не взлетали, не принимались публикой. Вернее на Земле могли произвести фурор, но на других планетах — нет.
Как известно, все новое — это хорошо забытое старое. И вот тогда Земля начала выдавать ремейки. Для Палинейских систем — новые версии полюбившихся вестернов, вот только вместо ковбоев Дикого Запада были старатели и колонисты, скауты корпораций, а вместо самого Дикого Запада — новые, неизведанные планеты.
Для Калабаторского сектора, насчитывающего целых двадцать обитаемых систем, начали снимать боевики с обновленной графикой.
Далее появились и киногенераторы, что открыло новую эпоху в развлекательной индустрии. Каждый мог создать фильм, историю о себе, своих знакомых, или вовсе выдуманную. Компьютер с огромной скоростью подбирал модели, декорации, и все, что требовалось от «создателя» — придумать сюжет.
Почему-то люди предпочитали не придумывать нечто новое, а переиначивать старое. Иначе говоря — создавать ремейки, «модифицировать» ранее виденные ими фильмы.
Снова-таки, особо популярны были вариации на фильмы 20–21 века, музыка тех времен, книги…
— Но почему именно 21 век? — удивился Рико.
— Ну…именно тогда было создано огромное число всевозможных жанров и направлений, как в музыке, так и в кино. Да и снято было большинство шедевров, которые помнили многие из тех, кто впервые отправился к звездам. Знаете ведь, как старики говорят: «Эх, вот раньше было хорошо!». Так оно и повелось. Молодежь на свежеосвоенных мирах росла на фильмах, что привезли их родители, деды, прадеды, и «новомодные» штучки с Земли их просто не привлекали. Я вот забыла, как именно это все называется…«культурная ретроградность», или «реверсивная культура»? Что-то такое…
— Охренеть! Так это что, на каждом из миров свои фишки? — хмыкнул Четвертак. — А я как-то даже не замечал…
— А почему нет? — пожала плечами Марго. — Даже у отдельно взятого человека есть особые предпочтения. Я бы даже сказала — фетиши. Как у тебя с кофе, к примеру.
— Хах, верно подмечено! — улыбнулся Четвертак.
— Ну вот, как-то так…
— А что у вас сейчас модно? — поинтересовался Юджин у Марго.
— Тебе все равно не понять, — пренебрежительно ответила она.
— Почему?
— Потому, что ты варвар с Ершалаима! — фыркнул Рико.
Юджин зло зыркнул на него и вновь повернулся к Марго.
— Так что? Что у вас сейчас носят? Что модно?
— Носят? Юджин, ты действительно отстал на пару веков. Зачем одежда, когда есть биомодификации?
— Что? Одежда не нужна? Вы что, голые там ходите?
— Нет, конечно!
— Тогда что значит «одежда не нужна»? Что за модификации такие?
— О, господи, — тяжело вздохнула Марго, тряхнула головой и…
Кожа ее мгновенно позеленела, начала блестеть, на ее поверхности выступили трещины, с каждой секундой становившиеся все более и более отчетливыми. Несколько мгновений, и вместо кожи на Марго была чешуя.
— Рептилоид! — заорал пьяный Хороняка, который, как казалось, мгновенно протрезвел.
Но нет, он отчаянно пытался выдернуть оружие из кобуры, однако у него это совершенно не получалось. Более того, прежде чем он справился, к нему уже подоспели Рико, Борода и Четвертак.
Все трое набросились на него и скрутили.
— Черт! Марго! Предупреждать надо! — возмущенно рявкнул Юджин.
— О чем? Вы что, такого никогда не видели?
— Нет!!! — в один голос заявили все трое.
— Отпустите меня! — простонал придавленный к полу Хороняка. — Эту тварь надо прикончить! Нелюди! Ксеносы! Она нас всех убьет!
— Да успокойся ты! — прикрикнул на него Юджин.
— Ну вы и дикари… — фыркнула Марго, обведя негодующим взглядом всю компанию, и затем всего за пару секунд приобрела свой прежний вид. Правда, тряхнув головой, вдруг заставила свои волосы окраситься в иной цвет.
Вот только что ее локоны имели эдакий малиновый оттенок, как вдруг прямо на глазах они посветлели, словно бы набрали объем. Затем кокетливо закрыли плечи, легли на темно-синий, обтягивающий комбез, как всегда расстегнутый до состояния глубокого декольте.
— Что за черт⁈ — Юджин прямо-таки выпучил глаза, глядя на только что произошедшее преображение.
— Ты тоже это видишь? — вторил ему Четвертак.
