если он проявит внезапную неуязвимость и колоссальную меткость. Или я разблокирую арсенал в ящике Малены, или нам придется через минуту проявлять чудеса изобретательности в попытках выбраться из Батискафа.
Меркуцио тем временем ковырялся в своем коммуникаторе.
– Что ты делаешь? – крикнул я, выстрелив еще дважды в агрессивные головы – разумеется, не попав.
– Зову на помощь, – ответил стример. – Маяк бедствия всем сразу!
Это он сделал, безусловно, мудро. И вместе с тем вид коммуникатора натолкнул меня на дикую мысль. Меню, оценка товаров… Только бы сработало!
– Бай! – заорал я.
Передо мной вырос экран с интерфейсом магазина. Меркуцио не стал терять времени на расспросы – убрал телефон, снова взялся за пистолеты, выпрямился, держа под прицелом обе стороны моста. Снизу его фигура казалась воплощением элегантности и защиты, словно архангел спустился с небес, чтобы спасти мои несчастные байты бытия.
Я же продолжал лихорадочно следить за границами окна магазина в поисках иконки с призовой коробкой. Вот она, зараза, – скачет туда-сюда по периметру, словно жаба у квадратного пруда, не давая сосредоточиться и зафиксировать на ней взгляд. Если я ткну не туда, то случайно куплю не тот лот, и окно закроется. Прошептав матерную ругань, я впился взглядом в коробку.
Есть! Лутбокс!
Экран закрылся, и передо мной возник знакомый человек в черном. Пули его, казалось, не страшили. Меркуцио при виде его отшатнулся и едва не пристрелил на месте. Хотя непонятно, каким мог бы быть исход подобного действия.
– Приветствую тебя, Лимитчик, – сказал гость. – За тобой не следили?
– Чертанович! – крикнул я. – Мне нужна помощь! Смотри, какую годноту мы нашли!
Я пнул по ящику, и торговец склонился к оружию так, что шляпа целиком закрыла его лицо. Но я мог представить, как теневой барыга Версианы хищно сверкает ястребиными глазами при виде трофейного ассортимента конкурентов.
– Товар Малены! – запричитал он. – О, если бы он был моим!
– Оцени его! – заорал я. – Срочно! Скажи, сколько все это стоит!
Я положил руку на первый попавшийся ствол.
– «Хеклер и Кох, гэ тридцать шесть», – сказал Чертанович. – Восемнадцать кредитов.
Понятия не имею, сколько это в национальной валюте, но автомат послушно скользнул мне в руку. С ликованием я вытащил четырехкилограммовую бандуру.
– Мерк! – крикнул я, и стример, обернувшись, поймал автомат. Отодвинул приклад, словно годами проделывал это каждое утро. Воздух разорвали ритмичные вспышки.
– Патроны, – выпалил я Чертановичу, и он, демонстративно почесав щеку, произнес:
– Два кредита за снаряженный магазин, тридцать патронов в каждом.
Сунув руку в правое отделение ящика, я ухватил запасных магазинов к автомату, сколько мог, и хлопнул ими у ног Меркуцио.
– Это что? – спросил я, цепляясь за агрессивно выглядящий дробовик.
– «Моссберг-пятьсот», – доложил торговец, нервно шевеля пальцами, словно хотел тоже взять оружие. – Шестнадцать кредитов в базовой конфигурации. Сезонная скидка!
– Спасибо. – Я вытащил дробовик, передернул помпу. – Запиши на мой счет… патронов тридцать!
– Рад бы это сделать, но ты покупаешь не у меня.
Патроны, впрочем, я получил. И присоединился к Меркуцио, чувствуя приятную отдачу при каждом выстреле. Куча синяков мне обеспечена, но пусть. У меня был настоящий слонобой – нет, как же его назвать? Ботобой?
– Маяк пищит, – сказал Меркуцио с жаром. – Нас услышали.
