Карета, запряжённая четырьмя лошадьми, подъехала к приюту практически бесшумно, за каретой на разномастных лошадях следовали четверо стрелков, с плохенькими, местами покрытыми ржавчиной, потертыми, но все же ружьями. Вид всадников не внушал доверия, но и на бандитов они вроде не были похожи.
А в тот момент когда всадники спустились с лошадей, из кареты вышла вся в черном дама с прикрытым вуалью в знак траура лицом, позади которой следовал огромный мужчина в серой шляпе и простом, но добротно сшитом костюме. На его груде полыхала на солнце толстая металлическая пластина, заменяющее ему нагрудную броню.
Я сразу понял, что это за нами, больше не за кем было приезжать так пафосно, подобные этим гостям люди не посещают приют, и поспешил сообщить домоправительнице Марии о гостях. Когда я вышел в коридор из кабинета домоправительницы мимо меня прошествовала дама в пышном черном платье. Она, как и следующий за ней огромный мужчина с бакенбардами, лишь скользнула по мне безразличным взглядом. А я вот рассмотрел их очень внимательно и тщательно, Гриша приходил ко мне прошлой ночью и чуть не довел меня до икоты от напряжения и страха. Больше он не был командиром сорокапятки, он занимал иную должность, теперь он воевал на невидимом фронте, как любил он повторять, и я немного подчерпнул у него навыков наблюдательности. И так как он снился мне прошлой ночью, эта профессиональная особенность сейчас была очень остра. На правой щиколотке женщины, сокрытый черной тканью платья, находился револьвер в кобуре для скрытого ношения, а ее печальное лицо было словно вырезано из серого камня, лицо убийцы, не боявшейся замарать черные перчатки на руках, в которых были спрятаны две заостренные спицы, и они вероятно отравлены.
Мужчина же не скрывал свое оружие: два блестящих, огромных револьвера чудовищного калибра покоились в его кобурах на бедрах, но я не увидел на них особых потёртостей от частого применения, они были словно новые. А вот два ножа с затертыми до блеска рукоятками, раскрывали в носящем металлический нагрудник мужчине воина преимущественно ближнего боя. Под ним скрипели доски приюта, а в некоторых местах он пригибался, придерживая свою широкополую серую шляпу. И это происходило там, где я мог до нависающей с потолка балки допрыгнуть и еле-еле коснуться пальцами. Воин был тяжел, но это были мышцы, а не полнота, и если принимать во внимание что он больше опирается на ножевой бой чем на револьверы, то я даже боюсь представить как он хорош в контактном бою. Но главное из всех моих наблюдений, это то что, по лицам этих двух я понял, что, не смотря на то, что моя внешность сильно выделялась среди остальных детей, они меня не узнали.
Через две минуты, как эта странная парочка зашла в кабинет домоправительницы, Мария выглянула из-за двери и позвала меня с Терой внутрь.
На столе в небольшом кабинете была целая кипа бумаг, и когда я зашел Мария уже отправила за начальником нашего порта, Брансом, одного из старших мальчишек с устной просьбой прибыть в приют для оформления бумаг по выдаче Камора и Каморос родственникам. Огромный воин с женщиной сидели на стульях у дальней стены, стул под здоровяком постоянно поскрипывал, не рассчитанный на такой вес. На меня с Терой женщина смотрела очень внимательно и постоянно поглядывала на своего сопровождающего, а вот сам воин с золотой печаткой на руке по-доброму нам улыбнулся.
− Я Мэрилин Пенс, в девичестве Мэрилин Камор, — холодно проговорила брюнетка лет тридцати пяти, привстав и слегка наклонив голову в сторону Теры. — Я предпоследняя ваша родственница, троюродная сестра вашего отца, Диро Каморос.
− Я Пэнс, Грегори Пэнс, — сняв шляпу проговорил здоровяк и я увидел насколько он стар. Ему было за сорок пять, но он был все еще в прекрасной физической форме, а в его голосе чувствовалась власть. — Я обеспечиваю правопорядок в городке Гердо северной части Корта, федерации Стаун.
