− За легион, — проговорил в моей голове знакомый грубый голос, а палка скрипнула от сжавшей ее руки.
Тогда, в своем первом сне, я отрубил гладиусом голову, но так делают либо мастера, которых в легионе было лишь двое, либо новички. Дело гладиуса колоть, разрывать плоть и в месиво превращать внутренние органы. Пилум же был тем, что могло спасти твою жизнь. Если длины гладиуса не хватало в дело шло короткое копьё. В моей голове как будто что-то щелкнуло, эмоции ушли на задний план, а разум стал холоден и чист.
Первый здоровый парень, на голову выше меня, понесся в мою сторону пытаясь нанести боковой удар длинной, толстой палкой что выглядела как длинный меч. Я спокойно взирал на моего противника и с ухмылкой ждал его приближения на дистанцию удара.
Палка в моих руках мгновенно стала опасным оружием, один удар − один пораженный противник, я двигался словно машина, разя так, словно сражался всю жизнь. Несколько мгновений и трое пацанов плакали, валяясь на полу. Не знаю как я не убил их, бил я точно, по внутренним органам, и если бы не слабость, что ощущалась до сих пор в моих руках, казалось что я проткнул бы их своей палкой.
Но я вернулся к навыкам Легионера на следующий день после наказания, которое устроил мне Кенс, он подумал что это во мне проснулись навыки, которым меня учили в клане, заставил меня извиниться за излишнюю жестокость перед ним, как перед главным этого приюта, когда все побитые были за его спиной, и, попросив больше не калечить его детей, отправил спать, даже не накричав и не подняв на меня руку. А я на рассвете, так и не поспав, вновь попытался повторить то, что делал во время драки, и тогда стало ясно что все, чему я научился в снах, в реальности необходимо развивать и постоянно тренировать, так как навык терялся, а знания того, как надо наносить удары, становились все туманнее. И поэтому теперь каждое утро я тренировал то, что считал полезным, ну, или как говорили все вокруг меня, я дурью маялся. Так казалось всем, на деле же я изучал искусство владения гладиусом и пилумом, про которые здесь, похоже, никто не знал. А вот вечера у меня были заняты более приятными делами в отличии от утренней пробежки, оттачивания ударов и дневной работы.
Как оказалось я умел читать, в то время как в приюте тех, кто мог читать, было всего трое. Кенс, домоправительница Мария и я сам, и это при том, что читать Марию учил сам Кенс. Да и если честно, Домоправительница читать могла лишь по слогам и очень медленно. А то, как я быстро и легко читал книги было сравнимо с Кенсом, и тот постоянно улыбался слушая как я читаю, ведь для него это было еще одним подтверждением что я клановый. И он спас своего друга от мучительной смерти, которая могла коснуться и его семьи, клановые не простили бы потерю одного из своих людей, что чудом выжил в кораблекрушении.
Немного посомневавшись, Кенс разрешил мне брать книги из его личной библиотеки для Теры, которая иногда ночью плакала и сквозь сон звала папу и маму. Кенс считал, что это успокоит малышку и, возможно, подстегнет мою память к восстановлению, поэтому он сам подбирал мне нужные книги.
И я читал Тере о дальних странах, где живут невиданные звери, о существовании которых даже не верилось. Так я прочитал о животных, что были размером с целый корабль, о тех, что могли летать без крыльев, и тех, за которыми не мог угнаться даже всадник, и что они были самыми опасными зверями на далеком, восточном континенте. Но все же интереснее всего мне было читать о кланах, где люди отличались от всех остальных не только своей родословной, но и тем, что было даровано им богами. В дальних странах были человеческие ульи, населенные только клановыми людьми, и те страны развились не только технически, но и морально до не виданных высот, а у нас, в землях, где я сейчас находился, клановые редки, что несомненно было благом. Ведь клановые отличались от простого люда так же, как курица отличается от орла, что парит в вышине и не против полакомиться глупой птицей, что мнит себя самой-самой.
− А мы не из клана? — сонливо вдруг спросила Тера, когда уже засыпала.
