пальцем. — Вот отстал ты от жизни, сразу видно!
— Да? — я делано удивился. — И почему же?
— Потому что давно уже всё не так однозначно, — старик покачал головой. — Администрация действительно старалась смешать отряд с грязью, и делала это изо всех сил, и у них почти получилось. «Эхо» ненавидели, везде, где они появлялись, после них оставались только смерть и запустение, они стали изгоями, до такой степени, что даже самые отъявленные пираты не отреагировали бы на их сигнал о помощи, если бы они его подали… Но потом, со временем, Администрация успокоилась. Их пропаганда постепенно затихла, градус ненависти к «Мёртвому эхо» снизился, и начали всплывать интересные подробности. Тут и там, на разных планетах, на разных станциях стали появляться люди, которые рассказывали удивительные вещи. По большей части они были случайно спасшимися беженцами с тех структур, которые якобы уничтожило «Мёртвое эхо», вот только они говорили, что «Мёртвое эхо» тут как раз ни при чём. Структуры уничтожали корабли Администрации, где-то в попытках накрыть отряд на стыковке, а где-то и просто потому, что эта стыковка когда-то происходила. И поначалу этих людей не воспринимали всерьёз, но их становилось всё больше и больше, и все они рассказывали одну и ту же историю, меняя только название своей родной структуры!
— И им верили? — подбодрил я рассказ старичка, отпивая из стакана.
— А как им не поверить? — тот развёл руками и тоже отхлебнул. — Их история была — не подкопаешься! Все они действительно были спасены или из капсул гибернации в открытом космосе, или из сожжённых и разбитых поселений на планетах. Даже сомнений не возникало, что они пережили уничтожение своего дома, и, если они в один голос говорят, что это сделала Администрация, то нет оснований им не верить.
— Да как им вообще разрешили так говорить? — я покачал головой.
— А они не спрашивали разрешения, — хихикнул старичок. — Я же не про белые структуры сейчас говорю, там-то понятно, ротик на замок у всех. Я говорю про серые станции, серые планетоиды, серое всё. Там, где можно говорить правду, говорить то, что думаешь и не переживать о том, что твои мысли расходятся с мыслями Администрации.
— То есть, ты хочешь сказать, что среди серых структур сейчас «Мёртвое эхо» считают невиновными? — я покачал головой с сомнением.
— Кто как, — не стал врать старик. — Кто-то верит спасшимся, кто-то верит Администрации, даже несмотря на то, что не верит ей во всём остальном. На мой взгляд, Администрация перегнула палку, когда наговаривала на «Мёртвое эхо», и выставила их чрезмерно жестокими, настолько, что в это не поверит ни один здравомыслящий человек… А если ты спрашиваешь лично моего мнения — то я просто знаю, что ребята не делали ничего из того, в чем их обвиняют!
Повысив тон почти до крика к концу фразы, старик лихо опрокинул в себя остатки выпивки и громко поставил стакан на стойку, чуть не разбив его.
— И откуда ты это знаешь? — поинтересовался я.
— Я ж тебе говорю, чудак-человек! — он снова ткнул себя пальцем в татуировку. — Я их знал!
— Знал «Мёртвое эхо»? — я поднял бровь. — Ты был в отряде?
— Конечно, нет! — старик задребезжал мелким смехом. — Ты посмотри на меня, я же развалюха! Я был одним из команды, обслуживающей их корабль, и я видел, как они загружались на задания и в каком виде возвращались с них! Иногда раненые, иногда без брони, иногда своих выносили на носилках и несли сразу в лазарет. Я не видел их лиц, я не знаю, как их зовут, даже позывных не знаю, но я знаю точно — эти ребята ради выполнения задания готовы были жизнь отдать. И не по одному разу. И, если после этого они сбегают от Администрации, а Администрация начинает выставлять их людоедами, то здесь явно что-то нечисто! Я бы сказал, тут прямо какой-то сортир!
Глаза старика маслянисто заблестели, и он глубоко вдохнул. Алкоголь наконец ударил в мозг, и, похоже, дед буквально через десять секунд отключится лицом на стойке. У меня оставалось время буквально на один вопрос.
— А как, говоришь, назывался корабль «Мёртвого эхо»?
— Я не говорил… — язык старика снова начал заплетаться. — Но скажу… Он назывался… «Спектр»…
Глаза деда закрылись, и он обмяк. Я успел подхватить его, чтобы он не рухнул с барного стула, и аккуратно положить лицом на стойку.
Он сказал «Спектр». Наш корабль действительно назывался именно так. И этого никто не мог знать, потому что как только мы решили, что не вернёмся к Администрации, мы переименовали корабль в «Беглец». Перепрошили все регистрационные данные, заменили все регистрационные знаки, и сделали всё, чтобы название «Спектр» больше не светилось ни в одном диапазоне открытого космоса.
Этот дед не врал. Возможно, единственный из всех забулдыг во всех уголках космоса, он рассказывал не выдуманную историю, а реальную. Свою историю. У неё наверняка есть продолжение, о том, как он сбежал от Администрации, когда понял, что здесь творится «сортир». Он наверняка немало может рассказать о том, как продвигал среди «серых» идею о том, что «Мёртвое эхо» невиновны. И ещё что-нибудь правдивое мог рассказать тоже. Но не успел.
Зато я получил то, что меня интересовало. «Мёртвое эхо» больше не считают теми, кем пыталась их выставить Администрация. По крайней мере, так считают не все. А значит, у меня появился шанс вернуть доброе имя отряду и себе. Для этого всего-то нужно добраться до нашего секретного архива, который Иши успел скачать, и придумать способ его открыть. А потом, после публикации всего, что в нём находится, головы в Администрации полетят с плеч одна за другой.
Я одним глотком допил свой стакан, поставил его на стойку, вытащил из кармана денежную карту, оторвал от неё кусочек и перевёл сто юнитов. Приподнял руку старика, на которой он лежал, и положил карту под пальцы.
— Спасибо, — от чистого сердца сказал я, хоть он уже и не способен был что-то воспринимать. — Это правда была история, которой я никогда не слышал. И это была хорошая история! Но одно могу сказать тебе точно — эта история ещё далека от завершения!
Лабухи на сцене внезапно резко сменили тональность и затянули что-то неспешное и лиричное.