Я ничего не слышал. На мосту лежало уже тел восемь, однако визуально противников меньше не становилось. К нам подбирались все ближе, а мы не могли рискнуть высунуться полностью. Гильзы из автомата Меркуцио били в заграждение, остававшееся невредимым. Я надеялся, что стример догадается не разрушать его самостоятельно – если боты учатся, то они могут перенять его действия и догадаются, что можно, собственно, стрелять и сквозь стекло, почему нет?
– О, святые урбанисты! – выдохнул Чертанович с болью эстета в голосе. – Я непременно приобрету этот арсенал!
Не утерпев, я обернулся посмотреть, что его так заинтересовало.
Ящик, похоже, оказался бездонной котомкой. На месте вытащенных мною стволов тут же появились новые. Одним из них был непонятный прибор, похожий на сложенную подзорную трубу.
– Покупай ее! – крикнул Меркуцио. – Срочно!
Не понимая, с чем приходится иметь дело, я, тем не менее, вцепился в трубу так, что едва не поднял ящик вместе с ней. И спросил:
– Сколько?
– Классика не может быть дешевой, – ответил Чертанович с такой гордостью, словно это он продавал мне товар. – Гранатомет «Пенал», один заряд, «вог двадцать пять». Три кредита.
Я продолжал дергать трубу, но ничего не происходило.
– Сожалею, Лимитчик, но у тебя, похоже, кончились деньги, – ухмыльнулся Чертанович с видом заговорщика.
– Я куплю! – Меркуцио в последний раз щелкнул дымящимся автоматом, бросил его, прыгнул на ящик и сшиб меня в сторону. Схватился ладонями за «Пенал» и вытащил его без особых усилий.
Тут же перекатившись, он направил трубу, как хлопушку, на левый край моста и дернул за шнур в задней части. Меня засыпало металлическим балластом, засыпанным в гранатомет, похоже, для противовеса. На миг мне показалось, что классика попалась бракованная, сейчас я взлечу на воздух и бесславно окончу свои приключения в реке. Но граната полетела как положено – из переднего края, прямо в толпу врагов, до которых оставалось метров семьдесят.
ВОГ-25, говорите?
Взрыв с противоположного края не мог причинить особого вреда конструкции в почти четыре тысячи тонн, но сотрясение оказалось основательным. Если бы я не лежал, то от толчка точно свалился бы через заграждение.
Ряды ботов основательно поредели. Парочка виртуальных убийц даже слетела вниз, и хотя под их позицией располагался мягкий газон, поменяться с ними местами я бы не хотел.
– Еще! – крикнул Меркуцио.
– Больше нет, – доложил Чертанович. – Лимитчик, ты сам-то у меня покупать что-нибудь будешь?
Я не ответил – пускай постоит подольше, полюбуется сверкающей сталью.
И тут мое внимание всецело переместилось на зигзагообразные движения по «моей», правой части моста. Фигура двигалась скачками, не давая взять себя на прицел. Я наудачу выпалил перед собой из дробовика, но не попал. Через мгновение рядом с нами появилась Малена.
Не глядя на нас со стримером, она пронзила Чертановича сзади чем-то вроде удлиненного кинжала или тактического боевого ножа. Лезвие высунулось из его груди, покрытое вполне красной кровью, контрастировавшей с его черными одеяниями. Торговец охнул, глядя на рану.
– Не смей с ними сотрудничать, – прошипела шатенка, вытаскивая клинок.
– Неделикатно, – заметил Чертанович, не чувствуя никакой боли. Он посмотрел на меня виновато, на Меркуцио – с сожалением, на Малену – с неодобрением. И пропал.
Чувствуя усиливающийся страх, я направил на Малену дробовик, но стрелять не стал. Понимал, что все равно не попаду, а патронов оставалось с гулькин нос.
– Мы договорились? – спросил Меркуцио, и мне не понравилась его
