везло. Михей был правшой, и с ножом в левой руке управлялся неуклюже. После его замаха остриё тесака ударило в дверную коробку, расщепило её и завязло в сухом дереве.
Михей попытался выдернуть тесак. Я поднырнул под его левую руку и ударил кулаком под дых. Михей крякнул и чуть согнулся, но тут же отпустил нож и врезал мне так, что я кубарем скатился с крыльца.
Когда я вскочил на ноги, он снова попытался выдернуть нож. Я схватил валявшуюся у крыльца палку и, что было сил, саданул ему по пальцам. А потом добавил и по другой руке. Глашка не растерялась, вывернулась и побежала обратно в дом. Михей выдернул нож, и я отскочил в сторону. Но он, не обращая на меня внимания, снова побежал в погоню за Глашкой..
Бля! Хер я справлюсь с этим здоровяком! Он просто прирежет меня без всякого толку, и всё!
И тут мне в голову пришла умная мысль. Я понял, что творю полную херню.
Не Михея надо валить, а эту гадскую сову на яблоне! Если пришибить колдуна — есть шанс, что с Михея спадёт заклятие.
Но если даже и нет — Глашке он всё равно ничего плохого не сделает. Идиоту понятно, что колдун велел Михею не убить сестру, а привести к нему.
Я развернулся и изо всех сил запустил в сову палкой. Промах!
Ах ты, бля!
Давай, Немой! Перекидываемся!
В голове звонко щёлкнуло. Уже на четырёх лапах я подбежал к яблоне и мгновенно вскарабкался наверх.
Ну, где ты, сука?!
Меня встретил удар огромного кривого клюва. Он чуть не вышиб мне на хер глаз и рассёк кожу над бровью до кости.
Мощный толчок крыла сбросил меня с ветки. Я закувыркался вниз, но сумел изогнуться и вонзить когти в ствол. А затем быстро полез обратно наверх.
Сова попыталась снова ударить меня клювом, но я был начеку. Как только она откинула голову назад, я прыгнул.
Я вцепился зубами в крыло совы. Рот набили мягкие пушистые перья. Благодаря им сова летает абсолютно бесшумно и всегда появляется неожиданно. Но сейчас эти мягкие перья забивали мне глотку, не давая дышать.
Правый бок обожгло, словно огнём. Это сова полоснула по нему острыми изогнутыми когтями. По шерсти протянулись три кровоточащие раны.
В моих зубах что-то хрустнуло, и сова хрипло ухнула. А потом ударила снова, и опять когтями.
Я отлетел в сторону, вырвав зубами из совиного крыла несколько маховых перьев. Сова хлопнула крыльями, но тут же завалилась набок.
Она сумела удержаться на ветке и снова была готова к драке. Зелёные глаза горели бешеным огнём, страшный клюв звонко щёлкал. Вот только левое крыло повисло и волочилось. Моя работа!
Казалось, что сове это не мешает! Вот только и мне уже было всё по хер! Бок онемел. Кровь из раны над бровью заливала глаза и нос. Но я снова прыгнул на проклятую сову.
Я промахнулся мимо горла, но лапами толкнул птицу в грудь. Она хлопнула крыльями, восстанавливая равновесие. Этого мгновения мне хватило, чтобы вцепиться прямо в короткую, вертлявую шею, покрытую плотным воротником угольно-чёрных перьев.
Острые когти полосовали мои бока, выворачивая кишки. Но я упрямо перебирал челюстями, не выпуская сову из пасти. И наконец почувствовал прямо в своей пасти отчаянное биение чужой жизни.
Сова бешено задёргалась и повалилась с ветки. Она потянула меня за собой, а разжать челюсти я уже не мог. Так мы и кувыркались по сучьям до самой земли.
На земле я сумел подняться на ноги. Передней лапой придавил огромное совиное крыло. И сжал челюсти изо всех сил. Позвоночник птицы хрустнул в моих зубах.
От слабости я не удержался на лапах и повалился набок. Но всё время продолжал сжимать зубы. Я знал, чувствовал — стоит только выпустить проклятого колдуна, и он непременно исчезнет. Хрен мы его потом поймаем! А он будет караулить нас всегда. Бывают такие злобные твари.
Сова в последний раз дёрнулась и затихла.
Перекидываемся, Немой! Ещё пара минут — и ты сдохнешь от потери крови. Давай быстрее!
Немой внутри копошился, словно сонная муха. Я безжалостно торопил его, чувствуя, как начинает мутиться сознание.
Наконец, в голове щёлкнуло. Я судорожно втянул в грудь холодный воздух.
И тут мне в бок ударил нож.
И ещё раз.
И ещё.
Я успел увидеть испуганные глаза Михея. Почувствовал в боку мгновенный жар, переходящий в нестерпимую тупую боль. Услышал звонкий визг Глашки, а потом провалился в темноту.
* * *
Перед глазами, качаясь, медленно колыхалось пятно рыже-красного цвета. Я прищурился. Боль расколола голову напополам. Да ну на хер!
Некоторое время я лежал с закрытыми глазами, чувствуя, как медленно утихает боль. Потом снова медленно разомкнул веки. Прищурился.
Надо мной нависал кирпичный свод потолка. Швы раствора между кирпичами были покрыты густой чёрной сажей.
Я осторожно повернул голову вправо. Стена. Тоже кирпичная. Только швы между кирпичами серые, а не чёрные. От стены тянуло холодом, но мне было тепло.
Я повернул голову влево. Высокая кирпичная печь. Возле печи — небольшая поленница дров. Рядом с дровами валяется щербатый топор. Где-то я его уже видел.
В голове взметнулась придавленная каблуком огненная змея.
Понятно. Значит, я выжил. И меня притащили к доктору.
Я попытался поднять правую руку. Но в бок так ударило болью, что голова снова закружилась. А руку я даже не почувствовал.
Я лежал, прерывисто дыша и чувствуя, как лоб покрывается холодной испариной.
— Пришёл в себя? Да ну! — раздался от двери удивлённый надтреснутый тенорок. — Я думал — не выживешь. А ты — как кот. Всего-то три дня без сознания, и пожалуйста — уже глазами водит!
Гиппократ Поликарпыч подошёл ко мне и покачал головой.
— Сейчас будем повязку менять. Ты уж потерпи, герой!
Я услышал, как звонко булькает вода. Затем доктор снова появился в поле зрения.
— Открой-ка рот!
Я послушно двинул челюстью. Гиппократ Поликарпыч ловко втолкнул мне между зубами гладкую деревяшку.
— Больно будет — грызи! Если что, теряй сознание смело. Я тебя в чувство приведу.
Он развязал повязку на моей груди, примерился и резко дёрнул. Я взвыл, впиваясь зубами в деревяшку. В глазах потемнело.
Через три дня, когда я уже мог вытерпеть процедуры, не теряя сознания, ко мне пришли Сытин и князь. За их спинами мялся Михей.
— Здорово, Немой! — весело сказал Сытин. Вытащил из кармана бутылку, поставил её на стол и вопросительно взглянул сначала на доктора, а потом — на меня.
— Да вы что?! —
