Триумфальная арка, построенная Николаем Первым в честь побед над Персией и Турцией, закрывала от любопытных глаз и позволяла незамеченным наблюдать за входом в метро. Саня уже его ждал. Оглядываясь и заняв самое видное место, он стоял со скрученным в трубочку журналом и нервно похлопывал себя по ногам.
Денис осмотрелся.
«Тут что-то одно, — размышлял он, издалека глядя на Саню, нетерпеливо топтавшегося на месте. — Или я ничего не смыслю в людях, или я совершенно не разбираюсь в подобных проверках и засадах».
Вокруг было чисто! И опять никто не ждал от Сани заранее договоренного знака. Никто не выглядывал из-за стеклянных киосков, не изображал, бросая взгляды по сторонам, беззаботного покупателя.
Денис уже решил было махнуть рукой на все свои опасения, подойти к Сане, хлопнуть его по спине и сказать: «Прости, дружище, что позволил себе плохо о тебе подумать! Я безмозглый, никому не доверяющий осел!»
Но что-то здесь было не так. Денис никак не мог понять, что же именно, а затем его осенило.
Этот дурацкий журнал! Саня стоял с ним нелепо, как прижимающая к груди седло корова. Он же вообще никогда ничего не читает! Только служебные документы или в крайнем случае рекламу в газетах. А тут вдруг красочный буклет. В душе шевельнулось неприятное подозрение, и тогда Денис решил проверить подходы к метро еще раз. Пройдясь по тротуару вдоль заворачивающегося в кольцо Московского проспекта, он присел на лавочку возле клумбы с цветами.
И тут он их заметил!
Два черных «гелендвагена» с тонированными стеклами стояли в подворотне, прикрывшись торговыми киосками. Рядом, нагло заехав на тротуар, припарковался микроавтобус с такими же непроницаемыми окнами. В груди Дениса похолодело. Это уже не пехота, работающая ногами или катающаяся на разбитых «уазиках», по ночам выезжающая вместе с участковыми на семейные разборки алкоголиков. Эти себе цену знают. Даже на задания предпочитают ездить на последних моделях «мерседесов». И статус, и положение к этому обязывают. Они будто бросали всем вызов: а что вы хотели?! Мы дали России бессменного президента! А стало быть, имеем право на икру и лобстеры!
Эх Саня, Саня! От эйфории, навеянной возвращением в свое время, не осталось и следа. Теперь в душе застыло ощущение жутко нагадившей стаи черных котов. Видно, права народная молва, гласящая, что если тебя никогда не предавали друзья, то ты или только что вылупился из яйца, или Робинзон Крузо, умудрившийся на необитаемом острове разминуться с Пятницей.
Денис развернулся на негнущихся ногах и побрел назад к «Электросиле». У него вдруг возникла уверенность, что Кристина до сих пор его ждет.
Едва ли не по ногам проехал здоровенный джип, водитель которого выпучил глаза и яростно ударил по сигналу. Денис не обратил на него никакого внимания, перешел дорогу на красный свет и, не оглядываясь, двинулся по тротуару. Перед его глазами стояли два «гелендвагена» и Саня с сигнальным журналом в руках.
Несколько лет назад, когда Саня еще не перешел в службу тыла, они вдвоем выполняли заурядную работу по осмотру днища эсминца. Бойцы ПДСС ведь не только постоянно тренируются и спят и видят, где бы им подкараулить вражеского боевого пловца или, на крайний случай, террориста с поясом шахида, подбирающегося к кораблю. Основная работа — это рутина. Помощь штатным корабельным водолазам в распутывании намотавшихся на винты тросов. Поиск опасных повреждений на днище. Патрулирование акватории базы, а то и подъем со дна не разорвавшихся с войны снарядов. Было даже такое, что искали золотой портсигар, оброненный с мостика корабля нерасторопным адмиралом.
В тот день они, как обычно, опустились под воду в «мокрых» костюмах аквалангистов, чтобы оценить состояние днища эсминца, простоявшего без движения всю зиму. Работа плевая, на пару десятков минут. А потому они не брали с собой ни спецснаряжения, ни даже ножей.
Денис начал движение с носа, Саня — с кормы. Встретиться они должны были в районе середины корпуса, у спускающегося в воду трапа. Проплыв в мутной воде под нависающим над головой обросшим водорослями дном, Денис к месту встречи прибыл первым. Сани видно не было, хотя расстояние у него было меньше. Вынырнув рядом с трапом, Денис не увидел его и на палубе. Тогда, оттолкнувшись от нержавеющих поручней, он ушел на глубину, загребая ластами в сторону кормы.
Подняв вокруг себя облако пузырей и водорослей, Саня бился в рыбацкой, принесенной приливом с моря сети и пытался вырваться, еще сильней в ней запутываясь. Но самое страшное было в том, что крепкая и острая как нож капроновая нить разрезала шланг и теперь бесценный воздух мощным напором уходил из баллонов. Бросившись ему на помощь, Денис рвал леску голыми руками, рассекая кожу на ладонях, как о стальную бритву. Вокруг них клубилось бурое кровавое облако. А когда Саня наконец-то вырвался на поверхность, его баллоны были уже пусты.
— Дэн, я твой должник навеки! — тяжело дыша, бубнил наглотавшийся воды Саня. — Я тебе обязан жизнью! — говорил он, когда, уже придя в себя, они сидели в общежитии, держа в руках по банке с пивом для снятия стресса. — За мной долг! Клянусь, я тебе его верну! Слово офицера!
Но, увы, благородные порывы забываются быстрее всего. Долг отдать Саня решил очень оригинальным способом.
Эх Саня, Саня!
Денис в очередной раз тяжело вздохнул, затем он увидел Кристину, и мысли о предавшем его друге тут же вылетели из головы.
Если Денису в этот день невообразимо повезло и он ухитрился не попасть в приготовленную для него яму, то у Егора Никифорова день с самого утра пошел наперекосяк. Вначале он, как обычно, поссорился с Оксаной. Затем этот непонятный вызов на встречу к Денису Зарембе. А когда, не дождавшись, он кое-как добрался домой, то обнаружил, что здесь его уже поджидал полицейский «уазик».
Через полчаса Егор стоял на затертом ковре в кабинете капитана Соловья, прятал Цезаря за спиной и жалобно канючил:
— Товарищ капитан, ну зачем меня опять привезли к вам? Я же только недавно у вас был.
— Привезли тебя сюда потому, что я так приказал.
— Зачем же у всех на виду? Можно было просто шепнуть на ухо, и я бы сам пришел. А то ведь волокли, как какого-то преступника. От меня уже и так тетки-дежурные шарахаются и кошельки прячут, когда я в общагу захожу.
— Ничего, переживешь. Ты что же, говнюк, думаешь, что я не знаю, что в тот день, когда я битый час вот на этом самом месте талдычил тебе про твой гражданский долг, ты видел Зарембу и ничего мне не сообщил?! Так что не ной теперь. Ты должен каждое мое слово слушать и вникать! Вникать и слушать! А то до самой старости так и будешь не пойми чем. — Соловей постучал по столу карандашом, затем, взглянув на навострившего уши и глядящего ему в глаза Цезаря, добавил: — А пока я вижу, что твой пес поумнее тебя будет. Он хотя бы слушает, а ты нос воротишь. Я тебе уже говорил, что ты живешь как дерьмо в проруби?
