– А ты думаешь, почему я тебя будить не стал? Ведь спал же аки дочь боярская на перинах пуховых. Только причмокивал да на своем языке лепетал вдохновенно.
– Ахахахах… И что же я говорил?
– Что-то. Но я, кроме «Виктория», ни одного слова не разобрал… Ну и язык у вас!
– А ваш такой простой, что прямо любой за два дня освоит.
Совершенно невозмутимый сотник тотчас парировал мой словесный выпад, веско бросив в ответ:
– Ну, ты-то ведь говоришь.
Я усмехнулся, а стрелец, уже разложив нехитрую снедь из сумы, неожиданно спросил:
– Слушай, Себастьян, а я ведь совсем забыл вчера спросить: когда старец тебя веригами коснулся, ты чего застонал?
Вчера мы действительно молчали практически всю дорогу. А вот вопрос Тимофея застал меня врасплох.
– Да я уже и не помню.
Стрелец пожал плечами, а я вдруг поймал себя на мысли, что именно после благословения Иринарха болящая в тот день с утра голова перестала меня беспокоить. И не беспокоит посейчас! Чудеса, да и только…
Перед тем как приступить к трапезе, я достал свой «зубной веник». Для меня было большим удивлением, что Тимофей имеет почти такой же. Сотник утверждает, что это полезное изобретение ввели в оборот еще при его деде.
Хотя чему тут удивляться? Московиты со своими банями, как по мне, гораздо чистоплотнее моих соотечественников…
Быстро почистив зубы перед едой, я перекусил вяленой рыбой и ломтем свежего монастырского хлеба, увесистого, очень сытного и крайне приятного на вкус. Не подкачала и мелкая рыбка, название которой я не знаю, но которой нас также потчевали в монастыре, а после дали в дорогу. Сочетание беспроигрышное! Хоть прием пищи был и не столь обилен, как хотелось бы… Зато быстрее освободились и начали собираться в путь.
– Себастьян, сегодня мы свернем со старого пути. Дорога выйдет чуть более длинной, но зато более безопасной.
Заканчивая седлать Стрекозу, я озадаченно уточнил:
– Есть какая-то веская причина?
– В монастыре сказали, что с развилки, до которой нам всего ничего осталось, нужно будет взять севернее. Вроде как там отряды лисовчиков встречаются не так часто, чем на нашем старом пути. Ну и потом, в лесах сейчас шибко тати шалят.
Ну уж в этом-то я мог убедиться самостоятельно – путь в монастырь по количеству случайных схваток стал самым опасным в моей жизни! Одно слово – Смута…
– Хорошо. Ты знаешь новую дорогу?
– Нет, но мне ее неплохо объяснили, проедем. Если что, спросим у местных жителей.
– А не думаешь ли ты, что двигаться на открытой местности будет все же более опасно? – Я ненароком коснулся именно той седельной сумки, где спрятаны татарская мисюрка и подаренная князем броня.
Сотник, однако, только хохотнул:
– Себастьян, ну ты словно вчера у нас очутился. Сейчас везде есть шанс встретиться с ворогами. Но подумай сам – у нас заводных кобыл много, а открытая местность позволит заранее увидеть врага. В лесах же ты сам видел – засаду подготовить проще простого… Ну и вспомни убитых нами лисовчиков – если товарищи их были рядом и уже нашли мертвых, то вероятность встречи с ними у нас весьма высока…
Мне осталось только кивнуть товарищу, признавая его правоту. А уже спустя всего несколько мгновений мы оказались в седлах и тронулись в путь.
…Поднявшееся высоко в небо солнце греет заметно сильнее, я бы даже сказал, вовсю печет! Н-да, а ведь в чем-то наша прежняя дорога была приятнее, по крайней мере, под сенью деревьев было куда прохладнее.
Немного подумав, я достал из седельной сумки старый, сильно выцветший синий платок и повязал его на голове, словив при этом удивленный взгляд Тимофея. Ну конечно, у московита появились вопросы – у них ведь платки есть одеяние женщин, но ни в коем случае не мужчин! Пришлось отвечать на невысказанный другом вопрос.
– Отличный способ укрыться от палящих лучей солнца, друг мой. Корсары моей второй родины через одного покрывают голову на такой же манер, что и я.
– Корсары?
