнулся, сказал мне:
– Грант от неправительственного фонда «Поддержки инноваций» уже перечислен в вашу лабораторию.
– Ого, – сказал я, – у вас и в Швейцарии свои люди?
Он кивнул, не сгоняя с лица улыбку, что стала несколько иной.
– Как вы догадываетесь, не только в Швейцарии.
Я поднялся, сказал бодро:
– Прекрасно! Побегу смотреть, сколько мышек смогу купить на миллион.
Его лицо осталось таким же, даже улыбку оставил, но явно не понравилось, у них тут полувоенная дисциплина. Ингрид бросила в мою сторону сердитый взгляд, а Мещерский проговорил сдержанным голосом:
– Да, конечно… Простите… Что-что?
Он замер, прислушиваясь к неслышимому для нас голосу. Мне даже почудилось, побледнел чуть, если такое вообще возможно для человека такой профессии и в таком звании.
Мы с Ингрид тоже затихли. Я поспешно подключился к каналам связи и, похоже, тоже то ли побледнел, то ли просто помрачнел, судя по тому, с каким подозрением посмотрела Ингрид.
Мещерский сказал резко:
– Поднять группу по тревоге!.. Подготовить к вылету!..
Ингрид дождалась, когда он наконец обратит взгляд в нашу сторону, спросила поспешно:
– Аркадий Валентинович, что-то со Стельмахом?
Он покачал головой.
– Нет. Но, возможно, даже хуже…
– Аркадий Валентинович?
Он со злостью ударил кулаком по столу.
– Вот что значит вовремя не вычислить крота в наших рядах! Только что похищена Абигель Степановна Сенченко. Объясняю, чтобы все сразу стало понятно: это внучка Стельмаха!.. Его любимая и единственная внучка.
Ингрид охнула.
– Ничего себе… Если он психанет, мало не покажется!
Мещерский сказал резко в невидимый для нас микрофон:
– Да, второй отдел подключить тоже!.. Бросить все силы на выявление. Докладывать мне лично! Кто, что, какие требования, если ли какие-то нити…
Двери распахнулись, в кабинет быстро вошли мужчины в настолько безукоризненных костюмах, что трудно заподозрить в таких аристократах офицеров разведки, хотя, если подумать, только такими и должны быть сотрудники высшего эшелона секретной службы.
Мещерский кивнул им на стулья у стола, все сели быстро и бесшумно, сведя к минимуму ерзанье задницами по сиденьям, поглядыванию по сторонам, все неотрывно смотрят только на Мещерского.
– Боевики захватили очень ценного для нас человека, – сказал Мещерский. – К сожалению, это далековато от нас. Район далеко в южной части России….
Я слушал тоже, одновременно просматривая карты и дополнительную информацию по тому району.
Патриотично настроенные россияне на зиму стараются перебираться на «свой» юг, что значит Крым и Краснодарский край, все-таки Сочи теперь не хуже курортов Франции или Испании, а уж про Египет, Турцию и Грецию и говорить стыдно. Туда едет на отдых только офисный планктон, а у серьезных и обеспеченных есть дома как на своем юге, так и купленные в теплых странах Европы в те времена, когда Крым был не наш, и даже Южная Осетия и Абхазия еще считались грузинскими.
Ознакомительная версия.