− Не знаю, я не помню — как обычно ответил я, так как знал о мире даже меньше чем трехлетняя девочка, что назвала меня братом и которую я лишь час назад впервые начал называть сестренкой.
− Ты остановился, продолжай читать, − насупилась малышка в своей кроватки в отдельной комнатке, где и я спал в уголке.
Стул подо мной скрипнул и я, перевернув страницу, продолжил читать записи, написанные то ли коком, то ли ученым, на пусть и толстой, но все же тетради. Она была сшита из десятков разных страниц, что явно побывали в огне, и только часть листов смогли спасти и объединить в одну толстую тетрадь.
− И когда грозный враг быстрее стрелы встанет на вашем пути, значит это что пришла пора вспомнить о мире мертвых, — начал я читать довольно страшную историю для маленькой девочки, но та лишь замерла, слушая статью "о клановом люде и их видах".
Одни были быстры, словно ветер, и могли обогнать лошадь и пробежать сотни миль в день, в бою они были быстрее обычного человека настолько, что простые воины даже не успевали понять что они умерли когда им перерезали глотку. Есть слухи что есть воины, которые быстрее пули, выпущенной из револьвера.
И нет ничего страшнее чем Скорый с револьверами или иным дальним оружием в руках, ибо он бьет без промаха и очень быстро, и при этом в него невероятно сложно попасть. Были среди клановых и силачи, не быстрые, не умные, но их опасность была в живучести и той силе в руках и ногах, что изумляла во времена мечей и копий. Силачи и сейчас, во время револьвера, непревзойденные воины, но все же они утратили свое звание Богов войны с появлением огнестрельного оружия. Эти два класса не имели каких-то исключительных черт, и клановый мог выглядеть как угодно, так быстрый Скорый мог быть толстяком, а силач оказаться тощим юношей или хрупкой, нежной девушкой. Были и довольно странные записи, которые я не понял, о людях, что могли ходить по воде и по воздуху, люди, чье слово могло заставить целый город подчиниться им. Как говорили записи одного путешественника, это были самые редкие и опасные клановые, которых он повстречал в своих путешествиях. Ведь они мнили себя богами. И их отношение к остальным людям было не лучшим.
К моему несчастью в книжке сохранилось всего лишь пара листов о клановых и понятная информация была только про два класса одаренных богами людей.
Узнал я из этой книги и то, что фамилия это второе имя, дающееся роду или семье за заслуги перед правительством, царем или императором. У миллионов людей их попросту нет, и само наличие фамилии являлось тем, что возвышало человека на голову над теми, кому она не могла быть присвоена.
И вот так, дочитав книгу и увидев как маленькая девочка сопит своим маленьким носиком я поправил одеяльце, и кладя книгу на маленький столик сам лег на свою койку у окна, но ночью я не смыкал глаз. Только не когда в комнате Тера, я боялся за неё даже больше чем за себя.
В отличии от ночи днем жизнь шла спокойным руслом. После первых сновидений я боялся уснуть, нет, я не трус, но теперь мой страх иного порядка. Я слушал истории Кенса о том, что мне даже повезло, что я потерял всего лишь память, а не свой разум. Я не сошел с ума, как нередко случалось с прошедшими через бурю, ведь с таким, особенно с буйными, разговор короткий.
Небольшой толчок со скалы во время отлива и сумасшедший умирал от падения на острые камни не мучаясь. Наверное… А прилив заберет тело и не оставит от сошедшего с ума и следа. К моему счастью Кенс произнося такие страшные слова не смотрел на мое лицо, он был занят моими документы, иначе он мог бы что-то заподозрить. Ведь разговоры о сумасшедших меня пугали, я боялся что всё, что я вижу ночью и после нее это всего лишь первая ступень, ведущая к настоящему безумию. Мои сны после этого стали моей тайной, а о том, что происходило после пробуждения, я старался и сам не думать. И вот уже два месяца как я спал раз в три дня, а мое замученное состояние никого особо не волновало кроме Кенса. Но он так и не увидел как круги под глазами стали для меня обыденностью, ведь после моей второй тройки дней без сна он уехал по делам в другой порт, где была семья одного из погибших моряков. В скором времени как Кенс покинул приют к нам приехали Они.