− Мы вышлем письмо вашей бабушке Агне Каморос когда прибудем в Гердо, — заговорила Мэрилин, когда Пенс замолчал, а все это время Мария тихо сидела и внимательно слушала. — Я не видела Агне с момента моей свадьбы десять лет назад, а ты, Тера родилась четыре года назад, когда Диро убыл за океан, в Человеческий улей, обучаться. Я тебя даже не узнала в коридоре, Джонни. И, я смотрю что ты тоже не можешь вспомнить меня ни…
− Джонни, неужели ты и правда не помнишь своего дядюшку Пенса? — заворачивая рукав, удивленно проговорил Грегор. На его оголенной руке виднелась татуировка в виде сердца, и когда он сжимал и разжимал кулак то сердце словно пульсировало. — Когда тебе было пять лет ты так смеялся на свадьбе, а я обещал написать на сердце твое имя, когда мы встретимся вновь на рождении моих детей! Неужели ты не помнишь?
− Не помню. — Я был поражен тем, что они знают меня, а мое сердце даже не дрогнуло. Я всё же верил что интуиция мне подскажет, но, видно, я и правда потерял себя. — Простите, я не помню вас.
− Все хорошо, Джонни, у нас будет время познакомится заново. — тихо сдерживая слезы проговорила Мэрилин и положила свою руку на огромную ладонь Грэгора, и он сжал её в качестве поддержки своей жены в нелегкий для неё момент. — Мы вот уже как десять лет ждем появления своих детей, но у нас все не выходило….
− Но теперь у нас и сын и дочка, как мы и мечтали, — грустно улыбнулся Пэнс мне и Тере успокаивая свою жену. — Мы не заменим ваших папу и маму, но у нас вам точно будет лучше, чем в приюте.
− Мы хотели бы уехать вечером, — обратилась внезапно Мэрилин к Марии.
− Без директора нашего приюта я не могу отпустить детей, — твердо проговорила Мария, испуганно посматривая на Грегори.
− Вечером по реке Карти будет проходить Дизельход, — твёрдо проговорил Пэнс. — Следующий будет только через две недели, а мне уже через пять дней нужно в городе. Все документы мы вам предоставили, так в чем же проблема, мисс Мария? Любой начальник вашего городка сможет решить этот вопрос, ведь так гласит закон этих краев об опекунстве?
− Эх, вы правы, сэр Грэгори, — устало вздохнула Мария смотря на кипу документов, которые она прочитать то может с трудом, а тут надо еще по каталогу проверить каждую печать и подпись на них. — Господин управляющий порта, Бранс Зигд, будет решать когда вы уедите и смогу ли я вам отдать детей.
− Хорошо, что все решаемо — выдохнула с улыбкой Мэрилин, сверкнув на Пэнса своими зелеными глазами, и великан повинуясь молчаливой просьбе своей жены, надев свою шляпу, встал со скрипящего стула.
− Покажите мне приют? — спросил Пэнс у меня и Теры.
− Пошли, дядя Пэнс, я покажу самую большую, злую лужу, что забрала маму и папу, — хмуро проговорила Тера, молчавшая до этого, и, смело обхватив палец здоровяка, что еле умещался в её руке, повела его за собой, а я последовал за ними. Я не мог себе позволить оставить свою сестренку наедине с незнакомым громилой.
Бранс проверил всю документацию, сверил печати и лично передал нас опекуну и опекунше, а уже вечером я с Терой отправились к огромной реке, где нас ждал Дизельход. Всю ночь карета без устали двигалась по пыльным дорогам, а всадники проверяли дорогу, так как здесь могли поджидать свою добычу бандиты. Но Пенс меня успокоил словами, что бандитам очень повезет, если они с ним не встретится. И вот во тьме, перед самой зарей, мы увидели огромную широкую реку где, как мне показалось, возле берега отдыхало чудовище.
Не корабль, а огромный металлический монстр, что в своем нутре перевозил тысячи людей и тонны груза. И он курсировал по реке в одну сторону месяц, а в другую сторону шел уже другой дизельход. В него мы погрузились вместе с лошадями, и в отличие от многих людей мы имели билеты, показав которые сразу же пошли в предоставленные нам каюты.
На рассвете дизельход ожил, взревев моторами в своем чреве так, что перепугал всех кто был на нем. Лошади испуганно ржали, а люди нервно оглядывались по сторонам, и пока пароход не разогнался дрожь его сердца, что двигало огромную тушу железного гиганта, отдавалось дрожью внутри нас. Из труб корабля вначале лился нескончаемым потоком черный дым, а затем начали появляться языки пламени и дизельход резко ускорился, рванул с места так, словно его пнули.
