убрал его в карман, заметив ее интерес. Но Свете было не до этого: она по понятным причинам уже готова кинуться на него, но только Портер снова удивил, показав на стоящий рядом с дверью автомат и остальное оружие.
– А что если бы человек, который предложил тебе помощь, оказался не заразен? Здоров, полностью?
Света взяла оружие, проверила патроны и состояние, пока Портер с интересом и спокойствием наблюдал за ее неоднозначной реакцией.
– Тогда бы проблем не было.
– Хорошо. Надеюсь, это правда, потому что если нет и ты собираешься оставить меня здесь или убить, то лучше сделай это сейчас, ложная надежда мне не нужна.
Не успела она закончить, как он снял перчатку с левой руки и задрал рукав, оголив голую кожу со множеством дырок от уколов.
– Я нашел лекарство.
ГЛАВА 22
Смятение было не просто главенствующим состоянием: оно было единственным, практически оглушающим и вводящим такую непроглядную смуту в ее ориентирах, какую порой не хотелось бы и вовсе знать. Здесь, в пределах космической станции Вектор, для Светы были простые и понятные правила, в целом как и на любом задании или местности, предполагающей вооруженный конфликт или конфронтацию. Но все же станция в открытом космосе выделялась простым условием для существования, а именно – четким разделением на допустимое и недопустимое не только ради выполнения задания, но также ради выживания. Каждый, кого она тут встретит, автоматически является врагом, ведь либо он уже давно потерял связь с реальностью, проведя тут слишком большое время, реализовав непоправимый ущерб сознанию и всем социальным навыкам, либо же, что более вероятно, человек, если он таким еще остается, физически более не способен на жизнь вне этих стен, отчего по итогу каждый лишь представляет собой орудие или же преграду. Она прекрасно знала: Портер не покинет станцию, и какие бы слезы он ни лил, какие бы доводы ни приводил, он давно стал частью Вектора, который, в свою очередь, уже давно несовместим с внешним миром. Но, как видит она сейчас четко и ясно, он не просто смог сохранить человеческие черты – он остался человеком, до того трезво мыслящим, что поверить в это было бы невозможно до конца, если бы он не предоставил улики.
– Некоторое время назад я изучал материалы станции: все архивы, переписки, в общем, раскапывал то, чем тут занимались. Ну и наткнулся на людей, которые искали лекарство. Потом я нашел их лабораторию – разумеется, пустую. Там давно никого не было, но были результаты их работы. Лекарство, там было оно, и мне его хватило, чтобы сделать нужный курс и излечиться. Ты можешь мне не верить, и я понимаю это. Но если у тебя есть тест, то я легко его пройду. Они даже есть у меня дома, я нашел их, кое-как разобрался, как проводить, но результат отрицательный.
– У тебя есть еще?.. – спросила Света, рассматривая его руку, убеждаясь в правдивости его слов, ведь изуродованная кожа, словно после ожога, была истыкана иголками, вокруг точек проникновения которых были углубления.
– Нет. К сожалению, все, что мог, я использовал… чтобы наверняка, все-таки терять мне было нечего.
– Почему ты не сказал мне сразу?!
– Потому что я не знал тебя, потому что боялся. – Света увидела в нем разочарование в самой ситуации, вынудившее его ходить кругами перед ней, пытаясь собраться с мыслями, чтобы все объяснить, накидывая рукав и надевая перчатку обратно, причем совершенно не желая на нее смотреть. – Я, возможно, единственный, кто обладает иммунитетом не природным, а созданным. Ты наверняка можешь представить, как поступят с таким, как я, если узнают об этом. Думаешь, я хочу стать пробиркой, объектом исследований, словно подопытная крыса? Я жить хочу! Как нормальный человек, не здесь, не так! Хватит с меня уже!
– А как же все те, кому может помочь твоя кровь, твои антитела?
– Кто эти «все»?! Оглянись, это мертвое место! Я последний человек на Векторе. Ты не представляешь, как много раз я жалел о том, что смог вылечиться, перестал видеть галлюцинации, избавился от деформации тела… Ведь, вернув себе нормальность, я не обрел ничего, кроме бесконечного одиночества в месте, где как раз-таки такой, как я, и считается уродом. Если бы я не нашел лекарства, то уже бы стал одной из тварей, и знаешь, не единожды я сожалел об упущенном шансе. Ведь тогда, пусть и безмозглым существом, но я бы жил хоть в какой-то системе… И вот появилась ты – мой шанс наконец выбраться их этих стен, увидеть свет солнца, почувствовать ветер, общаться с нормальными людьми. Мне было страшно спугнуть тебя. Пусть на время, но мысль о том, что до свободы мне осталось чуть-чуть, – это охуенно приятная мысль, пусть и временная, но опьяняющая.
Света смотрела на него и не могла отрицать невероятного сочувствия, которого всегда стремилась не допускать, ведь эмоции – не те инструменты, которые способствуют ее работе. Но сейчас, спустя уже несколько часов на Векторе, которые всерьез кажутся огромным временем, Света смогла представить, как в таком состоянии, после такой вот жизни, легко поставить одного человека выше всех вместе взятых. Это словно кольнуло ее иголкой в сам мозг, боль от чего напомнила о наличии мира вне стен Вектора, сразу же изменив степень восприятия, сменив баланс чаши весов, где на одной стоит одна жизнь, а ну другой – жизни миллиардов. Но все равно, как бы ни двигались весы, таща за собой ее приоритеты, вопрос остается один, и как решить его на данный момент, она не знает: что делать с Портером теперь?
– Зачем ты запер меня? – решила она чуть отвлечь его от выраженных в глазах и всей его физике страха и надежды.
– Потому что я испугался.
– Испугался?
– Да, именно. Угрозы от монстров – ничто по сравнению с потерей единственного шанса покинуть этот кошмар. – Света молча смотрела на него, ожидая, видя, как он собирает себя по кускам. – Заперев тебя, я смог дать нам время успокоиться и обсудить, иначе либо пришлось бы бегать за тобой, пытаясь достучаться, либо… не знаю, наверное, от тебя, ведь я бы в твоих глазах представлял угрозу. Опрометчиво, но действенно.
– Ясно. Если важно, то я бы, наверное, поступила так же.
Портер неожиданно улыбнулся, и от него повеяло спокойствием и даже уважением.
– Расскажи, есть ли шанс еще добыть лекарство? Ты уверен, что больше нет, может быть, где-то на складе или в другой лаборатории?
– Нет, нет, нет… Я искал, но нигде нет, не забывай, у меня было полно времени. Да и они работали, как я понял, втайне, не было глобального исследования с их стороны, –
