– Какая разница, всё едино вы все сдохнете! – прокричал он, после чего, развернув нож, воткнул клинок себе прямо в сердце. Там в защитном комплекте на грудине есть такое местечко, можно сдвинуть пластину и проникнуть под броню.
Это был мой промах, такая фишка предусматривалась в бронекостюмах японской разработки, а именно такой скрывался под «лесным» камуфляжем земляка. В переводе с японского сдвижная пластинка означает «путь облегчения страданий». Блин, долбаные самураи предусмотрели возможность совершить харакири!
Несмотря на скорость Другого тела, я все же опоздал. В последний миг, вжикнув «Серпом», я отсек самоубийце кисть с зажатым в кулаке ножом, но клинок уже достиг цели, а я только больше покалечил еще одного очередного покойника.
– По ходу, я ошибся, ты не одноногий, а однорукий, – ответил я на его немой вопрос, когда он рассматривал свою руку, лишенную кисти. Я знаю, его мозг какое-то время жил, и эти слова были последними, что он услышал.
Схватка с размноженным Аркадием Васильевым закончилась, но что здесь произошло и каким образом эти, как под копирку сработанные, идентичные друг другу солдаты оказались здесь, я не имел понятия. В Ареале происходило что-то небывалое, но что именно, я пока мог лишь догадываться.
Убив одного из ментальных воинов, я ослабил американский Ареал Визита, и теперь он не выдерживал натиска своих конкурентов, других отметин инопланетного присутствия. Логично было подумать, что в этом месте произошел прорыв абнормальной энергии из Зоны три-восемь, и сюда поперла оттуда чужеродная сила.
Хотя ясная человеческая логика и отчужденные Ареалы, конечно, понятия несовместимые. Собственно, гипотеза о том, что следы Посещения каким-то образом враждуют друг с другом, так сказать, тоже всего лишь предположение.
Одно из…
Покинув место боя, я увел свою группу дальше, к границам изначальной американской зоны вторжения иной природы, расположенной на бывшем невадском горном полигоне для ядерных испытаний. Агрессивные Васильевы больше не попадались на нашем пути, и к вечеру мы достигли края «первой отчужденки».
Сектор, к которому мы пришли, был хорошо знаком мне. Я уже бывал здесь три раза и сразу отметил, что в округе ничего не изменилось в принципе. Как всегда, тихо и спокойно. Справа от нас находился брошенный армейский чекпойнт. Здесь когда-то, до расширения Ареала, пролегал самый первый периметр отчуждения.
Металлопрофильный забор с колючей проволокой на верхушке остался цел на этом участке ограждения. Чекпойнт, который с виду, казалось, бросили только вчера, тоже замечательно сохранился, а вот молельня «Свидетелей новой эры», построенная тут еще в шестидесятые прошлого века, в самые первые годы существования шестого Ареала, практически полностью разрушилась. Только черная, как ночное небо, вывеска с серебристой надписью «Здесь ваш последний шанс!» по-прежнему смотрелась как новенькая. Будто слова, ключевые для тогдашних фанатиков неприятия инопланетян, упрямо не желали истлевать и обращаться в прах с течением времени.
Дальше за бывшим периметром дорога уходила к давно опустевшим зданиям научно-исследовательского центра под эгидой упраздненной КОПРОПО, а сразу за ним начиналась территория того самого плацдарма вторжения иной реальности, обнаруженного в невадской пустыне последним из шести Ареалов Визита… на то время – последним.
– Последний шанс? – спросил Рокс, прочитав надпись.
– Раньше в этом домишке рулила секта, зовущая себя «Свидетели новой эры», – пояснил я. – Они предлагали всем, кто стремился попасть внутрь отчужденного полигона, покаяться в грехе стремления к контакту с дьяволом и отказаться от сей богомерзкой затеи.
– Надо же! – удивился капрал. – И многих это остановило, сэр?
– Нет, – ответил я. – Впрочем, люди, когда-то построившие этот храм на обочине, строили его для себя, хотя и рассказывали всем, что их волнуют грехи окружающих.
– Но зачем тогда он им понадобился? – не мог понять юный солдат.
– Чтобы оправдать собственное бесцельное существование, – проворчал сержант Тор и вдруг разразился целой речью: – Обычное занятие большей части нашего хваленого человечества! Понимаешь, Себастиан, людям все время не дает покоя чувство собственной важности, и, условно говоря, просто жить-поживать им не подходит… Э-э… ищут в жизни глубокий смысл, а особенно в своей. Когда его не находят, панически изобретают собственную значимость и важное место в этом мире. А дальше все то же чувство собственной важности, уготованное человеку от его рождения, и не дает соскочить с крючка.
– Ничтожеством никто быть не хочет, что тут странного, – заметил Флэш.
– Не совсем так, – покачал головой сержант, – я бы выразился иначе… Если и быть дерьмом, то лишь на сапоге императора, так считает большинство, и подобная участь действительно многих устраивает.
– А мы тогда кто? – спросил Рокс.
– Дерьмо на ботинке Дядюшки Сэма, – предельно откровенно сформулировал Тор. Да-а, не ошибся я, заподозрив, что непрост, ох, непрост этот патрульный! Но с чего это он вдруг напропалую разоткровенничался?
Выдержав многозначительную паузу, в течение которой его коллеги по армейской службе не нашли адекватных аргументов, чтобы возразить или опровергнуть, он добавил:
– Но лично я больше не хочу иметь ничего общего с предрассудками нашего всеми горячо любимого человечества. Сам по себе хочу быть.
– Разве не ты только что говорил про глупое чувство собственной важности? – логично поддел его мастер-сержант Флэш, которому, по идее, как старшему в команде вообще-то положено пресекать всякие лишние разговорчики личного состава…
– Скоро стемнеет, на сегодня хватит дискутировать, – оборвал я своих подопечных.
– Да, сэр! – тотчас облегченно воскликнул Рокс, избавленный от трудного выбора – необходимости как-то оппонировать Тору или соглашаться с ним. – Пойдем вдоль дороги к тем строениям! – высказал капрал, как ему показалось, дельную идею.
– Ага, пойди, сходи, – кивнул Тор. – Мы тебя здесь подождем, если дождемся, конечно.
Умный сержант не желал добровольно лезть в бывшую «первую отчужденку». Опасается, что лишь с виду в ней тишь, гладь и божья, то бишь ареальная благодать.
Правильно опасается.
– Заночуем на руинах храма, – принял я решение. Пусть не волнуется сержант, ночь проведем еще по эту сторону старого периметра.
– Сэр, а почему не годится чекпойнт? – спросил Рокс. – Он выглядит куда более сохранившимся, а у оплота свидетелей даже крыши нет, и стены не все стоят…
Я хотел сказать, что чекпойнт мне потому и не нравится, что за столько лет он по-прежнему выглядит как новенький. Однако не успел. То же самое по смыслу озвучил Тор.
