набитого пуза.
Костя больше не проронил ни слова, но я знаю, что он делает — наслаждается нависшей атмосферой.
Я не съедаю всё, хотя хочется. Легкий голод должен остаться и преследовать меня очень и очень долго. Калории придется сжигать не за счет еды, а за счет внутренних жировых прослоек. Хотя на зелень можно и налечь. Ею не наешься, но пищеварению поспособствует.
С насыщением приходит и сонливость. Зеваю.
— Ква!
А, точно. Спрашиваю:
— Костя, ты спишь?
— Очень смешно, мастер.
— За жабу с меня сколько берешь? — на всякий случай уточняю, тычу пальцем в ту, которая сидит на плече, а не дуется в углу: — Надеюсь не временем пребывания, а по весу?
— Даже не знаю... Одушевленное, живое существо. Или вы считаете, что тварь больше похожа на камень, чем на вас?
Вот ему лишь бы потрепаться.
— На камень.
— Ква!!!
Удивленно кошусь на плечо. Хочу почесать красотку, но она вцепляется за пальцы беззубой пастью. Не больно, но влажно. Подношу к лицу руку с висящей на ней жабой. Мотаю, как маятник.
— Так... А вот это напрягает. Костя, она поняла, что я сказал?
— Если это так, то у меня для вас плохая новость, мастер.
— Какая?
Киса в углу прыскает:
— Ты тоже жаба.
Очень смешная шутка. Так. Они с Костей объединились, что ли? Костяной предатель!
Не без труда отрываю от себя жабу и она, квакнув, соскальзывает с рук, вприпрыжку сматывается под стол.
— Очень странная лягушка...
— Точно, мастер. Ладно уж. Возьму с нее единоразово, как за килограмм веса. Час жизни.
Какая щедрость. Понимает, что я вышвырну жабу, если за нее придется платить почасово. Странно. Он хочет ее тут оставить? Или я домысливаю?
Кстати, по поводу растрат. Оборачиваюсь на Кису. Она сидит в углу, обняв колени:
— На свободу хочешь?
Зло косится на меня:
— За дуру меня держишь?
— Совсем нет. Ты же понимаешь, что я тебя не отпускаю только потому, что ты знаешь про это место.
Хм. Судя по изменившемуся выражению лица, я ее переоценил. Не-а, не понимает.
— Боишься, что я проболтаюсь о твоих дела с магией смерти? Правильно боишься. Тебя сожгут на главной площади Аббатства на потеху детишкам.
Эм... Зачем она это сказала? Вот просто зачем...
Вздыхаю:
— Зря на меня зубы точишь. Что бы ты там ни думала, к смерти твоей семьи я не имею никакого отношения.
Череп радостно вмешивается:
— Подтверждаю, девка. Во-о-обще никакого. Ты даже не представляешь, насколько «никакого».
Напрягаюсь:
— Так, Костя. Давай-ка без скользких намеков.
— Как скажете, мастер. Знаете же, что из меня никаких ваших секретов не вытянуть.
Вот гад. Киса щерится, явно пытаясь догнать, о чем мы говорим:
— Мне плевать. Ты из Дома Галленов. Этого достаточно, чтобы перерезать тебе глотку.
Костя как-то приунывает:
— Мастер, что-то девка скучная. Может, избавитесь от нее?
— Гори в бездне, череп! — рычит Киса.
— Вот об этом я и говорю. Ты тупа, как навоз склирза. Догадываешься, что мастер непричастен к твоей великой трагедии, но продолжаешь обвинять муравья за то, что тебя покусал волк. Просто потому, что он тоже часть природы.
Вздергиваю бровь:
— Ого, как ты заговорил.
— А вы думали я только шутить умею, мастер? Девка, тебе не хватает мозгов воспользоваться тем, что ты совершенно случайно стала частью чего-то большего. Частью великого анклава.
Киса шипит:
— Тоже мне радость. Ты только болтать умеешь, колдун. Знаю я таких...
Голос Кости становится до неприятности серьезным:
— К счастью, ты вообразить не сможешь таких, как я. Потому что таких никогда не было и никогда больше не будет ни в одном из миров.
Очень хочется пожать плечами и пофыркать на пафосность черепа, но он так редко это делает, что я благоразумно решаю промолчать. Может, мне и кажется, но Киса его будто чем-то зацепила. Чем — непонятно. Ничего особенно в ее мстительном психозе я не заметил.
Киса ерзает на месте. Она тоже чувствует сгущающуюся, как кисель, атмосферу чего-то неприятного. Поднимает взгляд на недвижимый череп на подставке:
— Если ты такой умный, что мне предлагаешь? Стать рабыней в пещере?
Атмосфера просто вжимает в пол:
— Я дам тебе совет. Один раз.
Мы с Кисой перестаем дышать. Не знаю почему, но череп может сказать что-то очень важное. Его голос сквозит морозом:
— Ради шанса добиться своей цели ты должна... — озорно хихикает: — Прямо сейчас станцевать голышом, девка. Изгибаясь, как никогда не изгибалась. Чтобы мы рассмотрели все твои щелочки и выпуклости.
Пустым взглядом пялюсь на Костю. Киса открывает ротик, хлопает глазами.
Тишина.
— Ну что-о-о? — прерывает Костя молчание. — Неужели вы ожидали красивых колдовских наставлений?
Киса закрывает ротик, опускает голову на колени, шепчет:
— Я, наверное, помолчу...
Несколько раз киваю:
— Согласен с тобой. Пойду отдохну немного. И Киса, — делаю многозначительную паузу. — Я оставил тебе гуся. Не ломайся, ладно?
Проходит какое-то время.
— Угу...
Уже неплохо.
— А я, пожалуй, посплю тут пару часов.
О да. За пять часов там пройдет всего час. А потом я немного потренируюсь. Выжму из себя и этого анклава всё, что можно, проведу парочку экспериментов и... может посмотрю, на что способно это колечко.
Интересно, сколько времени Киса провисела на сталактитах вместе с банкой, дожидаясь меня?
Череп хмыкает:
— Что за примитивные существа. Даже не догадываются, насколько мудры мои советы...
Просыпаюсь часов через восемь-десять. Вот тебе и отдохнул немного. И это несмотря на то, что спать на каменном полу чертовски неудобно.
Сажусь, осматриваюсь. Ничего не изменилось. Наверное, хватит рассчитывать, что всё вокруг лишь очень реалистичный и дурной сон.
Потягиваюсь... Эх, хорошо то как. За пределами анклава прошло всего пара часов. Там сейчас глубокая ночь. А тут я уже выспался и полон сил.
Киса посапывает в углу. Надо тоже научиться спать сидя.
О, она съела гуся с картошкой. Это хороший знак.
Что ж, пора начинать меняться. Итак, что я знаю про тренировки для толстяков? Во-первых, они быстро выдыхаются. Во-вторых, можно легко перенапрячься и что-нибудь себе повредить, поэтому не рекомендуется переусердствовать на первых порах. В-третьих, тело у меня не из обычных. Я пробирался по лесам, весь день ходил и даже подрался с принцем. Любой толстяк уже загнулся бы от усталости, но
