естественно, первая идея, пришедшая мне в голову, была порочной. Что делают, когда воспалилась рана? Правильно – на нее кладут грелку. Глупые люди, понятное дело. Разогрев воспаления уменьшает боль, зато само воспаление начинает резко увеличиваться.
Я решил, что прямо сейчас должен отправиться к Алисе и поговорить с ней начистоту! Разве это не лучшее решение? Появиться у девушки, которая скрывается от тебя? Может, и не лучшее, но единственно возможное для увеличения «воспаления». И если она меня пошлет куда подальше – я просто найду новую секретаршу, желательно старую и страшную, как йети… Фауд заступник! Как же все легко и просто! Прямо гора с плеч!
И я ведь понимал, что это полнейшая глупость, и нормальный человек просто запасется терпением и дождется, пока Алиса сама примет решение и озвучит его… но эгоизм, мнительность и душевные травмы толкают именно туда… найти дырочку в скатерти, сунуть в нее два пальца и дернуть в разные стороны! Да – я умен только в спокойном состоянии и на словах. Так-то я идиот… Это успокаивает… Всегда…
Наскоро поблагодарив Адамса, попрощавшись и сказав, что у меня срочное дело, я буквально запрыгнул в машину и рванул в район Арго на улицу Строителей, к заветному дому номер двадцать пять.
Остановившись у второго подъезда, я сперва внимательно осмотрел окна квартиры Алисы, которые были погружены во мрак. Потом я буквально взлетел на четвертый этаж, консьержка, узнав меня, пропустила.
После чего я долго давил на кнопку звонка у обитой серой кожей двери с номером сорок два.
Долго прислушиваясь к тишине в паузах между звонками, сквозь звон посуды, приглушенные голоса жильцов, отдаленные звонки телефонов и гавканье домашних собак я пытался услышать мяуканье Саммерса или шаги моей Алисы, или хоть какие-то звуки за дверью. Но тщетно. Я закурил, нервно сбрасывая пепел. Потом вспомнил – миссис Паттерсон! Квартира тридцать семь!
Я спустился на этаж ниже и надавил на клавишу звонка у бордовой двери.
Послышались шаги, щелкнул замок, и в приоткрывшейся дверной щели показалась тучная немолодая шатенка, кутающаяся в цветастый халат, и держащая в руке тонкую сигарету с мундштуком.
– О! Мистер Моррисон! Здравствуйте! – произнесла она так, словно ждала все эти годы именно меня. – Рада вас видеть! Чем обязана вашему визиту?
– Здравствуйте, миссис Паттерсон, – я попытался выдавить на лице кислую улыбку, – простите, что беспокою вас, но моя секретарша мисс Линсдэйл… Я не могу до нее дозвониться. Сами понимаете, волнуюсь! Вы, случайно, не знаете, где она может быть?
Сердце мое в этот момент бешено колотилось, а в глазах расплывались розовые пятна.
На ее лице отразилось некоторое разочарование.
– Да, видела ее вчера, – кивнула она, выпустив дым к потолку, – она мне кота своего принесла: сказала, что срочно уезжает по важному семейному делу. Сказала, что вернется дней через пять. Вот – дочка теперь с котиком возится… а вам она разве…
– Как здоровье вашей дочери? – перебил я ее с лучезарной улыбкой.
– Тфу-тьфу, Зодиак отвел – давно не простужалась, хотя погодка-то, сами видите какая, – она нахмурилась, – а почему, собственно…
– Спасибо большое, миссис Паттерсон, – я озарил свое лицо фальшивой улыбкой, – вы мне очень помогли! Не смею вас задерживать… Всего вам доброго…
И с этими словами я рванул вниз…
Да… значит, я снова прав – она решила сбежать. Спрятаться от меня… Зачем, Алиса? Зачем?!
В офис я вошел в каком-то неживом виде. Я старался просто не думать.
На первую ночь радиостанцию я притащил с собой.
Чтобы не было так тоскливо – я везде зажег свет, не стесняясь трат за электричество.
Я достал из холодильника замороженные котлеты и решил, что гарнир готовить не стану, есть хлеб, сыр и овощи – наделаю себе сэндвичей.
Все тут напоминало о ней, даже купленные ею котлеты. Чтобы не зацикливаться на эмоциях, я немедленно громко включил свое любимое радио, кофеварку и налил себе стакан «Самии». Можно было, конечно, и визор посмотреть, но он у меня давно не заряженный. Потом начал, обжигая рот, закусывать котлетами, втиснутыми меж двумя кусками хлеба с луком, помидором и шпинатом, залитыми томатным соусом, словно я собирался ими подавиться. Потом подпевал Делле Люкс… Затем включил воду в ванне, намереваясь полежать там со стаканчиком виски и музыкой… И тут позвонили в дверь…
Я насторожился, отвык я от поздних неизвестных визитов: клиенты всегда приходят по договоренности – либо я, либо Алиса назначаем им время. Для всяких там почтальонов, разносчиков и прочих – поздно, уже без пятнадцати девять. И вряд ли это из управления или из НОБНОТа – они тоже сперва звонят проверить, на месте ли я.
Я поставил стакан на стол и медленно положил на него же свой сэндвич с котлетой. После чего мягкими шагами проследовал в ярко освещенную приемную, где на стуле вместе с пиджаком висела моя портупея с кобурой. Аккуратно вынув пистолет, я на цыпочках подкрался к двери и, встав сбоку, закрыв головой свет из приемной, отодвинул клапан дверного глазка… Вот уже года два как пытаюсь приспособить к моему потрепанному визору особый арт, чтобы от стола было видно то, что происходит на лестничной клетке, но все как-то руки не доходят, или же денег не хватает… Хиус! А вдруг ствол предполагаемого противника направлен как раз в глазок?
С некоторым замиранием сердца я глянул во встроенную линзу: на лестнице – никого.
Это немного меня встревожило, но, с другой стороны – значит, звонивший и сам опасается, дверь-то у меня стальная.
Я присел на корточки и, стараясь не сильно шуметь, начал открывать механизм замка, накинув на дверь стальную цепочку из редкого сплава.
Кончиком ноги я отодвинул дверь на расстояние цепочки, ожидая чего угодно и держа проем на мушке, готовый в любой момент кувыркнуться назад.
– Так я и знал, моя мальчик, что ты хорошо умеешь встречать гостей, – раздался обиженный голос Натана Бэтмана…
– Мне стало душно сидеть дома из-за мыслей о нашем заговоре, – заплетающимся языком проговорил профессор, – но я прагматик, а не романтик!
Он вошел в офис с распечатанной бутылкой «Катчер» и сразу вальяжно уселся за моим столом, потребовав стакан. Пришлось выключить и воду, и радио, и стыдливо затолкать пистолет в карман брюк, хотя Натан Яковлевич это заметил.
– Таки я думаю, хавер шели [8], – он налил себе рюмку и немедленно выпил, со значением глянув на меня, – я думаю, нам с тобой давно пора поговорить открыто, без всяких там… мм… недомолвок! И естественно, первым на разговор, конечно, идет Натан Яковлевич! Ничего не меняется… Да, твоя идея с «Группой народного гнева», она, бесспорно, хороша, но нельзя же быть таким скрытным с друзьями, мальчик мой!
Все эти нотации я уже слушал краем уха,
