— Ты его арестовал, Руди? Или снял с должности?
— Под рукой не было кем заменить. Так что я всего лишь поговорил с ним, но так, что у него едва не случился удар. Впрочем, если ты прикажешь, Генрих, я займусь Сещинской авиабазой сам. И выловлю все подполье — у меня к ним теперь в некотором роде личный счет.
— Однако перейдем к конкретным событиям.
— Слушаюсь. Итак, четвертого июня на Брянско-Орловский аэроузел перебазировались девять бомбардировочных групп из семи эскадр, под общим руководством командира 1-й авиадивизии генерал-лейтенанта Бюловиуса, на аэродроме Сеща были вторая и третья группы 55-й бомбардировочной эскадры «Грайф», вооруженные Не-111. По первоначальному плану, удар должен был наноситься всеми боеготовыми машинами по городу Горький, чтобы нанести максимальный ущерб, используя эффект внезапности; резервными целями в этот вылет и основными в последующие удары были назначены Ярославль и Рыбинск; для фиксирования результатов была специально выделена разведывательная эскадрилья, оснащенная Дорнье-217.
Однако из-за переноса времени удара на трое суток эскадры сидели на земле в ожидании. И русские партизаны будто взбесились: если раньше они в основном ограничивались разведкой, то за эти три дня были отмечены шестнадцать случаев нападения и убийства военнослужащих люфтваффе, причем старались выбирать летный состав! Апофеозом были обстрел территории аэродрома из 76-миллиметрового орудия, скрытно доставленного и замаскированного в лесу — выпущено двадцать снарядов, два самолета сгорели, шесть повреждены, убито и ранено одиннадцать человек наземного состава, — и массовое отравление в летной столовой. Здесь было хуже: семнадцать человек умерли, больше тридцати в госпитале. Яд подсыпала официантка, которая успела скрыться — отрава действовала не сразу. А когда вечером седьмого июня в двадцать — ноль-ноль бомбардировщики начали подниматься в воздух, уже в двадцать — тридцать пять была зафиксирована работа неизвестного передатчика, очень короткий кодовый сигнал.
Для каждого самолета эскадры был определен индивидуальный маршрут к цели, однако светлая ночь позволяла лететь даже в разреженном строю соединения. И еще до линии фронта машины стали вдруг взрываться — детонировали бомбы, экипаж не успевал ни выпрыгнуть, ни сообщить по рации. Погибло всего восемь бомбардировщиков, зато это весьма пагубно подействовало на моральный дух остальных — трудно идти в бой, когда знаешь, что можешь так же взорваться в любой момент. К подвеске бомб был привлечен весь наземный состав, включая русских и поляков из вспомогательных подразделений. Я дал приказ арестовать их всех — надеюсь, Вернер разберется, хоть и дурак.
Для полета был выбран маршрут, огибающий Москву с юга. Линию фронта, отмеченную отсветами перестрелок, бомбардировщики стали пересекать в строю звеньев. И наткнулись на подготовленный рубеж ПВО — сплошное световое поле прожекторов и массированный огонь зениток. Затем появились русские ночные истребители; атаки их становились все настойчивее. Что интересно, основная ударная группа сумела выйти на Загорск в относительном порядке, с приемлемыми потерями — а вот тех, кто шел на Горький отвлекающим ударом, ждал ад. Вернувшиеся рассказывали, что такого не встречали никогда! Причем у русских были радары, и не один, это подтвердили разведчики, зафиксировавшие их излучение. Они также утверждают, что, согласно радиоперехвату, против нас там действовали ночные эскадрильи, отличившиеся под Сталинградом — они каким-то образом находили цели даже в темноте. Из шестидесяти трех бомбардировщиков «горьковской» группы сбито тридцать два. Потери увеличивало еще то, что поврежденные вынуждены были тянуть домой через московскую зону ПВО, подвергаясь и там атакам истребителей и обстрелу, и на цель, Горьковский автозавод, точно не смог выйти ни один. А вот по монастырю в Загорске бомбовый удар был нанесен точно по плану: восемьдесят шесть самолетов, внизу все горело, русские истребители стали интенсивно атаковать уже на обратном пути. Из этой группы сбито девятнадцать, считая тех, кто и до цели не долетел. После чего дальнейшие вылеты на Ярославль и Рыбинск были отменены — если там нас ждало то же, что над Горьким, то результат операции явно не оправдывал потерь!
— А патриарх с малым числом прислужников, оказывается, покинул лавру за час до налета, спешно отправившись в Москву. И наутро произнес по радио речь, причем вместе со Сталиным, сразу после него. Как он назвал там всех нас — черным воинством сатаны? И еще: русские сумели разговорить кого-то из сбитых пилотов, что целью была именно лавра. Отчего фанатизм русских солдат на фронте возрос и без всякого арийского бога. Или все это тоже было частью его плана, если он все заранее знал?
А самое главное, старина Руди, судя по тому, что творится на Днепре, вся эта операция нисколько не убавила силы Того, о Котором ты говоришь! И мне еще предстоит объясняться со взбешенным толстяком Германом, который грозит апеллировать к фюреру — кстати, у меня снова лежит на тебя полдюжины доносов, и остается лишь гадать, сколько их было адресовано не мне.
И вопрос, без обид: кого назначим основным виновником, если дело дойдет до фюрера? Чья это была идея?
Впрочем, тебе, Руди, не привыкать. И поверь — мне искренне жаль.
Из речи Алексия Первого, единогласно избранного Патриархом Русской Православной Церкви 8 июня 1943 года.
«Правда» за 10 июня 1943 (альт-история)
…наша вера учит нас смирению и терпимости. Истинно, что в Писании сказано: когда ударят по правой щеке, сильный в вере подставит и другую. Но это сказано лишь про людей.
Люди ли те, кто отрицает все законы Божьи и человеческие? Те, кто пришли на нашу землю, чтобы не только истребить наш народ, но и извести нашу веру? Ибо это истина, что фашисты на оккупированной ими территории принуждают священнослужителей призывать паству к покорности богомерзким захватчикам, молиться за здравие Адольфа Гитлера и почитать слово и волю его и его прислужников выше, чем Святое Писание, то есть, по сути, отрекаться от нашей православной веры — а за отказ подвергают пастырей божьих мученической смерти! Мало того, стало нам ведомо, что они прямо предались власти врага рода человеческого, творя богомерзкие обряды, где наших русских людей, наших пленных, приносят в жертву на черном алтаре! Так можно ли после этого назвать их людьми?
Они разрушили Троице-Сергиеву лавру, святое место, где в тяжкое время войны был открыт госпиталь для раненых русских воинов. Они убили иноков, никогда не державших оружия в руках. Они сделали это преднамеренно, именно святое место было обозначено целью для их пилотов. Так есть ли у них душа или, как это случается у самых закоренелых грешников, осознанно отринувших Бога и предавшихся злу, ее место еще при жизни занял бес, исторгая душу в ад? Для любого православного ответ ясен.