– Каперы.
По взгляду стрельца стало понятно, что в Московии никто не слышал ни о каких морских разбойниках, в том числе и поступивших на королевскую службу.
– Это морские разбойники, имеющие официальную бумагу от короля, к которому подрядились на службу. Подобные ловцы удачи получают официальное разрешение короны на грабеж торговых и военных судов, принадлежащих флоту вражеской державы.
Орлов аж присвистнул:
– Узаконенный грабеж? Лихо!
– Я тебе больше скажу, друг мой: если таких разбойников поймает корабль другой державы, то каперы считаются военнопленными! Со всеми вытекающими привилегиями честных солдат и матросов, коим положено сохранить жизнь и худо-бедно кормить… Впрочем, капитаны, взявшие в плен корсаров противоборствующей державы, на самом деле редко признают за ними право на жизнь. В большинстве случаев их ждет судьба прочих морских разбойников – пиратов, – коих казнят без всякой жалости.
Сотник призадумался, после чего с усмешкой выдал:
– Ну, знать, наши корсары – это вольные казаки с Дона. Они каждое лето на стругах в море выходят да татарву с туретчиной грабят! Причем не только на суда нападают, но и города штурмом берут, освобождая при том христианских пленников… А еще раньше, я слыхал, такими вот «пиратами» были новгородские ушкуйники, что на Вятке свое княжество заложили! Ну, может, не княжество, но города у них свои были, не зависимые ни от Москвы, ни от Новгорода… Так вот, по Волге ушкуйники ходили и татар крепко били да грабили, даже стольный град их Сарай брали! Потом же, как великий князь Иван Третий крепости их взял, а самих ушкуйников разогнал, уцелевшие отправились вниз по Волге и влились в ряды волжских да донских казаков. А последние с тех самых пор и начали ходить по морю с разбоем на поганых – кто на туретчину, а кто и в персидские земли…
Я покачал головой:
– Ну, выходит, и у московского царя есть свои каперы!
Тимофей согласно кивнул, а после с какой-то потаенной горечью отметил:
– А я вот моря и не видывал никогда…
Услышав в его голосе тоску, я поспешил подбодрить товарища, не удержавшись от шутки:
– Ничего, еще увидишь! Вон закончим бить ляхов да воров, и оставишь ты службу царскую, подашься в казаки. А там хоть на туретчину морем, хоть на персов!
Стрелец рассмеялся, оценив шутку, и тоску его как рукой сняло:
– Вот с поляками разделаемся, а там, глядишь, царь Василий решит-таки Азов забрать. Тогда уж и увижу море.
– Вот это правильный настрой, друг мой!
Все эти разговоры про морские приключения не на шутку разбередили и мою душу. Море… Я ведь люблю скрип канатов и дерева под ногами, бескрайнюю водную гладь до горизонта и крики чаек, предупреждающих о скором приближении берега… А ведь если вдуматься, провоевав в Европе добрый десяток лет, я ни разу не был в Новом Свете, в котором, говорят, есть много всяких чудес. Да и заработать можно неплохо, уж это я точно знаю!
На мгновение я всерьез увлекся мыслью о том, что вместо открытия собственного торгового дела можно было бы отправиться в колонии, где, говорят, укрылись многие французские гугеноты, и уже там оглянуться по сторонам да выбрать себе занятие по душе. В конце концов, умелые стрелки ценятся по обе стороны океана… Но тут же я сам себя оборвал: ни в коем случае и ни за какие деньги! Я уже дал обещание, что не буду наниматься и не свяжу свою жизнь с очередной авантюрой. Нет, меня ждет счастливая, а главное, долгая и спокойная, размеренная жизнь с моей Викторией! Пусть даже и со скучной торговлей, но скрашенной теплыми вечерами семейного уюта и веселыми детскими голосами, что обязательно заполнят наш дом… Да к тому же после всех пережитых мной приключений в торговом ремесле видятся и свои весомые преимущества: относительная безопасность, спокойствие и стабильность.
А когда-нибудь я и вовсе напишу историю своих приключений. Ведь сейчас все больше людей начинают ценить книги, и, может, в будущем это даже принесет какой-никакой доход! В конце концов, последующим поколениям будет полезно узнать, что война не так прекрасна, как кажется безусым юнцам…
