Никогда. Это страшное слово. Никогда ей, Марсель, больше не встретиться с друзьями. Она умерла. Все это знают. Она не сможет прийти; эта страница ее жизни закрыта, отрезана… навсегда…
«Марсель Фальта? нет, не знаю; вы, должно быть, ошиблись, перепутали — это бывает…»
Угрюмое море швыряет ей брызги в лицо и гонит, безостановочно гонит волны на пустынный пляж. Холодно, одиноко, неуютно.
«Где-то там моя монетка?»
Нельзя в одну реку войти дважды…
Примолкнувшая компания покинула берег.
Затем они прогулялись по городу и пообедали в ресторанчике.
Марсель была довольна; она разогрелась и перестала грустить. Они непринужденно, по-приятельски болтали о всяких пустяках: как изменилась мода, что нового в политике, в музыке, кто сейчас Мисс Вселенная, как дела с вакциной от СПИДа, прошел ли в парламенте закон о браках между однополыми лицами — и так далее, и тому подобное; Клейн докладывал кратко и емко, часто скептически; Аник следом вставлял такие едкие комментарии, что Марсель плакала от смеха.
Глядя на свое отражение в стеклах витрин и зеркалах, Марсель нашла, что она смотрится и сама по себе неплохо, а в обществе элегантных ассистентов Вааля — и того выгодней; если бы Клейну вырасти на голову — любой журнал мод соблазнился бы украсить обложку такой эффектной троицей.
Обратно, в Дьенн, «Коня» вел Аник.
Спешить было некуда; к сумеркам трасса заметно оживилась, больше стало легковых машин. Аник опустил антикрыло; «Конь» влился в общий поток, скромно придерживаясь крейсерских ста двадцати километров в час. Музыка в салоне звучала незнакомая, тихая, умиротворяющая.
Петляя и увиливая, разговор все-таки дошел до цели путешествия — Мунхита.
Мунхит — пригород Дьенна, выросший когда-то вокруг локомотивного депо и мастерской по ремонту паровозов. Мастерская стала заводом, больше ничего приметного в Мунхите не имелось, кроме дешевого жилья. От Дьенна Мунхит отделяла четверть часа езды электричке или автобусе, пятнадцать километров редколесья по левому берегу Рубера, россыпи коттеджей, а ближе к городу — пустыри, длинные шеренги складов и заводские ограды.
В Мунхите селились те, кому казалось накладным иметь дом в Дьенне — и не только малообеспеченные люди; окружная полиция, к примеру, выкроив под застройку недорогой участок в Мунхите, немало на этом сэкономила. Не все ли равно, где полицейским чиновникам протирать брюки?
Когда Марсель ночевала у Долорес, она сходила с электрички в Дьенне и прямиком ехала на 13-м трамвае до парикмахерской Галеотти — утром 13-й ходит в эту сторону полупустым, — а там две минуты до школы. Она много чего могла порассказать об этом пути — что в ту, что в другую сторону — и что там красивого, и что опасного для девчонки, но сегодня рассказывал Аник.
— Кроме сада и оранжереи я отвечаю еще за разведку, — начал он, — и должен доложить, какая обстановка сейчас у сьорэ Долорес Мендоса Пелайо. Адрес у нее прежний; жильцы в подъезде сменились, на площадке, кроме нее, — все новоселы. Около года с ней живет студенточка, ее соотечественница — они вместе платят за квартиру. Зовут студентку Ана-Мария Тойя — такая раскосенькая смуглянка индейской крови. Бежала к нам по политическим соображениям. Живут тихо, не ссорятся. Гости у них бывают редко.
«Не зря ему профессор платит за садоводство», — подумала Марсель.
— Код замка в подъезде сменился, и еще новинка — комитет жильцов сбросился на охранную видеосистему. Теперь мало знать код — надо еще и представиться. Камера ведет запись на каждый вызов; записи стираются автоматически — в конце недели, если ничего не случилось. В общем, как всюду в приличных домах. Я это рассказываю, Марсель, затем, чтобы вы представили, как будет выглядеть ваш визит.
Марсель кивнула:
— Я поняла вас, Аник. Я наберу номер квартиры и появлюсь на экране, а уже потом Лолита и Ана-Мария решат, впустить меня или нет.
— Да, так и должно быть. Но вы вспомните, как вас встретила Долорес утром по телефону.
— А вы все слушали?
— Но я же отвечаю за разведку, — вздохнул Аник.
— Понятно… Конечно, она может отослать меня куда подальше…
— А лицом к лицу?
Марсель очень хотелось обнять Лолиту, но она чувствовала себя заранее виноватой за тот удар, который Лолите достанется. Она постаралась представить — вот стоит у порога Аурика, ее подружка, она отравилась два… нет, теперь уже пять лет, как отравилась, и просит впустить.
— Я думаю, испугается.
— Но вон не выставит? — спросил Клейн.
— Я попрошу, чтобы не выгоняла — я хочу объяснить ей…
— У Стины Ларсен, — всматриваясь в трассу, с легкой досадой цедил Аник, — было бы проще. Но есть у нас кое-что и для Долорес…
— Пропуск в ее дом, — Клейн протянул Марсель запечатанную в прозрачный пластик карточку.
Это было удостоверение агента иммиграционной полиции с фотографией Клейна, но на другое имя.
— Подделка, конечно, — продолжал Аник. — Пять лет тюрьмы и штраф сорок тысяч. Но действует безотказно. Все политэмигранты состоят на учете в «имми», а уклонение или отказ от содействия — это ой как плохо; они, получая вид на жительство, дают подписку — «обязуюсь оказывать содействие». И никуда не денешься. Должны впустить, будь я хоть черт с рогами.
— А телекамера? — вспомнила Марсель.
— Тут уже дело техники. Перед тем как дверь откроется, камера вращается, примерно как ходит маятник, — показал ладонью Клейн. — Но угол обзора меньше ста восьмидесяти градусов. Вы будете стоять в мертвой зоне, я покажу где. Я задержусь в дверях, чтобы фотоэлемент не сосчитал входящих, а вы проскочите, пока камера будет отвернута от вас. Так что по команде — быстро вперед. Команда — щелчок пальцами.
Уже совсем стемнело, когда «Конь» проехал мимо дома Долорес.
— Дома. Обе дома — окна горят, — пригнувшись, посмотрел Аник. — Я встану за углом. Марсель, подумайте еще раз — их может быть больше, чем две; вдруг, скажем, у них гости, а чтобы точно узнать, мне нужно время.
Аник темнил с умыслом — вдруг Марсель забоится идти, и можно будет уговорить ее вернуться; это камень с души, хотя бы до завтра. Он ведь точно знал, что дома только двое, и что это Долорес и Ана-Мария. Он еще на подходе к Мунхиту включил экран, и там время от времени пульсировали две графические развертки — голоса обеих. Компьютер «Коня» идентифицировал их как объекты 42 и 43. Как попал в квартиру Долорес чуткий электронный «клоп» — это, ей-богу, детали, которые не так уж важны.
Пожалуй, лишь сейчас Марсель начала понимать, сколько всего было сделано для нее — это, так сказать, не считая услуг по воскрешению из мертвых и лично ассистентами предложенной помощи на случай непредвиденных обстоятельств.