— Боже, какие же вы дикари… — Марго даже по лбу себя хлопнула. — Я вам битый час талдычу о биомодернизациях, о новых возможностях, демонстрирую их, а вы как бабуины тут орете. Еще ведьмой обзовите и на костер оттащите!
Когда, наконец, все немного успокоились, Марго пояснила, что имеющиеся у нее модификации тела, позволяют прямо «на лету» менять цвет и длину волос, оттенок кожи, и вообще ее «тип», она может молниеносно отрастить ногти, даже есть ускоренная регенерация. Конечно, спасти от тяжелого ранения она не сможет, но всякие там царапины и ссадины заживают чуть ли не мгновенно.
— М-да…отстали мы от жизни, — хмыкнул Четвертак, выслушав объяснения Марго.
— Херня, — отмахнулся Юджин, — баловство это ненужное, только бабам и интересное.
— Ну почему же, — вступился за Марго Рико, увидев, как у девушки полыхнуло лицо, а в глазах проскочила искорка. Еще сейчас скандала не хватало… — очень интересные модификации. Уверен, что и для нас будет что-то полезное. Я, кстати, когда очухался в клон-центре, мне там предлагали…
— Член увеличить? — заржал Хороняка, который уже успокоился, и его отпустили.
— Ну, если тебе надо, — пожал плечами Рико, — думаю, и это могут…
Хороняка тут же заткнулся и набычился, явно собираясь ответить что-то ехидное, но его опередил Юджин:
— О! Рико! Кстати! Ты у нас самый молодой и перспективный, не такой зашоренный, как мы, старики. Ведь так?
Рико даже растерялся, не зная, что ответить.
— Ну, будет тебе, не стесняйся! — подбодрил его Юджин, лукаво улыбаясь. — Ты ведь купил себе этот, как его…мнемофон, во!
— Мнемофон? — удивилась Марго и уставилась на Рико. — Ты на нем играть умеешь?
— Умеет, конечно, иначе зачем купил? — встрял Юджин. — Давай, тащи, сыграй нам!
— Да я еще толком не настроил и не разобрался…
— Ладно тебе прибедняться! Давай! Покажи класс.
Рико совершенно не хотел показывать никакой «класс», однако Юджин и остальные были непреклонны. Да и Марго присоединилась к большинству, явно желая услышать его игру на мнемофоне.
Что ж…сами напросились.
Вернувшись с инструментом, Рико сел на край дивана и задумался. А о чем играть? Устройство интерпретирует мысли, но не абы какие, не скачущие, как блоха, а ровные, однотипные. Нужно сосредоточиться на чем-то таком… В зависимости от воспоминания будет и мелодия — сладкая, будто байки о рае, или же горькая, трагичная. Ну, или же можно попытаться сыграть что-то, что навеет спокойствие и умиротворение…
О! Точно!
Жизнь Рико до того, как он стал старателем, нельзя было назвать интересной, или уж тем более богатой на события. Приятных воспоминаний у него было всего ничего. Да и то, «приятными воспоминаниями» именовать их можно было лишь вот так, в кавычках.
Тем не менее, Рико подключился к мнемофону и сосредоточился.
Он помнил тот день, когда вся его группа покинула казарму, а ему самому из-за травмы ноги позволили остаться. Он тогда провел отличный день — лежал и дремал. В его жизни катастрофически не хватало сна, и в тот день он зарядился им, можно сказать, на несколько лет.
Пока он вспоминал, из мнемофона полилась мягкая, успокаивающая мелодия. В издаваемых инструментом звуках чудился летний ветер, колышущий занавески, первые птичьи трели, которые те заводят еще задолго до того, как поднимется солнце, легкий шелест листвы за окном…
Рико вспомнил, как закончился тот день. Счастье не может длится вечно, вот и у него так было. Вечером командир погнал хромого бойца на уборку, затем на помощь повару, затем…
Рутина. Несколько дней рутины. За делами некогда было голову поднять. Рико тогда так устал, что даже тренировки показались ему раем…
Он совершенно не заметил, как музыка, которую он играл, которую выдавал мнемофон, резко поменяла свое настроение, темп, стала совершенно иной — резкой, навевающей смертную тоску, безысходность, заставляя слушателей вспоминать самые скучные, серые и монотонные дни в своей жизни…
— Ну хватит!
Рико удивленно поднял глаза и увидел перед собой Юджина.
Тот с сердитым видом глядел на Рико.
— Что… — Рико явно не понял, что случилось.
— Вроде нормально так начал, а потом…
— Вообще хренотень! Как так играть можно! У меня, блин, перед глазами полжизни пролетело! Причем как будто я раз за разом за партой сижу и пялюсь на гребаную доску! Как вспомню, так вздрогну. Как же это
