Котиль понимал, что это по его душу, и что время терять в такой ситуации неразумно. Но ещё несколько секунд он сидел и всматривался в фигуры и лица этих людей, поражённый исходящей от них ненавистью. «Что я им сделал плохого?» — возник у него вопрос, и тут же кто-то в голове его иронично проскрипел, упиваясь всезнанием: «А им плевать, делал ты или нет. Достаточно, что ты не такой, как все. Есть повод свалить на тебя вину за всю свою лень, тупость и подлость».
Этот язвительный всезнайка готов был бесконечно выплёскивать злобу, но Котиль прогнал отбиравшие время мысли и включил передачу. Он собрался было уносить ноги, но в одно мгновение передумал и направил машину на людей. Не ожидая этого, те бросились врассыпную. Парень с бутылкой, неуклюже отскочив в сторону, несколько раз замахнулся, но так и не решился бросить. Котиль свернул в сторону ковылявшего пенсионера с лопатой в руках. Позади него, слегка пригнувшись, выполнял какие-то военные маневры мужик с бамбуковой палкой от лыж, с пластмассовым кругом на конце. Взревев для устрашения двигателем, Котиль вдавил тормоз прямо перед врагом. Автомобиль по инерции прошел еще с полметра и ударил пенсионера в бедро. Тот неуклюже свалился на капот, мертвой хваткой сжимая лопату, лелея в душе своей месть. Лопата грохнула в том месте, где еще щетинились куски разбитого лобового стекла, прямо перед лицом Котиля.
Пенсионер совсем не выказывал страха и не раскаивался в своих намерениях. Он пытался ползти по капоту, поближе к врагу, продвигая лопату вперед, как защитник отеческих рубежей связку гранат. Глаза его, налитые кровью, не мигая смотрели на Котиля, рот был открыт и издавал невнятное рычание. Он готов был впиться в плоть врага зубами.
Котиль вцепился в лопату и толкнул ее от себя. Пенсионер, неотделимый от своего орудия мести, съехал с капота и грохнулся на землю, задев мужика с бамбуковой палкой лопатой по ноге. Тот вскрикнул и припал на ногу, словно раненый. Котиль, выкручивая руль и нажимая на газ, боковым зрением уловил движение сбоку автомобиля и повернул голову.
Парень наконец решился и швырнул бутылку с пылавшим на ней фитилем. Она угодила в дверь, и Котиль был ослеплен вспыхнувшим вокруг пламенем. Брызги горевшего бензина попали ему на футболку, и он пытался сбить огонь ладонью.
Часть машины охватило живым, подвижным, трепетавшим и ровно гудевшим пламенем. Котиль чувствовал всё нараставшее тепло и вдыхал дым, мимовольно ощущая наслаждение, впитывая в себя стихию, ставшую частью его естества. Он знал, что в наслаждении этом таится яд, как в наркотике. Огонь припекал всё сильнее, грозя изжарить его живьём. Футболка, которую он погасил не полностью, занялась с угрожающей скоростью. Он быстро содрал её с себя, бросив руль, не останавливая машины, которая неслась уже непонятно куда. Содрав футболку и швырнув её в окно, Котиль увидел перед собой ветки поверженного тополя и тёмную пасть провала в земле.
Пылающий «Уазик», проехав под заскрежетавшей по кабине веткой, соскочил на ступеньку в провале, словно на первую ступень в преисподнюю, ударив покрышками по камням. Задержавшись на долю секунды, автомобиль медленно, но уверенно стало клонить в бездну, и Котиль, вдавивший педаль тормоза, видел всё больше раскрывавшийся перед ним зев бездны. Впереди, по ходу движения, были ещё ветки, и «Уазик», уперевшись в них правой стойкой кабины, приостановился и стал разворачиваться левым крылом в сторону пропасти. Бензин догорал, и в кабине становилось невыносимо жарко.
Котиль перебрался на правое сиденье и рванул дверную ручку. Дверь приоткрылась, но, упершись во что-то, дальше не шла. Зарычав от злости, Котиль всадил в неё основание ладони. Жалобно лязгнул металл, посыпалась под могучим напором земля, но дверь почти не поддалась. Котиль снова нажал, чувствуя боль в основании ладони. Кусок гранита, засевший в земле и упиравшийся в дверцу, выскочил, и, подпрыгнув на склоне, улетел в пропасть. Тут что-то грохнуло о крышу, и тотчас живая подвижная феерия пламени потекла по задней дверце, перекинувшись на переднюю, через которую Котиль пытался выбраться. Его снова обдало жаром, и он отпрянул, закрываясь руками. Горело теперь с двух сторон, металл накалялся, как стенки жаровни, и путь был только один — через проём, где когда-то было лобовое стекло, глядевший в бездонную пропасть.
Котиль чувствовал, что силы приливают к нему, как океанская волна на скованный засухой берег. Лишь остатками разума, опьяненного наркотиком, он понимал, что если задержится здесь, то сгорит заживо. О крышу автомобиля снова что-то грохнуло, полыхнуло сильнее. «Сколько у вас этих бутылок, твари вы», — подумал Котиль. Языки пламени заползли в салон, и пекло всё сильнее. Котиль осторожно, стараясь не раскачивать машину, от падения в пропасть которую удерживало совсем немногое, полез через проём лобового стекла.
Едва он выбрался на капот, наклонённый в сторону пропасти, люди увидели его и заорали от дикого охотничьего инстинкта. Жертва была на краю гибели, выглядела беззащитной, и они осатанели от желания добить врага. Пенсионер, тщательно прицелившись, кинул лопату черенком вперед, словно охотник дикого племени копьё. Он не рассчитал, и широкой рабочей частью она задела ему плечо. Грохнув о металл автомобиля, лопата улетела в пропасть. Он застонал от боли о досады, и, заскулив уже вообще как-то жалобно, пару раз прокрутившись волчком, отошёл от трещины.
Парень, бегавший по окрестностям как угорелый, отыскал камень и с силой швырнул его в Котиля. Распластавшись на капоте, тот подставил ладонь и бросил его в пропасть. Парень обернулся, жадно зыркая глазами, выискивая еще что-нибудь. Котиль стал сползать с капота набок, стремясь добраться до твердой земли. Автомобиль качнулся и ещё просел в сторону пропасти. Ветка, удерживавшая его, жалобно заскрежетала о металл и опасно затрещала. Котиль затаил дыхание, ноги его висели над бездной.
Сверху, извергая матерные проклятия, бросили что-то похожее на обтянутый вытертой красной тканью пуфик. Угодив в дверцу, пуфик отправился в пропасть. Машину тряхнуло в очередной раз, а до надежной опоры под ногами Котилю было ещё далеко. Краем глаза он заметил спортивную куртку парня, который, с отчаянным блеском в глазах, придерживаясь за склон, стал спускаться к машине.
Добравшись до автомобиля, боясь потерять равновесие, он присел и стал одной рукой толкать его за бампер. Машина поддавалась, и он принялся, громко сопя, раскачивать ее. Глаза его сверкали, на губах играла злобная ухмылка. Казалось, вот-вот он спихнет «Уазик» в пропасть и снискает лавры победителя загадочного серого выродка, врага, явившегося на погибель всем добрым людям. Ветка затрещала, снова лязгнула по металлу, а машину ещё больше развернуло в сторону пропасти. Нетерпеливость овладела парнем, он упирался в бампер, прикладывая максимум усилий, рискуя потерять равновесие и свалиться в провалье вместе с разбитым, дымившим железом на колесах. Но железо, раскачиваясь, никак не хотело поддаваться, и он, развернувшись, улегся на спину и уперся в бампер ногами.
