Ознакомительная версия.
– Нато путет – саткну, – пообещал хэрсир. – Хотите крясный тряпка ф рот?
Костоправ и Змейка угрюмо замолчали. Грязную тряпку в рот они не хотели.
– Ты кто? – Аскел снова повернулся к Виктору. – Как софут?
– Золотой, – представился Виктор.
– Солото? – глаза викинга заинтересованно сверкнули. – Почему Солото?
– Так вышло, – буркнул Виктор.
– Солото, – задумчиво повторил викинг и улыбнулся. – Хороший снак, что ты есть Солото, рус. Ты и тфой трусья мошет принести мне утачу и покатую топычу.
– Ты так думаешь? – усмехнулся Виктор. Вообще-то он как раз размышлял над тем, как бы принести хэрсиру Аскелу не удачу и добычу, а побольше проблем. Впрочем, для этого нужно иметь хотя бы развязанные руки и раскованные ноги.
Аскел обвел рукой судно:
– Мой корапль. Тхраккар.
Кивнул на воинов:
– Мой трушина. Тхрот.
Потом снова уставился на пленников.
– А фы фсе – мой топыча. Мой трэлл. Мой рап.
– Ага, раб, как же! – снова, не выдержав, вмешался в разговор Костоправ. – Размечтался, мля, едрить-педрить, ёперный бабай!
– Что есть «маля-етрить-петрить-йоперный-папай», Хрентепе? – недовольно наморщил лоб викинг. – Кофори понятный слоф или не кофори софсем и не сли меня!
– В самом деле, пасть закрой. – Виктора тоже начали утомлять неуместные лекарские комментарии.
Костоправ обиженно засопел.
– Это я фсял фас ф плен, – продолжал Аскел. – И я отнял фас у рыцарь черных крестоф Фритрих. Фы есть мой рап, рус. Но рап мошет стать не рап.
Та-а-ак, а это уже интересно. Даже Костоправ перестал сопеть и навострил уши.
– Я моку телать сфой трелл-рап фольный лейсинх и сфопотный карл.
– Василь, – шепнул Виктор. – Я что-то не совсем догоняю, к чему он клонит?
– Вроде как говорит, что может нас освободить, – ответил помор. – Сделать вольноотпущенным лейсингом или свободным человеком карлом.
– И чего ты хочешь взамен? – Виктор исподлобья глянул на хэрсира. Свобода рабам не дается просто так, за красивые глазки.
* * *
– Фы есть хороший фоин, – вновь заговорил Аскел.
«Псих-великий воин», – невольно всплыла в голове характеристика берсеркера.
– Фаша рус-тефка смокла попить мой персеркр.
«Попить» – в смысле «побить»? – Виктор усмехнулся. Вообще-то это у него кровушки Змейка в свое время изрядно «попила». А того викинга, носившего шкуру медведя-мутанта, она просто отправила в аут.
– А фы попили мноко мой трушинник, упили мой персеркр и стелали из пять мой фоин пять калек. – Хэрсир говорил об этом спокойно, но в глазах его полыхал едва сдерживаемый гнев.
Возможно, Василь прав: их вывезли в море для того лишь, чтобы утопить, а под освобождением из рабства Аскел подразумевает смерть?
– Фы кричали и трались как персеркры, – продолжал викинг, и гнев в его глазах разбавлялся уважением и даже восхищением.
Нет, похоже, топить их пока не будут.
– Скаши мне, фы есть рус-персеркр? – прозвучал вдруг неожиданный вопрос.
«Псих-великий-воин» – вновь пронеслось в голове. Вспомнилось, как они бросились в драку без всякой надежды на победу и как яростно пробивались сквозь толпу викингов.
– Может быть, – осторожно ответил Виктор. – А что?
– Мой трушина итет талеко в море вместе с лютьми черных крестоф.
Ага, Аскел тоже намылился в Инквизиторский поход на Запад. Но они-то тут с какого боку?
– В мой трушина нушен нофый персеркр, – объяснил хэрсир. – Персеркр – это есть сильная трушина. Сильная трушина – это есть мноко топыча. Понимаешь, Солото?
Да, конечно, теперь Виктор все понимал. Их отчаянное и безрассудное поведение в темнице настолько впечатлило Аскела, что он решил использовать воинственных пленников в качестве бойцов. Небось, уже строит планы, как на далеких западных берегах будет пускать их в битву в первых рядах, а потом грузить на драккар «топычу», захваченную с помощью русских берсеркеров.
– Клупо делать опычный слука-рап из хороший фоин. Хороший фоин толшен хорошо фоефать, – говорил викинг. – Если фы поплыфете со мной, чтопы хорошо фоефать, то станете сфопотный и покатый. Фсе фы. Ну? Что путешь кофорить, рус-персеркр? Какоф путет тфой слоф на мой слоф?
– Нам нужно посоветоваться, – ответил Виктор.
– Софетуйся, фремя мноко, – пожал плечами Акел и отошел на нос судна.
* * *
– Да что он себе вообразил, этот хер сирный, мать его! – первым, конечно же, заговорил Костоправ. – Он что, всерьез решил, будто мы станем за него сражаться?!
– После того, что викинги сделали с Соловками, с моим кочем и с моей командой, первое, что я сделаю, когда получу оружие, – это перережу им глотки, – угрюмо сообщил Василь.
– А я бы этих тварей без оружия придушила, – совсем по-змеиному прошипела Змейка. – Только бы руки развязали и цепь сняли, гады.
По ее лицу видно было: Стрелец-баба не забыла и не собиралась забывать о том, как морские разбойники хотели над ней надругаться.
– Золотой, а ты чего язык в жопу втянул? – Костоправ толкнул Виктора плечом. – Вспомни А-Ка.
Виктор молчал. Прежде чем советоваться с другими, следовало принять свое собственное решение. А решение это давалось тяжко. Конечно, он помнил А-Ка, погибшего в бою с викингами. И пусть ни Аскел, ни его воины не были причастны к смерти Стрельца, пусть убийцы А-Ка сами ненадолго его пережили и сгинули в морской пучине, но слова «викинг» и «союзник» в сознании Виктора плохо сочетались одно с другим. В то время как слова «викинг» и «враг» гармонично дополняли друг друга.
Это с одной стороны.
А с другой…
Отказаться от неожиданного предложения хэрсира – значит обречь себя на рабство до конца жизни или, что вернее всего, на скорую смерть, поскольку покорных рабов из них все равно не получится. Нет, сама по себе смерть Виктора не страшила. Но волен ли он сейчас распоряжаться своей судьбой? А как быть с Костяникой, попавшей в плен к ярлу Хенрику? А с картой поморов, которую захватили Инквизиторы и без которой под угрозой уничтожения окажется все Сибирское княжество? Ведь рабу и, тем более, мертвецу не удастся найти ни того, ни другого.
– Нужно соглашаться, – тихо произнес Виктор, глядя на палубные доски.
– Золотой, ты в своем уме? – удивленно уставился на него Костоправ. – Совсем опух, мля?! Вот не ожидал я от тебя такого, ёшкин кот!
Виктор коротко изложил свои соображения:
– Если мы начнем посылать Аскела далеко и надолго, ничего хорошего из этого не выйдет. А вот если войдем к нему в доверие, будет совсем другой расклад. Нам ведь вовсе не обязательно плыть за океан, но с викингами у нас появятся шансы найти Костянику и карту. А когда эти пираты станут нам доверять, будет легче сбежать и, может быть, даже получится захватить корабль. Пусть только Аскел освободит нас и выдаст оружие.
Ознакомительная версия.
