Посмотрев на груды бумаг, Владислав горестно вздохнул, но отступать было некуда. Он едва ли не физически чувствовал, как уходит время, как сжимается тугая пружина событий, и все сильнее крепла уверенность: они не успевают, плетутся в хвосте, они даже не понимают точно, что и где искать. Впору было приуныть, но он сталкивался с подобной ситуацией не впервые и давно уже выработал для себя правило: ищи в центре хаоса. Он отобрал папки, датированные годами Большой войны. Искать решил от конца к началу и углубился в рапорты, относящиеся к тому времени, когда войска Республики в ходе мощного наступления погнали вермахт на Запад и фронт медленно, но неотвратимо приближался к Синельге, на берегу которой застыл в тревожном ожидании Синегорск.
…Бои, позиционные бои, фланговый прорыв, эшелон с ранеными застрял на путях, попал под бомбежку. Виновный разжалован, отправлен в штрафбат, требование командира батареи насчет снарядов. Влад осторожно развязывал ломкие от времени тесемки очередной папки, бережно перекладывал пожелтевшие листы плохой волокнистой бумаги военного времени, вчитывался в строки донесений, докладных записок, рапортов, накладных и других бесчисленных бумаг, что сопровождают войну, и все глубже уходил туда, в прошлое, пахнущее мокрой шерстью, горелой кожей, холодным грязным снегом, немытыми телами и кровью. Груда просмотренных папок росла, а найти зацепку все не получалось.
* * *
Глеб мало чего боялся, хотя не был ни особенно сильным, ни особенно быстрым, а на уроках физкультуры старался держаться в заднем ряду. Как ни странно, его почти не дразнили, одноклассники ограничивались обычными подначками, которых никто не избегал. В ответ Глеб только хмыкал, поправлял очки на переносице и снова утыкался в какой-нибудь потрепанный библиотечный томик. Пару раз его пытались побить всерьез, но оказалось, что очкарик дерется неумело, но с такой яростью, что связываться выходило себе дороже.
Расследование тянулось уже третий день — считая от того вечера, когда ему удалось убедить Дениса начать слежку. Рома заинтересовался игрой в детектива не на шутку. Денис был увлечен куда меньше, а Женя вот скисла — вроде бы рвалась доказать, что девушки не хуже, играла этакую Бренду Старр из комиксов, но скоро поскучнела, отвечала односложно и думала о чем-то другом, а в цирк ходила из упрямства, чтоб мальчишки в ней не разочаровались.
Сегодня — как и вчера, и позавчера — он забегал навестить Милу, но уходил довольно быстро, отговариваясь дополнительными занятиями. Девушка не возражала. То ли времени у нее было мало, то ли новое знакомство стало стеснять. Глеб не очень расстраивался. Хотя и поддразнивали его друзья словами новой песенки: «Ему кого-нибудь попроще бы, а он циркачку полюбил!», похоже, увлечение начинало понемногу проходить. Ну и хорошо. Они расстанутся, пообещают писать и слова не сдержат. А вспоминать друг друга будут — нечасто, но с удовольствием. Зато можно было крутиться возле цирка, не вызывая подозрений.
Сейчас Глеб шел за парочкой гимнастов и цирковыми рабочими, которые, громко переговариваясь и похохатывая над только им понятными шуточками, несколько минут назад скатились по ступенькам служебного входа. Юноша не думал, что ему удастся увидеть что-нибудь стоящее, но потренироваться не мешало, да и надоело уже, если честно, ходить туда-сюда по улице.
Он чувствовал себя героем одного из «союзнических» фильмов, что частенько крутили в городских кинотеатрах, — мужественным детективом из «Мальтийского сокола», например. Улицы родного города превращались в залитые ночным дождем мостовые заокеанского мегаполиса, и Глеб, подражая Спейду, поднял воротник своей потрепанной куртки.
Циркачи вошли в небольшую пивнушку и, похоже, засели надолго. Можно было разворачиваться и уходить, но уж если играть в детектива, то по-настоящему, а настоящий детектив никогда не ушел бы, не понаблюдав за подозреваемыми. Кстати, такая вот пивнушка чем не место для тайных встреч? Увы, вход в заведение Глебу был заказан. До совершеннолетия появляться в заведениях, торгующих спиртным, запрещалось настрого, причем штрафовались как родители подростка, так и хозяин кабачка, могли и лицензию отобрать. Глеб грустно посмотрел на желтые окошки пивной и спрятался в тени афишной тумбы, притворившись, что с интересом читает объявления и расписания спектаклей.
Ждать пришлось на удивление недолго, боковым зрением он уловил движение в дверях забегаловки, развернулся, стараясь оставаться в тени, и увидел, как неторопливо уходит от пивной невысокий мужик в поношенном пиджачке с растянутой, вылезающей подкладкой. Пиджак был надет поверх грубошерстного свитера с высоким «горлом», и потому удаляющаяся фигура казалась еще более приземистой. Глеб узнал одного из цирковых рабочих, видимо, выпил кружку и решил уйти, может, денег нет, а может, и другая причина есть. Уж больно быстро он откололся от компании.
Крадучись, Глеб перебежал через улицу. Сердце колотилось все быстрее, но он постарался дышать ровно, не спешить, сохранять дистанцию. Если сейчас пиджак повернет направо, значит, возвращается обратно к цирку, а вот если налево, то…
Рабочий повернул направо, и сердце у Глеба упало, а к щекам прилила краска. Честный работяга, не пьяница, выпил с друзьями одну кружку, не больше. Просто норму знает, не напиться пошел, а отдохнуть. А сейчас возвращается в фургончик, чтобы лечь спать пораньше, а Спейд синегорского разлива поплелся за ним, оставив без наблюдения целых четырех подозреваемых!
Однако, не дойдя до здания цирка три или четыре квартала, рабочий вдруг свернул в неприметный переулок. Не переулок даже, а проулочек между длинными приземистыми конторскими строениями, которым мало кто пользовался, Хотя так удавалось срезать целый квартал и выйти на улицу Суворова. Знали этот путь только обитатели контор, располагавшихся в близлежащих домах, да вездесущая детвора, поскольку с улицы вход в проулок закрывали старые тополя посаженные неизвестно когда и кем.
Глеб сразу же насторожился: откуда приезжий узнал о проулке? И куда он направился? По Суворова к цирку не выйдешь, ему надо было прямо идти, значит, куда-то в город топает. Неужто он и есть загадочный мошенник?!
А что, прикидывал Глеб, крадучись приближаясь к темному провалу переулка, все правильно, кто будет думать на работягу? На рабочих никто внимания и не обращает, их и нанимают-то временно. Отличное прикрытие для мага-нелегала!
Окончательно стемнело, и Глеб с досадой подумал, что мама уже начинает волноваться, но мысль мелькнула и пропала, все внимание сосредоточилось на силуэте, смутно чернеющем на фоне чуть более светлого прямоугольника выхода на улицу. Вот он мелькнул и пропал, и Глеб на цыпочках поспешил за ним.
