осматривал улицу. За всё время наблюдений увидел только патруль, и то лишь единожды. До девятки добирался около полутора часов, но по темноте путь казался куда дольше. Пройдя по маршрутам, скрытым от глаз обывателей, Лёха точно также добирался через окна и крыши до девятки. Входа в здание с улицы не было, да и просматривалось все хорошо, поэтому приходилось забираться по крыше второго этажа, а затем лезть в окна. Благо, перед залазом он вколол анальгин, и добрался весьма удачно. Однако препараты уже не глушили боль так, как раньше, и это пока единственное, что вызывало серьёзное беспокойство.
Еда нашлась в рюкзаке, дожидавшемся Лёху в углу. Он сразу же наелся трофейной тушёнки, также закинул в топку овощей, фруктов и запил это дело молоком. Наверное, после такого коктейля в его непривыкшем к натуральным продуктам животе начнётся ураган, но Лёха просто не мог поверить, что совсем скоро все эти вкуснейшие продукты должны были быть сожжены. Кощунство, не иначе! Так и уснул.
Следующий день Лёха потратил сперва на обход седьмого этажа, на котором и было его временное убежище. Здание использовали для лёжки нечасто, поскольку кто-то не потрудился понастроить внушительных баррикад едва ли не в каждом дверном проёме и лестничной клетке. Пробираться через них приходилось либо ползком, либо через крошечную прореху где-то у потолка. И для большой группы в случае облавы запутать следы и убежать из девятки было просто невозможно.
Второй день Лёха почти не двигался, экономя еду, лекарства, и щадя ногу. Вколол анальгин лишь один раз в середине дня, и очень часто косился на фальшивый пузырёк с вожделенным обезболивающим, но старательно делал вид, что тот его совершенно не интересует. Однако к вечеру, всё-таки, не выдержал.
— Брось каку!
— Но у меня же стресс!
— Просто подожди ещё пару дней! Тебе же даже барыга говорил ширяться не чаще раза неделю!
— Да я до завтра могу не дожить!
— И что, будешь пускать слюни от кайфа на этом грязном полу?
— Да не такой уж он и грязный, видели похуже! Да и если вспомнить канализацию…
— Хочешь окончательно в наркошу превратиться?
— Ну это только сегодня, а потом всё, железно!
— Ой, всё, делай, что хочешь…
Решив философский спор бытия с самим собой, Лёха бросился к шприцу и задрал штанину. Закусив губу, он щурился в сумраке, глядя, с какой катастрофической скоростью впрыскиваются в кровь кубики обезболивающего. Через пару секунд, затаив дыхание, он стал ждать. Вот-вот должен был наступить кайф. Прошла минута. Вторая. Лёха открыл глаза и посмотрел по сторонам. Никаких изменений. Он также не испытывал ничего необычного. Покосившись на трясущиеся в предвкушении руки, он схватил упаковку и проверил все ампулы. Ошибки не было. Лёха воспользовался той, что ему выдал барыга. Может, его кинули!? Как ни странно, но злость прошла быстро, а ломки не наблюдалось. Кайфануть, разумеется, хотелось, но сейчас особого разочарования не было…
Тяжело вздохнув, Лёха устроился поудобнее и быстро уснул. Ночью ничего не снилось, а кайф так и не наступил. Зато бедро болело меньше, и это стало хорошим знаком для нового дня. Третий и четвёртый дни он провёл, от скуки гуляя по трём комнатам, которые давным-давно кем-то были очищены от завалов.
Ближе к вечеру четвёртых суток, Лёха, в очередной раз проходя мимо окна, краем глаза заметил что-то странное и машинально присел, чтобы не отсвечивать в окнах. На дороге вдоль высокого ограждения заброшки остановилась дорогая чёрная машина, из которой вышло два человека. Они осмотрели заброшенную территорию и застыли на некоторое время, шевеля губами. Лёха сделал вывод, что они обсуждали нечто, что было изображено на их чёрных очках дополненной реальности. Придя к какому-то выводу, они безошибочно покосились на то здание, где спрятался Лёха. В этот момент у него мгновенно вспотела спина, и он даже перестал дышать. Видеть они его не могли, поскольку он смотрел на них лишь одним глазком и даже не шевелился. Мужчины в чёрных костюмах некоторое время ощупывали здание этаж за этажом, буквально вгрызаясь взглядом в каждое окно, пока не дошли до седьмого. Лёха спрятался, надеясь, что его не срисовали до этого. Так он прождал с минуту, а потом выглянул вновь. Мужчины медленно отдалялись от своей машины, уходя куда-то по дороге. Ему пришлось не по нраву то, что они оставили свою машину у заброшки. Но ещё больше ему не понравилось, когда они свернули и пошли не куда-нибудь подальше от заброшки, как он надеялся, а скрылись за ограждением. Как раз там, где имелся удобный залаз…
— Да ну на… Ну не… Вы серьёзно, что ли?!
Он метнулся в комнату, где проводил основное время и принялся озираться в поисках чего-либо, но нашёл только щепки, бетонное крошево и гнилые деревяшки. Бежать можно было только вниз, затем на крышу, но пока он решил не торопиться и засел у окна, глядя на крышу второго этажа, соединявшую два здания.
Время тянулось медленно, и он даже отсидел ногу. Когда прошло полчаса, Лёха облегчённо вздохнул и выпрямился, разминая затёкшее тело и прогоняя напряжение. В этот самый момент из окна смежного здания на крышу выпрыгнули две фигуры и помчались в его сторону. Неужели они ждали, пока он засветится!? Выругавшись, Лёха решил хорошенько обдумать свои возможности. Как-никак, им в любом случае придётся продираться через небольшие завалы, поднимаясь на седьмой этаж. Но мужчины, разогнавшись, совершили необыкновенный прыжок на стену. При соприкосновении с поверхностью, их подошвы засветились синим неоновым светом, и они побежали по отвесной стене так, словно по дорожному асфальту. Это точно не мусора! — испуганно подумал Лёха, отстраняясь от окна. На мгновение ему показалось, что совсем недавно он это уже видел.
— Ах вы, пидоры некультурные! — прошипел Лёха, бросаясь прочь от окна. — На гравитацию им, видите ли, насрать!
Выбегая из комнаты, Лёха кинул рюкзак в оконный проём, и побежал дальше. Уже позади услышал удар и ругательства того, кому в морду прилетел рюкзак, набитый банками с тушёнкой и другой снедью. Надежда на то, что один из преследователей свалится вниз с высоты седьмого этажа, закономерно разбились о суровую действительность. Мужики оказались хорошо подготовленными. Будь у Лёхи возможность скакать по отвесным стенам, он бы струхнул, если бы ему предложили пробежаться по
